МеЛ
Ты не будешь президентом, папа
Тэду нравилось, как в детстве, спать в комнате отдыха при служебном кабинете своего отца.
В клинике при девушке, бредившей по-итальянски, дежурила охрана, звоня Тэду около полуночи прямо в кабинет. Ему сообщали о состоянии здоровья Анелы. При этом девушку называли так, как зарегистрировал ее Тэд — Анна Дуче.
По телефону домой Тэд не звонил. Все новости передавал через людей из охраны.
Моника Лоренс держалась стойко. Только ее муж, да горничная — девушка-итальянка, знали о том, как ей тяжело давалась эта „стойкость“. Эти ее „очаровательные улыбки“, описываемые в газетах штата.
Уже дела в концерне налаживались, ритм работы цехов восстанавливался…
Тэд уже ночевал у себя на квартире. До выборов в Сенат оставалось полторы недели…
* * *
К Монике приехал гость из Италии. Отец Анелы прислал своего друга, Рикардо Пилотти, с подарками для дочери. Как потом выяснилось, он был „последним до венчания“ другом Анелы.
Моника тут же позвонила Тэду и попросила помочь ей встретить гостя.
— Это не твоя забота. Я — ее итальянский муж. Я и буду говорить с этим человеком. Не беспокойся. У меня есть немного времени, чтобы посидеть с ним под весенним солнышком на нашей вилле. Там мы с ним и поговорим. Отцу скажи, что я все помню. Держи его крепко, ма Мо.
* * *
Артур Лоренс позвонил Пилотти в гостиницу, и разрешил встречу с мужем своей падчерицы у себя на вилле.
Тэд все сделал, чтобы итальянцу, занимающемуся „раздачей мехов“, показалась жизнь „итальянского мужа“ до „боли“ роскошной.
Он не выпускал его из круга своих диких развлечений полных три дня. Поскольку дни были рабочие, Тэд пропускал консультации у профессора, курирующего его дипломный проект и работу в концерне отца. Это бесило его, и он выдумывал все более дикие развлечения для своего итальянского гостя-заложника.
Мэрфи позвонил Тэду и сказал, что девушка уже на его квартире. Что чувствует она себя достаточно хорошо, чтобы встретить своего земляка. Лоренс тут же вернул итальянца в город. По-приятельски, закинув его к своей жене.
Никто не знал, что там у них было. Самого Лоренса это не интересовало. Он сразу уехал по своим делам. Но уже через несколько минут Пилотти торопливо вышел из дома, где располагалась квартира Тэда. Он тут же был ослеплен вспышками фотокамер пытливых репортеров.
Итальянец, одуревший от вопросов и вспышек, с благодарностью отнесся к предложению Мэрфи, будто случайно оказавшегося рядом с домом, отвезти его в аэропорт. И он был увезен туда, и услужливо посажен в самолет, с контрольным звонком из Рима по его прибытии.
* * *
В квартиру, где оставалась Анела, Тэд приехал один. Было уже поздно, за полночь. Он был без шофера и охраны. Последний момент через газеты дошел до отца и очень взволновал спокойствие находящейся в затянувшемся прессинге чету Лоренсов. Артур категорически запретил сыну ездить в машине одному. Тэд же, как правило, гонял через пустыню в Лас-Вегас, будучи в кабине один.
Тэд постучал в дверь спальни, где после больницы отдыхала Анела.
— Кто?
— Муж.
Молчание.
Он больше не стучал. Стоял, опершись спиной о косяк двери.
А Анела прислушивалась к звукам за дверью.
Прошло достаточно времени, и девушка решила, что „муж“ ушел. Она тихонько приоткрыла дверь.
Уже в щель увидела его профиль. Отпустила дверь. Та не закрылась.
Так и смотрели они друг на друга через щель приоткрытой двери. Девушка прижалась лбом к двери и поэтому могла видеть только его профиль.
Он повернулся к ней. Оглядел ее.
Оба молчали.
Оглядывали друг друга, будто противники, с ног до головы.
Она Тэда — от густой темной челки, чуть скрывающей его глаза каштанового цвета, до сверкающих новизной носок летних туфель. Он ее — от кончиков сверкающих медью волос и веснушек на носу до голых ног, обутых в мягкие домашние туфли.
Только стоило Анеле шевельнуться, как он резко толкнул дверь. Больно, ударив девушку дверью по лицу. Тут же вошел и плотно закрыл за собой дверь.
У Анелы носом шла кровь. Зажав нос руками, не задирая головы, она смотрела на вошедшего Лоренса. Ненависти в ее глазах не было. Было непонимание — за что?
Тэд взял ее за руку, чуть выше локтя и повел в сторону ванной комнаты. Закатав рукава рубашки, открыв сильную струю холодной воды, он стал мочить свой платок. Затем, сдернув полотенце с вешалки, он смочил и его.
Усадив девушку на крышку унитаза, он задрал ей голову, сунув под затылок мокрое полотенце, а платок наложил на переносицу.
Анела молча покорялась. Была пунцовой от краски на щеках. Веснушки ее горели ярко по-весеннему и сейчас особенно были заметны. Глаза, на задранном кверху лице девушки были широко раскрыты. Она напряженно следила ими за Лоренсом, будто ждала еще чего-то подобного.
Она напоминала ему пружину, которая вот-вот взорвется новым крутым разворотом.
Тэд не смог долго смотреть в ее глаза цвета выгоревшей зелени. Он отвернулся, отошел к ванной. Сел на бортик. Нетерпеливо покачивал ногой.
Наконец кровь остановилась. Девушка шевельнулась.
— Умойся!
Сказав это, он тут же вышел из ванной комнаты.
Когда он проходил мимо нее, сидящей на унитазе, он показался ей очень высоким человеком. Но когда она умылась, привела себя в порядок и вышла к нему, встала рядом, оказалось, они почти одного роста.
Он говорил с отцом по телефону. Видел Анелу, но не реагировал на ее присутствие.
Будто и не было ее, будто и не стояла она так близко, что от запаха знакомых духов его мутило.
— …все в порядке, отец. Как ты, как Моника? Держится? Выступление по телевизору? Нет еще. В записи увижу.
Анела смотрела в его лицо. Как слепая, разглядывала каждую черточку его лица, каждую точечку в его глазах.
От Лоренса пахло свежей зеленью. Ей показалось, будто овощем каким-то. И она пыталась сравнить ощущения и понять, каким же? Ей было унизительно стыдно стоять вот так рядом, но она будто провоцировала его на то, чтоб он заметил и хоть словом обратился к ней.
— …у меня в квартире. Можете заехать к ней. Она в порядке… Здорова вполне!
Мысли мучили девушку, она еще внимательнее принялась разглядывать Тэда. Его густые схмуренные брови; нос, прямой, крупный; его губы, пухлые, четко очерченные… Это была провокация. Она готова была даже ударить его.
— …все нормально. Все нормально, папа. Да, я тут, приезжайте, я подожду вас.
Тэд спрятал телефон за пояс, его взгляд скользнул по лицу девушки, как по живому интерьеру его квартиры. Он обошел ее и направился к балконной двери. Его вот-вот могло стошнить от ее запаха и разглядываний его ноздрей, зубов и прочего…
Приезжая сюда, он почему-то надеялся, что преодолел в себе внутреннее отвращение, которое он испытывал к этому человеку. Ему показалось, что вот сейчас, он приедет сюда, и они спокойно поговорят о том, что готовы по-взрослому решить проблему, связавшую им руки. Может, начнут свое знакомство сначала.
Но у него не получилось. А она чего-то другого ждала, он это понял, потому и тему поднимать не стал.
* * *
Наконец, последняя неделя прошла. Наступил полный „вакуум“ в прессе. Все смолкло. Оставалось несколько часов до выборов.
Тэд был в своей спальне в доме отца. Старался уснуть. Но не мог. Тишина оглушала его. Он ждал только победы отца. И вполне вероятно, нервы его не выдержат, если будет иначе.
Он ворочался, сжимая подушку в сильных руках. Зарывался в нее лицом. Но уже через минуту, будто боясь задохнуться, он снова переворачивался на спину и широко раскрытыми глазами смотрел в потолок, отражающий свет луны.
Отец, утешенный Моникой, спал. Спокойно, будто сделал все, что от него зависело.
Жена его, в тонкой кружевной сорочке, стояла босая у окна, звала рассвет…
* * *
После победы Лоренса Макс Стайер заявил, что в следующий раз тоже постарается жениться на иностранке за день до выборов и расклеит на заборах вместо своего портрета плакаты с молодым Лоренсом, наслаждающимся минетом… „Такого ненормального сына у меня нет, бог миловал“, — признался он в сильном подпитии своей любовнице, наличие которой теперь можно было уже не скрывать.
В ответ сенатор Лоренс сделал все, чтобы фамилия Стайер и не мелькнула в последний день выборов мэра Лос-Анджелеса.
Артур посчитал, что его семья сделала много для его победы на выборах. И малейший оскорбительный намек на людей, близких ему, пресекался им очень круто.
Тэд, окончив университет, купил себе небольшой дом в элитном районе города.