Александр Яковлев
Охота на зайца
Вот она — дама с „капустой“, блин. Не старая — лет тридцати блондиночка, в хорошем прикиде. Темные очки. Сумочка. А в сумочке… Да, это — тема. Сейчас мы ее слепим.
Ишь, деловая — вышла и сразу в „хонду“. Дверца — хлоп. Ну, началось, поехали, братаны…
Гарик сидел в своем „мерсе“ и просто смотрел. Его работы здесь не было. Бойцы сами знают: что, когда и как выступать — все роли расписаны. Вот если заморочка какая выйдет: может, баба не одна, а с прикрытием, или мен крутой попадется, или из ментуры кто случайно встрянет — вот тогда работа Гарика. Принимать решения в случае запуток-заморочек, команду дать, распутать, в общем. А сейчас — чисто, сейчас его место — в машине, в комфорте. Подъедет, посидит, посмотрит… Бесплатный цирк.
Он выключил в салоне кондишен и опустил тонированное стекло на дверце, чтобы лучше видеть происходящее.
Душный жар городской улицы, серый растрескавшийся асфальт… Кое-где по этому раскаленному асфальту шаркали ногами утомленные жизнью редкие прохожие. Поодаль за бездомной, неторопливо бегущей кошкой, высунув язык, лениво трусила пегая дворняга. Тоска…
Мочалка крашенная запустила двигатель своей „тачки“, включила левый поворот и плавно тронулась от поребрика.
Все, начали! Каскадер — пошел…
Разгон, удар, звон разбитого стекла, нечеловеческий крик… Абзац, готово, сделано!
Теперь пошли свидетели: сразу на двух машинах. Блокировать „хонду“ — один спереди, другой сзади.
Ну, пацаны — вперед! Все сразу! Изображаем возмущение, гнев и негодование! Так — ногой по бамперу ей, еще, еще… Молодец, Эдик! Бампер от „хонды“ едва не отлетел — отработан ударчик.
Гляди — дернулась! Заднюю скорость воткнула. Пожалуй, надо ее „мерсом“ сбоку поджать, чтобы не задурила…
Стеклышко лобовое ей, суке сивогривой, фомкой: дзинь, блям… Готово. Триплекс — треснуло все сразу, обвисло, но не развалилось. Теперь — по фарам, по фарам ей…
Гарик смотрел на расправу и словно в экстазе бил кулаками по мягкому рулю своего „мерса“.
— Так ей, так… По глазам, по глазам… Еще ножками по двери, как по ребрам, постучать… В самый раз.
Вот и лады, годится. Не перегнули бы братки. Все, хватит! Теперь — базар.
Ты смотри, что делается: закрылась сучка изнутри, не пускает. Вкрай оборзела, падла, быкует! Человека почти насмерть убила, а с народом базарить не желает!
Ну и черт с тобой, сиди, жди — сейчас гаишники подлетят. Тоже не с ближайшего перекрестка, между прочим — свои менты, купленные. Хотя, тут и своих не надо — любому гаишнику ясно, как день: грубое нарушение правил дорожного движения с тяжелыми последствиями. С очень тяжелыми. И свидетелей — море. Вот — все мы свидетели! Хошь, на Библии поклянемся, хошь — на Коране. Сиди — не сиди, мочалка, на „бабки“ тебя все равно раскрутим. Еще и спасибо скажешь, что возьмем, иначе — зона тебе светит. И чтобы новенькими стошками, хрустящей „зеленью“ со сдвинутым в сторонку большим президентским фэйсом.
Каскадер — молоток, клевый пацан, сработал на уровне. Хорошо так, плавно с переворотом перелетел через капот „хонды“, грамотно упал, прокатился метра четыре и закричал.
Ужасный крик, прямо нечеловеческий — от смеха сдохнуть можно. Потом все тише, тише… Отполз на газон, волоча задние ноги, бедолага, и замер без движения.
Вот-вот, давай, подергайся немного. Ну, натурально как агонию изобразил. Молодец, чувак, честно „бабки“ отработал. Кровищи-то налил: и на асфальте возле „хонды“, и сам заляпался весь. Сразу видно — насмерть.
И кровь, между прочим, натуральная — не кетчуп. Сначала кетчупом пользовались, но потом Василий Иванович нашел крюк в больнице — просроченную донорскую из хранилища стали брать. В фирменных пакетах полиэтиленовых, с этикетками. В каждом —
Ну что она, падла, вылезать-то думает или нет?
Что? Что это?! Зачем? Тварь, сука!
Из „хонды“ вдруг ударила автоматная очередь. В упор. Через боковое окно. Оглушительное стакатто, с треском разорвавшее спокойную тишину июньского дня, и пульсирующий шар пламени. Брызги стекла, какие-то ошметки…
Четверых бандитов с развороченными животами буквально отшвырнуло на несколько метров от машины. Ни один из них даже не успел вскрикнуть — умерли мгновенно. Остальные, вероятно, раненые, сбитые с ног потоком смертельного свинца, извиваясь и крича, пытались спрятаться, отползти подальше от машин.
Гарик, сдуру заглушивший двигатель своего „мерса“, протянул руку к ключу зажигания, но не успел… Ему не хватило секунды.
Дверца „хонды“ рывком отворилась, и стройная блондинка в черных очках с модной сумкой на плече из какого-то фантастически маленького автомата в упор саданула по „мерсу“, затем короткими очередями добила остальных „братков“. Ни одному из команды не удалось уйти. Даже талантливого каскадера-мотоциклиста на газоне достала. Почти не целясь — короткой очередью, тремя пулями в затылок. Ужасное зрелище…
Прохожих в этот час возле отделения банка было немного, и все они, как один, кинулись врассыпную, попадали кто куда, пытаясь укрыться за урнами и поребриками от шальной пули. Вышколенные путчами и ежедневными бандитскими разборками, мирные питерские обыватели старались плотнее вжаться в асфальт и не видели, как женщина на прощанье парой длинных очередей прошила машины так, что от кузовов отрывались куски металла, и… исчезла.
* * *
Гаишники на „жигуленке“ с мигалкой, но без сирены, не спеша подъехали к отделению банка в семнадцать тридцать девять. Минуты через четыре после окончания стрельбы. Подъехали и изумились — обычное ДТП, да еще по сигналу от своего человека, сильно смахивало на поле боя. Страшно и некрасиво выглядело теперь это место.
Не успел старший патруля связаться с дежурным, как, мигая синими маяками и дико завывая сиренами, на нескольких машинах подлетели бойцы СОБРа или ОМОНа — сам черт не разберет. Их из Сбербанка тревожной кнопкой вызвали. Эти, в бронежилетах и с автоматами, сходу блокировали все вокруг, оцепили и приказали гаишникам заглушить движок, из машины не высовываться и сидеть смирно.
Несколькими минутами позже начали подкатывать территориалы: из отделения, из райотдела. Потом и начальство на красивом
Через полчаса уже несколько десятков милиционеров в самой разнообразной форме и в гражданском деловито изучали картину кровавой драмы. Желтая лента, софиты, спецмашины…
Итог — восемь трупов: в машинах, на асфальте и один — на газоне. Из восьмерых пятеро — „лица кавказской национальности“, как сейчас принято выражаться в официальных протоколах. Четыре изрешеченные иномарки: „хонда-цивик“, трехсотый „мерс“, восемьсот шестидесятый „вольво“ и джип „гранд-чероки“. Тут же и мотоцикл валялся — замызганная и слегка покалеченная „ява-350“.
Эксперты собрали восемьдесят восемь гильз странного, не нашего калибра —
Проводник служебной собаки, изображая деловитость, пытался дать занюхать упитанному ротвейлеру какой-нибудь след. Пес флегматично таскал его за собой на поводке, но работать не хотел, остро реагируя на кровь, свежие трупы и резкий пороховой запах. Да и какие следы искать на асфальте, где сотни людей топчутся день и ночь? А в салоне „хонды“ едко-горький запах пороха вообще забивал все остальные. Проводник посуетился для виду, побегал за собакой
Опера сразу начали активно искать и опрашивать свидетелей-очевидцев. Но никто из опрашиваемых толком ничего показать не мог или не хотел. Тем не менее, складывалась определенная картина — команду „братков“, то есть пострадавших, хладнокровно расстреляли. Профессионально.
Очередная бандитская „разборка“? Может и так, но со слов опрашиваемых получалось, что, вроде бы, стреляла какая-то женщина. „Что за женщина, как выглядела?“ — схожих описаний не было. А может, и не женщина.
Парик? Вполне может быть. Когда на Пражской расстреляли бандита Кумарина — некоторые свидетели тоже показывали, что стреляла женщина. А иные утверждали, что видели мужика с пулеметом или с автоматом.
Вообще-то, судя по большому количеству собранных на месте происшествия стреляных гильз калибра
К счастью, не пострадал никто из случайных прохожих, даже рикошетом никого не задело. Мотоциклист случайным не был — у него за поясом нашли ТТ китайского производства и запасную обойму в кармане кожаной куртки.
Трупы молодых, характерного бандитского вида мужчин даже для привычных ко всему сотрудников милиции представляли зрелище неприглядное и страшноватое. Стрелявший или стрелявшая патронов не жалел, а, принимая во внимание калибр оружия… В общем, у некоторых от бритых голов мало что осталось, у иных — внутренности наружу. Везде кровавые ошметки, лужи крови… Хуже всех выглядел водитель трехсотого „мерса“ — его буквально разнесло по салону в клочья.