МеЛ
Жизнь попугайская
Ну и Мурли, конечно, доставалось, если вдруг тявкнет разок свыше положенного. „Убрать собаку!“ — и милейшая, красивейшая из женщин, обиженно дернув носиком, выметается вместе со своей любимицей из комнаты, где присутствует хмурый „папочка“.
Конечно, в эти деятельные дни Лоренса и „мамочке“ тихо не жилось. По ночам было и того страшнее: муж превращался в жесточайшего эгоиста любовника, унижая нежнейшую, тонкую вкусом женщину незаслуженными, грубыми упреками. Он, будто над чужой женщиной, измывался над ней своими сексуальными домогательствами.
И никто не знал, чем занимается Лоренс в тихие часы своих выходных, надолго запираясь в своем кабинете. Что думал он, склоняясь, будто колдун, над огромным кабинетным столом?
* * *
Мистер Крафт трудился вовсю. Правда, мастера-„клеточники“, то есть все известные авторы затейливых клеток для птиц, ничем не могли ему помочь. И тогда хитрому адвокату пришла мысль обратиться к специалистам иного плана.
Крафту помог приятель из службы безопасности. Тот был не дурак в своем хитром деле и нашел „ключик“ к секрету новой клетки Деринга. Осталось только с живым и, разумеется, толковым попугаем продемонстрировать технику действий, при которых злополучное дно покидало клетку.
Адвокат уже потирал хлопотливые ручки, в лицах представляя себе сцену в суде, когда он будет демонстрировать Их Чести трюк закоренелой мошенницы.
* * *
А у той все было пока по-прежнему. То есть хорошо. И во всех делах.
Деринг был при ней, правда опять в новой клетке, но вполне его устраивающей.
Пациентами ветеринара были черепахи, рептилии, собаки, кошки, косули. Приводили к Глории и козу — любимицу одного отдыхающего в этих местах миллионера из сорта „странных“.
А вот однажды Глории для обследования принесли малышку обезьянку. Детеныша орангутанга — живую игрушку сына местного толстосума.
Мягкошерстной малышке было от силы месяца три. Она беспричинно теряла вес. Ее закармливали обезьяньими лакомствами, но все было не впрок.
Обезьянка смотрела на человека в белом, осторожно забирающего ее с груди мальчика-хозяина, черными печальными глазами. У нее не было сил сопротивляться рукам доктора, тщательно прослушивающего ее сердце, проверяющего ее зубы, глаза, уши и шерстку.
Мальчик лет одиннадцати молча и внимательно следил за работой Лори. Морщился, когда та брала кровь его питомца для анализов. С любопытством приглядывался к ее работе с микроскопом и решительно отодвигал от себя руку нетерпеливой мамаши, звавшей его пойти погулять, пока ведутся анализы.
Парнишка был заметно чуток по отношению к своей маленькой забаве. Саммер даже показалось, что мальчик из необщительных и обезьянка для него больше, чем просто игрушка. Это тронуло ее сердце.
Но ни рентген, ни результаты анализов не дали разумного объяснения болезни маленькой обезьянки. И Лори вынуждена была попросить оставить орангутанга у себя хотя бы на сутки, чтоб понаблюдать за ним и принудительно чуть подкормить витаминами.
Мальчик кивнул головой, когда мать его строго потребовала от Глории: „Исключительно на сутки — не более“.
И обезьянка была помещена в просторную клетку, куда были закинуты мяч и пара ярких сладких апельсинов.
Деринг, задаваясь перед новым обитателем кабинета, выкрикивал свои бесхитростные фразочки, типа: „Р-развлечемся!“ или „Здравствуй, Дер-ринг! Здравствуй, Лор-ри! Ну и ты, друг, пр-рошу!“
Под этот аккомпанемент Лори вливала в рот обезьянке, отвлекшейся на попугая, горькое лекарство. Малышка морщилась и мигом выпрыскивала его на лицо доктора. Вздохнув, Глория шла умываться, а потом, смешав лекарство со сгущенным молоком, открыв обезьянке рот, вновь подавала необходимое для здоровья снадобье. Витамины пришлось подавать через инъекции. Обезьянка была слаба, почти не сопротивлялась, но ее природная юркость позволяла ей и так, сильно не двигаясь, мешать болезненным уколам, которые Лори ставила ей в вену.
После очередного укола обезьянка упала на спину и, закатив глаза, некоторое время лежала неподвижно, будто умерла.
Лори открыла клетку, позвала обезьянку по имени, но та не шевелилась. Тогда Глория решала взять малышку на руки, но та, вдруг с неистовой яростью накинулась на нее и, больно укусив за руку, выпрыгнула из клетки и пустилась бежать.
Обезьяна кинулась к распахнутому окну. Прутья крупной решетки не были препятствием для нее.
Лори побежала к лестнице, выбежала во двор, на улицу… Но маленького больного нигде не было.
* * *
К радости Лори редкие машины двигались по улице не сигналя. Это говорило женщине о том, что малышка не попала под колеса авто. Тогда Глория стала обследовать дворы соседних домов. Она предупредила об обезьянке мальчишек, пообещала им вознаграждение и бесплатную помощь их питомцам собакам, если они помогут разыскать беглянку.
Но все было бесполезно. Трехмесячный малыш орангутанг исчез. Лори ничего не оставалось, как заявить в полицию.
Молли, узнав о новой проблеме подруги, тут же посоветовала ей дать объявление в газету. А на другой день в приемной Лори разразился новый скандал. Теперь ей пришлось выслушивать угрозы мамаши Тома — маленького хозяина обезьянки.
Сам мальчик, узнав об исчезновении обезьянки, только нахмурился и тут же исчез за дверями дома доктора. По-видимому решил искать пропажу сам. А мама его, выкрикивая угрозы, требовала возмещения всех видов убытков, в том числе и моральных. Она считала, что от потери подарка ко дню рождения, у мальчика обязательно должен произойти нервный срыв.
Лори снова принималась рассказывать, как все произошло. Показывала укус на руке и вновь, и вновь уверяла хозяйку обезьянки, что поиски последней уже ведутся. Что прошло еще мало времени и пока нет причины волноваться о том, что их Доди нет вообще. Но в ответ было одно: „Я подаю на вас в суд! За ваше бесчеловечное отношение к вверенным вам животным! Я потребую, чтобы вас лишили лицензии! Чтоб вас дисквалифицировали! Вы доводите животных до остервенения. Такую безобидную Доди довели до остервенения! Я подаю на вас в суд!“
* * *
И вновь Лори предстала перед судом. Нет, еще не перед тем, что обещала ей хозяйка орангутанга. Тот в виду активных поисков обезьянки ей пока еще не угрожал.
Зато Крафт был готов к бою за попугая. Он эффектно демонстрировал перед судьей эксперименты с клеткой. Была рассказана и история про чучельника, то есть представлен факт с освидетельствованием, что Саммер, обвиняемая в мошенничестве, пользуется услугами целой сети мошенников.
Глории вновь пришлось согласиться и признаться судье, что это она сама смастерила клетку с откидывающимся дном и научила попугая, как действовать в определенной ситуации.
— Повторите, что явилось паролем к действиям птицы?
— Фамилия не понравившегося Дерингу человека.
Глория осторожно посмотрела на Лоренса. Тот даже не сморгнул, выдержал ее потайной хмурый взгляд. Никто и не заметил, как дрогнули мускулы на его лице. И пятнышка на левой скуле тоже не заметили.
А ведь это второе заседание суда этот человек ждал и сильно. Что-то говорило ему, что на этот раз его стальной каприз одержит победу и будет исполнен. Тонкие цепкие пальцы его ухватятся за мякенькое тельце болтливой птицы, шея задержавшегося пернатого старца будет свернута.
„А эта… любительница старых попугаев… босоногая вдовушка, еще пожалеет, что решилась тягаться со мной в таком пустячке!“
Лоренс оглядывал стоявшую перед судом женщину. Гордость, заметная в ее осанке и открытом взгляде вперед, несколько задевала его.
„Гордая, это хорошо, — думал он, оглядывая женщину всю целиком, — это даже лучше, это даже интереснее!“
По мере того, как Лори отвечала на вопросы суда, Лоренс мог спокойно оценить и то, что было на лице женщины и что было на ней вообще. Он в принципе любил считать, подсчитывать и взвешивать. Ведь его любимая книга — книга амбарная, а первой игрушкой его был калькулятор. Впрочем, с возрастом он научился обсчитывать человека и взглядом.
„Барахлишко сотен на восемь, от силы. А глядит царицей… дрянь!“
На вопрос судьи хочет ли обвиняемая предпринять что-то на это раз, пытаясь оставить проданную птицу при себе, Лори ответила: „Нет, ваша честь. Нет“.
Женщина низко наклонила голову и тихо покачала ею.
Однако и даже в этом печальном жесте Лоренсу показалось нечто оскорбительно гордое со стороны женщины.
Глория прямо при судье приказала Дерингу „замри!“ и спокойно передала клетку в руки прокурора.
Тот, свысока усмехнувшись на женщину, победным жестом передал клетку в руки…
Вернее, знакомый Лоренсу прокурор только протянул клетку к своему партнеру по картам. Но Лоренс взглядом показал, не мне. И клетка с попугаем осела в руках Генри Крафта.