МеЛ

Фиалки в разбитом бокале

— Нет. Она редко бывает у отца. Если только что-то нужно.

— Разумно. Зачем папочку беспокоить по пустякам.

Я переодеваюсь.

— Я вообще-то думал, что сегодня услышу щебетанье за твоими дверями.

Зря я это сказал. Лицо у Фрэнка стало вдруг как каменным.

Он замер, как кобра, смотрящая в мою сторону.

Прокол значит.

Пришлось ретироваться.

— Извини, малыш. Ладно, иди к себе. Спокойной ночи.

Я скрылся за дверями туалетной комнаты.

Рассматриваю себя в зеркале.

Фрэнк шумно закрыл за собой дверь.

Зачем я обидел его? Что-то не так с парнем.

Зачем мой язык так длинен?

Высовываю язык. Шрамы на лице становятся заметнее.

Лучше бы жизнь была так длинна.

Хотя, наверное, длинная жизнь мне бы надоела. Надо жить пока здоров и молод. Надо энергично удлинять пору юности. Пору ошибок. Пору недостатка времени и сна. Какая чушь эти истины!

Надо не быть нытиком. И лучше в любую пору.

Вдруг слышу стук во входную дверь.

Кого это еще несет? Боже, это же массажистка! Я ведь заказывал.

Хотя, впрочем, любопытно. Что там мне наговорили про „гигиенический массаж“?

Глава 11

— Войдите.

Она истинная скандинавка. Полное отсутствие стандартной красивости, но миленькая. Высокая, ширококостная, рыжеволосая. Здоровая улыбка. Даже конопушки есть, ой, какая естественность!

Ну раз спрашивали про возраст и пол, значит она специалист широкого профиля. Хорошо.

Мы знакомимся.

Я объясняю ей ситуацию. Массажистка — это тот же врач. Можно говорить о коликах и запорах спокойно.

Раздеваюсь, наматываю полотенце на бедра. Иду в ванную комнату, ложусь на массажный стол. Меня натирают бальзамом. Потом несильно мнут. Мне больно. Но приятно. Мышцы гудят. Покалывает в костях. Тело разогрелось. К голове приток крови.

Кровь бодрит. Хорошо. Руки у нее сильные. Но не грубые. Приятно.

Она предлагает мне повернуться на спину.

Ну массаж моего передка мне доставлял всегда большее удовольствие. Хорошо. Не тайский, конечно, но тоже хорошо.

Улыбается, спрашивает, будем ли снимать полотенце. Я в ответ улыбаюсь, разумеется.

Снимает полотенце. Что видит? Хорошая реакция. Профессионалка. Члены мои так массирует, что я, пожалуй, не выдержу и сейчас ей прямо в вырез на халатике брызну.

Женщина спокойна. Взмокла, а улыбка все та же — трезвая улыбка.

А чего, действительно? Работа, как работа.

А я? Я тоже спокоен.

Но как-то надо выходить из ситуации. Массаж мне уже не в радость. А от боли я сильнее возбуждаюсь.

Мазохист! Молчу, а она продолжает охаживать меня между ног.

Кажется, она ждет предложений.

Нет еще и „гигиенический“… я не выдержу.

Предлагаю ей остановиться. Отдохнуть, попить со мною чаю с лимончиком. Это тонизирует.

Она понимает. Все нормально. После чаю, мы как-то уже естественно оказываемся в постели. Никакого напряжения.

Уже под утро мило прощаемся. Да, спокойной ночи, все было хорошо, мистер Лоренс доволен. Можно Тэд. Да, до встречи.

Сплю.

Ну вот опять.

— Тэд?

Очень тихо так. Осторожно. Но я услышал. Уже не вскакиваю. Не открывая глаз, приветствую его.

— Доброе утро, который час?

— Почти десять. Тэд, ты не против пойти после ужина в ресторан?

Открываю один глаз, он смотрит себе на ботинки.

— Послушай, малыш, до ужина еще океан времени, а ты меня разбудил.

Ну вот, теперь он смотрит на меня глазами спаниеля.

— Ну почему я должен после ужина идти в ресторан, Фрэнк? Это же не экономно и трудно для желудка.

— А ты не ужинай, а в ресторане только пей.

Ух ты! Чуть свет, у него уже стратегия в голове бродит.

Ну хорошо. Все продумал. Ладно. Мне и это уже нравится. Люблю, когда проход к цели хорошо продуман. С деталями. До конца. Хорошо.

— Маму твоей подружки развлекать?

— Но она ведь тебе понравилась?!

Ничего себе! Я так скрываю свои симпатии, а этот щенок меня мордой тычет!

Я натягиваю на лицо простынь.

— Фрэнк, ты нарушаешь мои конституционные права. В частности, мое свободное право выбора. Это даже не по-джентельменски. К тому же мне нужно лететь в Стокгольм. Я ведь на лечении. Ты меня понимаешь?

— Тэд, я прошу тебя. И Жаклин тоже.

Я медленно стягиваю простынь. Удивлен и сильно.

— Что?!

Понимаю, что напрягаю парня. Фрэнк в недоумении. Надо бы поглубже спрятаться.

Говорю более спокойно: „Ну наконец-то ты и твоя девушка единодушны!“

Черт! Я капнул на его рану. Сказал не так. Не то.

Ну да чего же чувствителен!

А может все слишком прозрачно? Впрочем, ладно.

Тут у меня другие проблемы.

Приходится миндальничать. Я же за солидарность. Соглашаюсь.

— Ну хорошо, хорошо. Буду пить в ресторане. Ладно.

Я киваю и закрываюсь с головой простыней.

Фрэнк получил чего хотел. Уходит. Даже напевая.

Что я делаю?

Культивирую очередного эгоиста?

Что-то не так в наших отношениях.

А может я слишком глубоко сужу его реакции?

А зачем мне вообще заниматься этим?

Но сна уже нет.

Надо звонить Сэм Бэлу, заказывать вертолет на Стокгольм.

Чем-то порадует меня профессорское светило?

Но утром пришлось распорядиться иначе.

Груссман отложил встречу.

Весь день я гулял. Не ел, даже не пил.

Настроения не было.

Я попал не на ту волну.

Нервное ожидание охватило меня целиком.

Рассчитывал, что Груссман скажет: „Все в порядке, парень. Живи пока“. А тот сказал, что не ожидал, что случай такой тяжелый и попросил время ознакомиться не только с последними обследованиями, но и с моей медицинской картой.

Чем мог отвлекал я себя от дурных мыслей.

Но даже улыбка девочки Сары меня не проняла.

Да что там, приезд клоунов в кафе-мороженое вызвал тошноту!

Глава 12

А вечером мое настроение вдруг взлетело.

Встреча в ресторане.

Они трое закусывают. Я пью.

Сегодня я пью „чинзано“. Вспоминаю старые ароматы. Чуть пьянею.

Играет музыка.

Ритмичная.

Мне нравится мелодия на четыре четверти. Гитара, ударные, соло для саксофона и электроскрипки.

Низкий голос начинающей певицы. Нравится.

Кто-то танцует, я наблюдаю.

Трудно сдерживать себя. Тихонько притопываю под столом туфлей.

И вдруг…

— Тэд, можно вас пригласить?

— Что?

Что же я такое спрашиваю?! Меня самая красивая девушка в мире приглашает.

— Да, конечно.

Ужас! Ужас! Как я буду танцевать? Еще и с такой молодой козочкой! Вон она как смотрит.

Ужас как я испугался!

Я беру Жаклин за руку и мы присоединяемся к танцующим.

Хотел отпустить ее руку, но она придержала мою. Цепко держит меня. Я буквально смущен. Мы так и танцуем, держась за руку.

Певица не бросает свой веселенький мотивчик.

Я улыбаюсь. Чувствую себя полным идиотом. Надо было отказать.

Отказать ей?

И потом жалеть об этом всю жизнь.

Просто подергиваю плечами, загребаю руками и переступаю на месте ногами.

По-моему этот „дон-диньчик“ моим танцем доволен.

Она танцует, красиво двигая гибким телом. Глаз не сводит с моего лица.

Жак-лин. Жак-…

Мне неловко перед Фрэнком.

Кто эгоист — так это я.

Но эта девчонка что-то держит там в своей головке.

Что за непорядочный народ вот такие девчонки! Какое изысканное кокетство! Из-за таких короли от трона отрекались, начинались десятилетние войны…

А она, что она делает?

Ну, приятно, конечно. Я, поворачиваясь во время танца, делаю знак Фрэнку, что я не причем. Мама этой озорницы уткнулась взглядом в бокал. Ей, должно быть, поведение дочери тоже не очень нравится.

А та резвится. Крутится и болтает.

Девушка довольно откровенна. Но с ней приятно беседовать даже при таком темпе.

— Чем вы занимаетесь, Тэд?

— Я сказочник. Сочиняю себе способы отвлечений-развлечений. А вы кто? А постойте, угадаю. Вы — модель.

— Это уже прошлое. В модельном бизнесе я работала, начиная с тринадцати лет. В девятнадцать пришлось бросить. Только не спрашивайте, почему.

— Считайте, что мне это не интересно.

Я улыбнулся и добавил: „Но я лгу“.

Жаклин задумчиво улыбнулась.

Нравится мне ее взгляд. Он вдумчивый.

Вот только о чем думает ее головка?

Я думал, что сбил Жаклин настроение откровенничать. Но она продолжила разговор. Буквально пропела под соло саксофона.