МеЛ
Игра в карты с ослом
Ровно столько, сколько она была у него, эта сила.
Но ярость — не слепота, она проходит.
Прозрел, отрезвел и он.
Исцарапанный возникшим и в ней желанием, потный от страсти, он с удовлетворением почувствовал дивный запах спермы и крови.
И протрезвел окончательно.
— Ты…
Он приподнялся над той, которая продолжала наслаждаться радостью и счастьем женственности.
Ты… что? Ты… первый раз?
Каролина улыбалась, глядя в потолок. Она не замечала его смущения.
Ее радовало то, что с ней впервые это произошло с тем, кто понравился ей. Ну и пусть без любви, пусть, зато как смело, как
Они лежали оба на спине, оба смотрели в потолок.
Мерзавцем он себя не считал. Даже о дядюшке ее ему не сразу мысль пришла.
Он думал о ней. О той, что лежала тихо, но с неровным еще дыханием, еще не расслабленным телом снова манила его.
Но со второй волной он был уже в силах справиться.
Он потянулся к ее руке, приподнял ее. Сначала поцеловал, а потом… Потом он приложил ее руку себе на грудь, к своему сердцу. Чтоб она знала о его желаниях, и о его силе, которой ему хватит, чтоб не обидеть ее, по крайней мере, сейчас.
Пришло утро. Это утро нашло их рядом.
— Иди первой в душ. Я полежу еще.
Каролина какое-то время подождала, может быть, он передумает. Затем, тихо, очень осторожно откинула простыню, встала и пошла в сторону ванной комнаты.
Лоренс проследил за нею взглядом, потом перевернулся на живот, уткнулся лицом в подушку. Когда услышал, как дверь ванной комнаты закрылась, тут же приподнялся.
Он смотрел на то, что видел впервые в жизни. На три небольших пятнышка на белоснежной простыне. Он смутился страшно. Сорвал ее с кровати и кинул на пол.
Поднялся, достал новый комплект белья, кинул его на кровать, забрал выпачканную кровью простынь и вышел из спальни.
И вот настал день.
До полудня, когда Лоренсу нужно было быть в доме матери, они почти не разговаривали с Кэрол.
Она чувствовала, что с ним что-то не так, но не понимала, что именно.
Ей показалось, ему не понравилась их первая ночь. Она бросала на него быстрые взгляды, ловила его на том же, и они уходили от столкновений.
Вилла была большой, сад — роскошно большим. Было куда скрыться друг от друга.
Но так, чтоб видеть ему ее. А ей — его.
Глава 11
Званный обед у Элизы Лоренс.
Мать Тэда была неприятно удивлена, когда увидела сына, помогающего незнакомой молодой женщине, почти девочке, выйти из машины.
Она тут же оценила внешность молодой особы. Кэрол показалась ей привлекательной. Но уж „до неприличия“ юной.
Элиза знала грешки за своим мужем, и ей, как матери, страшно было бы вдруг узнать, что Тэда обвиняют в связи с несовершеннолетней.
Да и девушка вела себя как-то необычно скованно. Все под ноги смотрела.
— Мама, это Каролина Пазини.
Тэд повернулся к девушке.
— Кэрол, это моя мама — Элиза Лоренс.
Он тут же обошел мать, и оставил двух женщин напротив друг друга. Крикнул служанке: „Сок для двоих!“ А сам пошел в кабинет отца.
Оставшись наедине, женщины разговорились.
Элиза улыбнулась, первой начала разговор: „Вы Пазини? А… Чекетто Пазини имеет к вам какое-то отношение?“
Девушка посмотрела даме в глаза.
— Я его племянница.
У хозяйки двухэтажного особняка вскинулась бровь. Улыбка стала более гостеприимной. Она приглашающим жестом показала рукой в сторону столовой.
— Сегодня к ленчу должна подъехать еще одна гостья. Я рада, что Тэд пригласил вас от моего имени. Прошу вас, Каролина. Или лучше Кэрол?
Кэрол ответила, что ей все-равно.
— У нас по-простому. Мы решили провести ленч по-домашнему. В столовой. Прошу…
Тэд спустился к дамам, когда к дому подъехала машина Артура Лоренса.
Им не была видна церемония, с которой Артур Лоренс помогал выйти из машины элегантной молодой женщине. Та заметно отличалась от женщин Лос-Анджелеса. Это „заметно“ было, конечно, в ее непомерно шикарных нарядах. Шикарных по вычурности, свежести стиля и стоимости. Но, главное отличие состояло в том, что эта женщина являлась совершенно законченным продуктом европейского имиджа. Для свободной жизни она имела если не все, то многое. Поэтому могла позволить себе выбирать сама. А в выборе стремилась лишь к тому, что давалось ей с трудом. Для этой женщины жемчуга на тарелочке — не цель.
Элиза уже несколько минут взглядом сигнализировала сыну. Она требовательно указывала ему на дверь столовой.
Наконец, она не выдержала и, раскрыв улыбку, обратилась к Кэрол: „К нам еще одна гостья. Извините Тэда, он встретит ее“.
Самое забавное было в том, что Элизино нетерпение было столь велико, что она пренебрегла этикетом и, оставив Кэрол одну за столом, тоже пошла встретить Франсуазу де Божур лично.
Через стеклянные двери Каролина видела, как Тэд, улыбаясь, подошел к высокой, очень элегантной молодой женщине. Поцеловал ей сначала руку, потом подставленную ею для поцелуя щеку.
Все прошли вглубь гостиной.
Каролина встала из-за стола и незаметно, через запасную дверь пошла из дома вон.
Неожиданно она услышала: „Простите, вы — Каролина Пазини?“
Девушка удивленно посмотрела в лицо молодого крепко сложенного парня.
— Да.
— Простите, но вам нельзя покидать территорию дома Лоренсов.
— А… погулять можно?
Парень пожал плечами.
— Там за домом есть сад, бассейн, там, наверно, можно. Вас проводить?
— Нет, нет, спасибо. Я сама найду, да, спасибо.
Увидев, что парень все-таки следит за ней, она добавила.
— Не беспокойтесь, я не уйду.
Все забыли о ней. Прошел час, другой, третий.
Наконец, она увидела Тэда и приехавшую гостью. Те, по-видимому, просто решили прогуляться по саду.
Увидев, как бы случайно, прогуливающуюся Каролину, Тэд подвел свою невесту, чтобы познакомить их.
— Франсуаза, познакомься, это Каролина Пазини. Каролина, это Франсуаза де Божур.
Женщины пожали друг другу руку. С любопытством оглядывая, улыбнулись.
— Тэд мне только что рассказал вашу историю, Кэрол. Это… так печально, когда нет близких. Надеюсь, ваш дядя заменит вам заботливых родных. Мне кажется, иначе и быть не может, вы его единственная родственница, а он достаточно обеспеченный человек.
Она помолчала. Поскольку ответа не последовало, Франсуазе пришлось продолжать начатый разговор.
— Мы с Тэдом решили расторгнуть нашу помолвку. Тэд считает, что брак должен сочетать в себе какую-то долю чувства с его стороны.
Она опустила глаза. Потом, улыбнувшись, чуть кокетливо подняла их на Лоренса.
— А в расчетах на меня у Тэда их не оказалось. Вот мы и решили не наказывать друг друга вынужденными объяснениями по телефону. К тому же мне сделал предложение еще один человек.
Франсуаза перевела взгляд на Кэрол.
— Может вы знаете, Антуан Тюссо. Это скульптор.
К удивлению Тэда, Кэрол ответила, что знакома с этим человеком.
Это было сказано так правдиво, что Лоренс внимательно, даже
— Вы обе — ценительницы прекрасного. А хотите увидеть черную розу?
— Да, с удовольствием.
Женщины пошли за ним по неширокой прямой дорожке.
— Так вам известны работы Антуана или вы знакомы лично?
— Я работала натурщицей в студии Макиавелли. Тюссо делал с меня „Выходящую из воды“.
— Да, да! Боже! Так это вы?! Точно! Теперь я знаю, кого вы мне напомнили, когда я увидела вас из-за дверей гостиной. А я мучалась, вспоминала, где я могла вас видеть.
Франсуаза, чуть отойдя и откинувшись телом чуть назад, окинула взглядом фигуру и лицо девушки.
— Да, да. Боже, точно! Это вы! Это такая удачная его работа! Вы тоже считаете, что он талантлив?
Тэда сначала насторожили откровения Каролины, но, заметив, что они-то как раз и не ошеломили его бывшую невесту, успокоенный пошел дальше.
— Да, Тюссо талантлив. И так считаю не я одна, мой отец…
Она сбилась. Посмотрела на спину идущего впереди Лоренса.
— …Он тоже так считал. Пока он трудился над полотном, мы разговаривали. Он показался мне человеком порядочным и… тихим.
— Да? Боже, как вы милы, Каролина! Спасибо!
Франсуаза, видимо, была влюблена в молодого скульптора, и так растрогалась невинными комплиментами в его адрес, что, наклонившись, чуть коснулась щекой щеки Каролины.
Тэд, оглянувшись, заметил это и усмехнулся. Проявления „французской“ солидарности его даже насмешили.
Он раскрыл двери цветника. Кивнул садовнику, прошел к кусту темно-бардовых, почти черных роз.
Женщины снова были солидарны.
— Боже, какая красота!