МеЛ
Фиалки в разбитом бокале
Это для нее я — старик. А для жизни? Моя востребованность в чем? Разве сорок семь лет может быть добровольным пределом жизни?
Впрочем, стоп! Это уже ниже пояса. А я как-будто на отдыхе. Ленюсь, ем, пью, гуляю и вот плачу шестнадцатилетней девушке за искренность. Пусть даже и притворную.
Я на отдыхе!
Глава 5
Спокойно обедаем. Круг семьи.
— Тэд, где ты был так долго? Я тебя искал. Все нормально?
Фрэнк только-только присел к столу. Даже еще задыхается, никак не восстановит дыхание.
А я уже пью кофе.
Ощущаю, что что-то попало в зуб. Беру зубочистку и изящно достаю волоконце телятинки.
Шведы знают толк в еде. Бесхитростно, но вкусно.
Как бы не располнеть. Я мало двигаюсь. Надо бы начать принимать ванны и договориться о массаже.
О чем он?
— Все хорошо. Как твои дела? Не торопись, хорошо пережевывай.
Он посылает к чертям мои рекомендации.
— Тэд, тут русские будут показывать балет на льду. А этот урод — Баркли, ну парень из нашей компании. Зануда! Он сказал, что билеты были распроданы уже два-три дня назад. А Жаклин очень хочется пойти. Очень нужна пара билетов.
Он вздохнул. Захватил на вилку кусок мяса и… тут же шумно проглотил его. Закашлял. Принялся запивать его соком и поперхнулся.
Я всполошился.
— Да что ты, как ребенок, Фрэнк!
Подал ему салфетку и стакан воды.
— Тэд, я обещал, что непременно достану билеты.
— Фу! Что за выражение „достану“! Вон, видишь, темнокожий мужчина сидит за служебным столиком?
Я показал Фрэнку взглядом на местного воротилу.
— Рядом две девушки-ассистентки. Подойди, попроси. Он все устроит.
— Что?
Фрэнк разворачивается всем корпусом и начинает рассматривать бритоголового темнокожего парня в золотых перстнях. Его двух полуголых подружек.
Чуть касаюсь плеча племянника.
— Не надо так откровенно, парень. Он этого не любит.
— Да ведь он и не смотрит сюда!
— Но все видит. Это его работа.
— И что, вот так подойду, попрошу, и он даст четыре билета?
— Ты же сказал, тебе только два нужно.
Фрэнк снова принялся глотать еду.
— Нет. Жаклин хочет, чтобы и ты пошел.
Я удивлен, но приятно.
— Так твою подружку зовут Жаклин?
Фрэнк кивнул. Я грустно улыбнулся. Красивое имя. Динь-дон,
— Странные желания у твоей девушки.
— Надо взять с собой ее маму.
Это уже забавно.
— А зачем нам мама?
— Мама нужна. То есть…
Фрэнк крутанул вилкой в воздухе.
— Она хотела бы пойти с тобой.
— Дружочек, это конечно дело твое. Можешь идти и с ней, и с ее мамой. И меня прихватить за компанию. Только зачем такие сложности? Или я что-то не понял?
И вот тут до меня дошло. Да, да! Ах ты бесенок!
— А, постой, постой! Мама — это такая высокая, стройная, в „беж“, мы сидели за одним столиком в кафе?
— Да, это ты с ней пил вино.
— Пардон, малыш, я с ней не пил.
— Это не важно.
Ну да, конечно, не важно. Вот он юношеский максимализм! Он будет любоваться балетом и своей девушкой, меня приглашают, чтобы развлекал ее маму. Да он уже и не смотрит ни на меня, ни на еду. Его интересует его расклад. И билеты.
— Послушай, кончай вертеться, ешь.
— Значит, я подойду, попрошу и он даст?
— Ну конечно даст. Как сказано: „проси и воздастся“. Или как-то иначе, надо бы перечитать на досуге…
— Сколько я ему буду должен?
— Нет удобнее шведского сервиса.
— Я пошел.
— Эй, Фрэнк!
Но он уже не слышит, спешит к Сэм Бэлу. Наивный…
Сэм Бэл — это местный бизнесмен. Он контролирует все магазинчики и салоны в курортной зоне. Поставщик легкого наркотика, Жигало, девочек. Каждый уважающий себя иностранец платит ему за услуги. Мне представили его в самый первый день. Пришлось поить его „наполеоном“. Но с ним не скучно. В первую встречу перстней на пальцах было значительно меньше. Может это презенты?
Ну вот и мой племянник. Кажется, он очень доволен разговором с Сэмом.
Эх, черт! Где мои девятнадцать?! Неужели и я был так наивен? Всему удивлялся. Всем верил.
Идет. Несет. Цветет. Машет билетами. Мальчик, еще совсем мальчик.
— Слушай, Тэд, а шведский сервис мне нравится. Там — нет, а здесь есть. И, правда, даром! Ну, я пошел.
— Постой! А обедать, Фрэнк!
Но осчастливленный парень спешит порадовать подружку.
А ты хотел есть в свои девятнадцать? Пары бургеров и банки пива хватало. Красное вино, помню, мы брали на разлив, из ближайших виноградников. И большие лепешки из кукурузы. Еще горячие…
Любил красное. И чего я его сейчас не пью? Печень шитая?
Подзываю официантку.
— Девушка! „Фаустино“, пожалуйста. Сто пятьдесят достаточно.
Я пью вино.
Сэм Бэл дефилирует по залу с белокурыми „дочками“. Поднимает с носа темные очки, проходя мимо столика. Кивает, приветствуя.
Я кладу на стол купюру и улыбаюсь вместо приветствия. Мы уже виделись. Он просто забыл.
Сэм не останавливается, идет к выходу. Одна из девушек сопровождения, показав весь свой запас титичек, наклонясь, забирает купюру. Плата за доставку билетов к столу.
Девушка ждет еще.
Ничего запас. Миленький. Но денег больше не дам.
Я сыт. Даже чуть пьян.
Поднимаюсь, обхожу девицу и выхожу из ресторана.
Ах, ну вот теперь еще и балет…
Ну, ладно. Выдержу. Русские любят демонстрировать успехи при полной иллюминации. Балет, скорее всего, состоится вечером, часов в девять-десять. Успею выспаться.
Иду к лифту и поднимаюсь в номер.
Глава 6
Сразу прохожу через смежную дверь на половину Фрэнка. Я же страж. Я же бдить должен.
Стоп! Кажется он не один.
— Не уходи, Жаклин! Не уходи, пожалуйста. Ну, останься, останься. Поцелуй, один… Жаклин…
Фрэнк кричит.
Я затихаю за дверью. Чуть притягиваю ее к себе, чтоб не быть замеченным. Деваться некуда, придется слушать.
Но, господи, надо же так унижаться! Мальчик… Жалость берет. Сам бы попросил ее остаться. Если бы помогло!
— Нет! Нет, Фрэнк. И твой дядя, он должен уже вернуться. Отпусти руку, нет! Нет!
— Жаклин! Я отпущу. Но ты не уйдешь? Только останься. Тэд обедает. Потом еще долго в ресторане сидеть будет, пить. Я же достал билеты! Вот! Останься!
— Правда, ты достал? Ой, умница!
Видимо, целуются. Еще целуются. И еще.
— Все, Фрэнк. Нет. Нет, Фрэнк! Мне пора, да. Я пойду, маму предупрежу о спектакле. Какой ты заботливый, Фрэнк. Отпусти! Нет. Не сейчас! До вечера.
Я слышу, как хлопает входная дверь в номер Фрэнка.
Значит она ушла…
Фрэнк кричит: „А вечером?!“
Наверное, без ответа остался.
Я не слышал ответа.
А мне что делать? Я стою, буквально припечатанный дверью в его гостиной.
Нехорошо получилось.
Фрэнк возвращается и проходит в гостиную своего номера.
Я толкнул дверь и вышел из укрытия.
Фрэнк оборачивается и сразу понимает, что я был свидетелем его „фру-фру“.
— Френк, прости, я не знал, что у тебя было свидание.
— Не было! Не было никакого свидания!
Он плюхается на диван животом. Загоняет под себя подушку и отворачивается.
Знаю, знаю я эту позу.
Неужели мы все должны пройти через такое, чтоб наконец понять, что быть несвободным — это счастье.
Но как ни хороша эта девушка, Фрэнка я понимаю больше.
Ничего, племянничек. Мы тут надолго! А такие несговорчивые либо добиваются большой любви, либо быстрее забываются после того как…
— Фрэнк, хочешь совет?
— Нет! … Какой?
— Не проси у нее вслух. Это унизительно и нерезультативно.
Он бухтит сквозь подушку: „А если она по-другому не соглашается?“
— И черт с ней! Тут таких в песцовых шубках пруд-пруди. Обойдемся.
— Вот и обходись. Я других не хочу!
Хорошо, если он разборчив, а если капризен? „Голубое“ воспитание. Жизнь под надзором.
— Возьми себя в руки, парень. Великий человек сказал: „Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей“.
— Это не про нее.
— И про нее тоже. Ладно. Не будем об этом. И все-таки не унижай себя просьбами к женщине. Хотя бы из вредности.
Советы я конечно даю, но с горечью узнаю в парне себя.