МеЛ

Ты не будешь президентом, папа

Поскольку это было частное владение, все подъезды к вилле были перекрыты охраной. Никто молодежи не мешал веселиться так, как она хочет.

В половине второго работник виллы пригласил Тэда к телефону. Сообщили, что звонок из дома Лоренсов.

— Алло? Папа? Что за черт! Моника, ты? Алло? Вас не слышно…

Тэд положил трубку. Он сидел один в темной комнате.

Он пустился во всевозможные догадки, кто мог звонить в столь поздний час из его дома.

Из распахнутых дверей холла с площадки перед бассейном доносились музыка, визг и крики гостей виллы, в основном это были сокурсники Тэда, просто хорошие знакомые и нескольких девушек, заказанных Мэрфи.

За окном светила белая луна. Ровный круг ее и заметные пятна на нем располагали к шуткам в адрес спутницы Земли. Звездами было усыпано все видимое пространство неба. Воздух, нагоняемый ветром в распахнутые настежь окна, пьянил своими ароматами.

Звонок прозвенел снова, и Тэд тут же схватился за трубку. Он уже знал, кто трезвонит по ночам, отрывая его от веселья с друзьями. И хотя в трубке опять молчали, он выпалил все, что хотел сказать, чтоб слить дурь с пьяной головы.

— Значит так: итальянскую кухню здесь не подают, а потных телок здесь хватает. А еще раз вспомнишь этот номер телефона, я тебя на весь твой короткий век иллюзий лишу, стерва рыжая!

Он дернул шнур телефона, вырвав вилку из розетки.

„Стерва! Стерва!!!“

Выйдя к друзьям, первое, что сделал Тэд, это, разбив зажигалку, плеснул на одну из девушек капли бензина и поджег платье. Девушка страшно визжала, пока летела в спасительную воду бассейна.

Никто из гостей ничего не понял, но все дружно попрыгали в воду. Кто в одежде, кто, раздевшись догола и облившись ярким сиропом от мороженого.

Ровно в два к Лоренсу подошел охранник, сказал, что в спальне звонит телефон. Что, когда он поднял трубку, женский голос сказал, что это звонят из дома Лоренсов.

Тэд зло сверкнул глазами на охранника, толкнул сидевшую на коленях девушку в руки своего знакомого, и двинулся к лестнице, ведущей на второй этаж.

Мэрфи, узнав у охранника, в чем дело, задержал приятеля.

— Тэд, давай я поговорю от твоего имени.

— Фрэнк, лучше изнасилуй ее от моего имени. Я тебя прощу, озолочу даже.

— Тише, Тэд.

Мэрфи, обняв Тэда за плечи, помог ему спуститься обратно к столу. Даже ту же девушку усадил к нему на колени. А сам пошел к телефону.

— Алло?

— Тэд?

— Да.

— Тэд, это ты?

— Да.

— У тебя странный голос… Тэд… я боюсь говорить Артуру. У нас несчастье, Тэд. Пожалуйста, приезжай. Тэд… Анела… Боже мой… Тэд, пожалуйста, приезжай…

Фрэнк, сказав, что уже едет, положил трубку.

* * *

Мэрфи остался приглядеть за гостями, а Лоренс, выпив каких-то таблеток для отрезвления, с водителем и охранником, поехал в дом Крафта. Он надеялся, что врач имеет все необходимые медикаменты дома, чтоб помочь „рыжей истеричке“ не дать испортить начало новой карьеры его отца.

Забрав сонного врача прямо в пижаме, разумеется, со всеми необходимыми медикаментами, а Тэд предположил, что „чокнутая решила травануться“, они помчались в дом мэра Лос-Анджелеса.

Слава богу, газетчики уже или еще спали. Было без четверти три. Возле дома было тихо.

Анела была без сознания. Она проглотила упаковку успокоительного, которое принимала ее мать. Моника, поздно ночью вернувшись с мужем из поездки по маленьким городкам и поселкам, раскиданным по Сьерра Неваде, сильно уставшая, тихо поднялась в спальню дочери. Нашла ту без сознания, с пеной у рта и лежащую на полу с зажатой в руке трубкой телефона.

Вызвав Тэда с „мальчишника“, она позвонила по домашнему телефону мужу и сказала, что немного поболтает с дочерью, попросила ее не ждать и ложиться отдыхать без нее. Женщина сама свалилась без сил у тела дочери.

Вовремя приехавший Крафт, необходимые очищающие процедуры вывели девушку из бессознательного состояния.

Тэд потребовал, чтоб его машину загнали в гараж, на руках перенес девушку в салон машины, и увез ее, неустанно находящуюся под надзором врача, в загородную частную клинику.

Возле дома Лоренсов все оставалось спокойным.

Артур Лоренс, проснувшийся в понедельник к часам шести, удивленно посмотрел на жену. Та сидела рядом с кроватью, была уже прибрана и одета. Выглядела так, будто собирается куда-то пойти. Но распухшее от слез лицо и объемная сумочка Моники, которые явно не вязались с уютной спальней и прекрасным весенним утром, насторожили Артура.

— Что случилось, дорогая?

* * *

Лоренс-старший сник. Сразу посерел лицом, спина согнулась в крюк, ни на какие звонки не отвечал. Вообще блокировал телефон.

Столько препятствий к его мечте…

Тэд, сразу, как только вернулся из клиники, зашел к отцу. Тот брился в ванной комнате. Рядом стояла Моника. Лицо ее было заплаканным.

С таким лицом не имело смысла высовываться из дому, вокруг которого уже шныряли проснувшиеся репортеры.

Тэд поздоровался с Моникой и, попросив ее распорядиться насчет сока для него, тут же обратился к отцу.

— Все нормально. Я увез ее из города.

Тэд сурово посмотрел на Монику. Та, низко склонив голову, снова расплакавшись, вышла из ванной комнаты.

— Я специально нашел клинику на пути на работу, буду наезжать туда. Ты не беспокойся. Моника пусть будет рядом с тобой. Ты клинику Грега Фридмана помнишь?

Лоренс внимательно смотрел в лицо сына. Долго соображал, припоминая знакомое имя. Затем кивнул, да, помню.

— Она снова без сознания. Но врачи уверяют, что это нормально для такого случая. Состояние ее считается стабильным. Нас никто не видел, мы ехали в больницу объездной дорогой. Не беспокойся. Работай. Никто не узнает, где она. Только держи Монику при себе и не давай ей искать дочь. Я дал Харисону, ну, тому репортеру, помнишь, старые снимки „этой“. Она на них идет к самолету, вылетающему на Рим. Снимки чистые, он проверил. Будет статья, что она улетела обратно. Пусть там, в Италии ищут. Не беспокойся. Ты должен идти до конца в этой борьбе, отец. За тебя все Западное побережье. А что такое Калифорния, папа, без побережья? Пустыня! Так что давай, делай свое дело. А я в следующие выходные сделаю ночь в Лас-Вегасе, оплаченной от твоего имени. Думаю, и этот город, где отдыхают многие наши, тоже будет с тобой.

Тэд обнял отца. Тот обхватил его обеими руками и замер, щурясь от набежавших эмоций.

— Мы все с тобой, па. Я не дам ей испортить наш праздник.

— Тэд…

Артур глубоко вздохнул.

— …и все-таки мне было бы легче, если бы отношения между вами складывались иначе. Впрочем…

Он дернул плечом. Тэд отпустил его и выпрямился. Стал заметно выше отца.

— …впрочем, поступай, как считаешь нужным, сын. Надеюсь, твои планы будут разумными. Кстати, ты опять не предупредил меня о вечеринке со своими друзьями.

— Там все было пристойно. Соседние виллы не пострадали, костры мы разжигали прямо в бассейне.

— Тэд. Я же просил тебя… Ладно!

Лоренс-старший снова был готов драться. Он оглядел себя в зеркале. Все было в порядке.

Подмигнув отражению сына в зеркале, он на ходу принялся стягивать с себя пижаму. И потребовал „допустить“ к себе группу своих консультантов, секретарей, имиджмейкеров и прочих из числа его предвыборной свиты. Телефон кандидата в сенаторы от штата Калифорния был разблокирован.

* * *

Перед вылетом, когда уже рокотал мотор личного вертолета, Артур позвонил сыну.

Тэду пришлось покинуть университетскую аудиторию для разговора с отцом.

— Тэд, Моника хочет остаться.

— Нет! Нет, отец, забирай ее!

— Хорошо. Я попробую настаивать. Значит с Анелой все в порядке?

При звуке имени девушки лицо Лоренса-младшего перекосило, как от кислого.

— Да. Но, па, ты прикажи охране, чтоб они не теряли из вида Монику. И еще, как совет, больше ходите с ней среди людей. Снимки в газетах — сплошь официальные. Навестите в Бейгерсфилде твоих знакомых, походите по магазинам, угости детвору мороженым… и дай нищему на чай.

— Тэд, лучше помолчи. Ты все искажаешь. Хотя я знаю, что твой язык всегда живет в разногласии с твоим сердцем. И совестью.

— Вот, кстати о совести. Там в гостях у епископа Сан-Францисского с визитом Глава Греческой Православной Церкви. Думаю, тебе стоит нанести визит.

— Думай лучше о своих делах, Тэд. Впрочем, спасибо. Я как-то это упустил. Пойду, проконсультируюсь со своими, пока!

— Удачи, отец!

* * *

Две с лишним недели Тэд жил университетской жизнью, мешая ее с работой в концерне. Пропадая в цехах, лабораториях и совещательном кабинете отца, где теперь заседал Стаффорд.