МеЛ

Игра в карты с ослом

Он поцеловал ей лоб.

— А с дядей твоим мы разберемся. Чек устраивает меня тем, что никогда до конца желаний своих не исполняет. Я бросил казино, где можно неплохо за игру взять. А Чекетто, тот — психолог. Он знает, что такие, как я, ста тысячами за игру не удовлетворяются. Вот он и придумал договор о „рабстве“.

Тэд стал снимать с девушки платье.

— Разберемся и с ним.

Кэрол осталась в одних колготках. Тэд, оглядев ее, улыбнулся.

— А почему ты белье не носишь?

— То, что мне предлагает Майлз, мне не нравится.

Лоренс рассмеялся: „Ну вот видишь, и с твоими амбициями все в полном порядке“.

Они легли в постель. Но серьезность разговора мешала им слиться, как накануне. И они просто лежали рядом, чувствуя взаимное тепло и желание понять другого.

Они говорили об азарте вообще. Необходимость этого состояния расценивали каждый со своей точки зрения.

— Да на те пять миллионов, что я у него прошлый раз выиграл, я сделал реконструкцию целого участка. А тот миллион, что я отыграю у него, может уже завтра, да, после того, как подам ему руку и халат, при его выходе из ванной, мне хватит на месячную зарплату для всех моих заместителей. Девочка, ты думаешь, я не понимаю твоих чувств? Если бы я был просто азартным, я бы шел в казино, а не в гости к Чеку. Это там можно счастливчиком себя ощущать, заполучив пару тысяч баксов. А за столом у Пазини даже после миллионного выигрыша засранцем себя чувствуешь. Но и ты пойми, есть разница, сто и миллион.

Тэд лежал на спине и продолжал говорить, глядя в тени на потолке от колышущихся на ветру деревьев. Кэрол смотрела в его сосредоточенный на чем-то своем взгляд. И горько думала о том, как он сильно не прав.

— Когда я закончил университет, отец предложил мне место заместителя при вице-президенте банка. Это всего лишь еще одна подпись на официальных документах. Мне бы даже делать ничего не пришлось. Так, время от времени показываться в офисе банка. А брату принадлежала вся „Л. К.“. Тогда я решил сам восстановить справедливость в распределении сфер семейного бизнеса. Правда, по своему усмотрению, но меня тоже не спрашивали, когда выбирая себе дело, не учитывали, что я тоже уже не „мальчик“ и не собираюсь жить на их проценты.

Я обещал матери жениться, если она отдаст мне свой дом. Тут же продал его. Взял долгосрочную ссуду в банке отца, поймав вице-президента на превышении полномочий, и выкупил у брата завод. Он, в общем-то, легко с ним простился. Завод старый был. Требовал реконструкции и переоборудования. У отца я потребовал вместо кресла в администрации его банка часть пакета акций на нефтеперерабатывающий завод брата. Тот не сразу, но под моим непрерывным прессингом пошел на это. Его согласие обеспечило меня сырьем для завода.

Каролина лежала тихо, не шевелясь. Она понимала, что слышит все это первой. Это было в нем. Жило в нем. Болело в нем.

Она ничего не понимала в переплетениях семейного бизнеса, не понимала его проблем, но понимала, что то, о чем он так страстно говорит, важно для него. Но и другое она чувствовала и понимала. Только еще не знала, как остановить его, как рассказать ему, втолковать про призрачность карточного успеха. Временность этих „нуликов“ в дыму эйфорического настроения от побед.

Тэд вдруг оборвал свой рассказ и повернулся к ней.

— Ты не спишь? А я думал, уже усыпил тебя.

Он снова лег на спину. Снова задумался о своей жизни. Потом вдруг рассмеялся и сказал: „Спать тебе мешаю. Мобильник чертов!“

Он подвинулся к ней ближе, обнял одной рукой и вздохнул.

— Боже мой… Зачем я тебе весь этот вздор говорю?

В молчании прошло немного времени и они заговорили о любви.

Глава 15

Шесть часов Каролина ждала Лоренса в его в офисе. Многих удивляло ее терпение и спокойствие. Ее пытались развлекать, ее угощали обедом из ресторана. Но она чувствовала себя лучше, оставаясь одна.

Теперь она стояла у окна в его кабинете и смотрела на завод. Он располагался в пятистах метрах отсюда. Сверкающий алюминиевым трубопроводом нефтеперерабатывающий завод и рядом здание фабрики по изготовлению всякой всячины.

„Отец был горд и счастлив, когда приносил домой небольшой отрезок алой ленты после открытия оформленных под его руководством выставочных залов. Сейчас его считают спившимся, выжившим из ума старым человеком, и он плачет, целуя, обливаясь пьяными слезами, эти ленточные отрезки, которые никто у него не поменял на вино и деньги. Как он плакал: „Вот не станет меня, и прахом развеюсь, а люди будут ходить по этим залам, смотреть там выставленные для всеобщего обозрения ценности, и… может вспомнят старика Веллингтона“.

Кэрол вышла в приемную и попросила секретаря:

— Простите, от вас можно позвонить в Нью-Йорк?

— Да, конечно. Пожалуйста. Если хотите, я переведу разговор в кабинет.

Кэрол отказалась. Она не стеснялась своего отца. А мнение других о нем ее уже не пугало.

— Алло? Мистер Макиавелли? Это Каролина. Вы не скажете, папа у вас? Спасибо. Я подожду. Папа? Папа, как ты? Все хорошо? Да, у меня все в порядке. Спасибо. Да, да, папа, правда. Нет, ничего не нужно, нет. Что? Лечишься? У кого? Да? Я очень рада за тебя. Правда? О, папа… Конечно, рада. Да, да. До свидания. Целую тебя.

Она положила трубку, обернулась и увидела в дверях Лоренса. В первый момент она даже приняла его за другого человека, просто похожего на Тэда. Этот выглядел старше возрастом, был серьезнее. Он настороженно смотрел на нее и внимательно обдумывал случайно подслушанный им ее разговор по телефону.

— Я… позвонила в Нью-Йорк, мне… разрешили.

Тэд посмотрел на секретаршу, кивнул, поблагодарив, и подошел к Кэрол.

— Нам нужно ехать.

— Да? Хорошо.

— Тебя покормили?

— Да, я обедала.

Он оглядел ее, кивнул и, повернувшись, пошел из приемной. К машине.

Совсем юную даму провожали взглядом многие тайно выглядывающие из окон офиса.

Лоренс помог ей сесть, быстро сел сам. Машина поехала к дому Пазини.

Тэд распорядился, дав указания водителю его служебной машины: „Подгоните на это место мою машину с виллы, после чего можете быть свободны“.

Чуть обняв за плечи девушку, Лоренс направился к двери дома.

Глава 16

„Ах, как красиво идут! Да уж, это тебе не французкая маркиза! Аннушкина школа! Хотя и заочная“.

Пазини надоело заниматься подсчетом и бухгалтерией. Он отпустил Майлза и сам, уже с полчаса, нетерпеливо трепля пса по загривку, ждал приезда парочки на игру.

— Добрый вечер, молодые люди. Вы, случайно не помолвлены? Как-то это…

Лоренс убрал руку с плеча Кэрол.

Пазини усмехнулся.

— Ну раз не помолвлены, тогда иди, милочка, к себе. Там тебе новое бельишко Майлз прикупил, примерь, пока мы сыграем перед ужином.

Пазини ждал гримасу или холодность при упоминании о белье, выбираемом его секретарем, однако девушка с радостью кинулась к себе наверх.

— Что это с ней?!

Тэд спокойно прокомментировал: „Двое суток без смены белья. Наверное, тяжело в несвежем“.

— Да? Так это, потратились бы. Все-таки дама двое суток в вашем обществе.

— Я на работе.

— А, ну да. Понимаю. Тогда прошу к столу. Итак, последние пятьсот тысяч — с моей стороны и прощальное дежурство в казино с двадцати ноль-ноль до восьми утра следующего дня — с вашей. Как?

Пазини ждал реакции Лоренса на смену его занятий. Но Лоренс уже понял и принял игру мастера.

— Отлично!

— Да? А разве вы не человек привычки?

— С чего вы взяли? Нет.

— Да? Впрочем, это и не важно. Скажу по секрету, Лоренс, я уже сосватал свою племянницу сыночку хозяина „Митчел Холла“. Давно хотел породниться.

Пазини профессионально тасовал карты, не опуская взгляда с выражения лица Лоренса. Но тот либо владел своими чувствами, либо оные отсутствовали в нем.

„Неужели девка подвела? Я ошибся? Не может быть. Надо завтра же отправить девчонку к врачу. Я не мог ошибиться в ней. Или этому сыночку старого козла Лоренса крокодил „штучку“ в детстве откусил?“

— Ну, ну, Лоренс…

— Что?

— Это я так…

Первую и вторую партию, а значит — с полной победой, Лоренс отыграл долг.

Сразу глубоко вздохнул, откинулся на спинку стула. Взгляд, и тот у него поменялся.

— Вы огорчены, мистер Пазини? Мне очень жаль. Я уже, признаюсь, привык работать банкометом в вашем казино, банщиком в вашей ванной, шофером и сиделкой у вашей племянницы.

Он мило улыбнулся старику: „И хотел бы предложить еще одну игру“.

Теперь он выжидающе искал изменений в лице Пазини.

— На три миллиона долларов за партию. Если вы пожелаете, мы сыграем сразу три партии.

— Каждая по миллиону?

Лоренс кивнул. Пазини задумался.

„Нет, котик, ты ведь не о должности банщика замечтал. Неужели, сиделкой Каролинки? Черт! Зацепила таки! Ха-ха! Зацепила она тебя! Ну все! Будет мне, будет домашний „Чио-Чио Сан“. Будет! Вот только кто из вас харакири себе сделает?“