МеЛ

Игра в карты с ослом

— Это твои личные ощущения. На самом деле, ты думаешь обо мне, а это мешает сосредоточиться на игре.

— Брось играть.

Он остановился, грубо поднял рукой ее голову за подбородок.

— Я тебя брошу! Брошу и опять выиграю!

Кэрол сняла руки с его плеч и пошла из ресторана вон.

Тэд, расплатившись, выбежал за ней. Он видел, как дверца „такси“ хлопнула и машина с Кэрол отъехала. В направлении дома Пазини.

Тэд быстро сел в свою машину и поехал за девушкой.

Когда машины выровнялись на дороге, Тэд стал кричать таксисту и махать ему рукой, чтобы тот остановился.

Шофер испуганно притормозил. Лоренс заплатил ему, вывел Каролину и пересадил в свою машину. Проехав несколько метров, стал искать место для стоянки. Ничего подходящего не было, и он притормозил на обочине дороги.

Тэд заглушил мотор, повернулся к Каролине, сидевшей на заднем сиденье.

— Ну что произошло? Что произошло? Я не понимаю! Я чем-то обидел тебя? Скажи?

Она молчала. А Тэд от эйфории желанного выигрыша совершенно не понимал ее настроения.

— Я, надеюсь, ты достаточно разумна и понимаешь, что я хочу выиграть у него, чтобы вновь распоряжаться собой и своим временем. Это что, трудно понять?

— Зачем тогда играть вообще, если тебя так гнетет эта зависимость?

Она смотрела себе под ноги. Тэд дотянулся до ее головы, коснулся волос, осторожно поднял лицо Кэрол.

— Чего ты хочешь? Ну?

И в этот момент на машину напали какие-то дорожные хулиганы.

— Из машины, быстро!

Лоренс сделал глубокий выдох, будто сказал: „Вот этого только и не доставало!“

Огляделся. Усмехнулся, заметив себе, что как раз именно сейчас рядом и нет машины с головорезами Пазини.

Разглядев самодельное крупнокалиберное ружье у парня, стоявшего рядом с мотоциклом, Тэд предложил Каролине выйти из машины: „Не спеши, стой. Вместе выйдем“.

Она испугалась за него. С его резкостью он мог только увеличить проблему. А ей на ее веку пришлось часто общаться с такими, вызволяя отца из очередного карточного притона.

Тэд, наоборот, переживал за девушку. Она казалась ему такой беззащитно хрупкой и главное, соблазнительно миленькой, что он ревниво, крепко держал ее руку и не выпускал. Не выпустил и тогда, когда у него потребовали бумажник. Обшарив машину, они забрали все, что нашлось в карманах Лоренса. Потом потребовали и замшевый пиджак, понравившейся одному из грабителей. Лоренс простился и с пиджаком. И все, не выпуская руки Кэрол.

— Ну все, спасибо, приятель. Пока! Девчонка тоже ничего, да ладно уж, дери ее сам, нам пока не до сук.

Кэрол только успела крикнуть Тэду: „Нет!“, — как он уже резким, направленным ударом свалил говорившего парня на дорогу.

От драки, неизвестно чем бы кончившейся, спасла машина. Вдалеке замаячил фургон и грабители, подхватив побитого приятеля, втроем сели на мотоцикл и умчались, пригрозив в случае сообщения в полицию расправой.

— Много вас, желающих иметь мой зад, козлы!

Лоренс вытер кровь с губы и затянул узел галстука туже. А когда фургон остановился рядом с ними, тут же попросил у водителя мобильный телефон.

— Это Лоренс, Джона Стаффорда мне. Джон! Это Лоренс. Блокируй мою карточку. Да, потерял. Отец у себя? Ему ни слова. Все.

Потом он позвонил в полицию. Подробно описал нападавших, добавив, что один из них в его пиджаке: „Это эксклюзив от Кардена. Там, на внутреннем кармане, золотой нитью вышиты его вензеля. Заметный, да“.

Тэд спросил адрес у водителя фургона, сказав, что причитаемое ему за услугу он обязательно передаст. Затем они с Кэрол сели в машину и поехали в ближайший полицейский участок.

В машине Лоренс пошутил: „За те двое суток, что мы с тобой на привязи, мы только в полиции не побывали, правда. Вот и случай заглянуть“.

Когда Кэрол осторожно поинтересовалась, много ли было денег в его бумажнике, Тэд, усмехнувшись, ответил: „Глупая ты все же. Ценности при мне остались“.

Он лизнул ранку в углу губы, улыбнулся Каролине, и они поехали дальше.

Глава 14

Вилла Лоренсов просто утопала в зелени. Кэрол казалось, здесь даже сам воздух имеет форму цветка.

Сюзан встретила их у дверей.

— Нет, не нужно ужина! Мне кто-то звонил?

— Ваша мама дважды, ваш заместитель, ваш отец. Сюда заезжал ваш брат с супругой.

Девушка тихо прибавила: „Из полиции звонили“.

Тэд покивал головой и махнул на Сюз рукой: „Хорошо, я понял. Отдыхайте“.

Лоренс снова взял за руку Каролину, когда она остановилась у двери гостевой комнаты, где провела первую ночь на вилле. Опять проводил ее в свою спальню.

Тут же подошел к телефону. Звонил на завод, сказал, что будет там завтра с двенадцати до шести. Затем позвонил матери. Доложил, что проводил „бывшую невесту нормально“. Пообещал заехать домой после ужина завтра. Положил трубку. Вздохнул. Пару минут смотрел в угол комнаты. Потом звонил отцу, своему брату и всем обещал встречу.

Устало стянул галстук и посмотрел на Кэрол. Говорил с ней устало и чуточку раздраженно.

Кэрол уже заметила, что Тэда раздражают телефонные разговоры с домашними.

— Я так и буду тебе напоминать о том, чтобы ты раздевалась?

— Я не хочу.

— Чего ты не хочешь?

— Ничего не хочу.

Она стояла у окна, смотрела на угасавшую закатную зарю.

Лоренс уже был в постели. Он смотрел на нее долго. На ее прямую спину и трогательный холмик под шеей от склоненной головы.

— Кэрол, ты можешь уйти. Но только в другую комнату… Ты меня понимаешь?

Каролина повернулась лицом.

— Ты же только в картах зависим от него. За меня ответственности не несешь, чего тогда боишься?

Он снова, долго о чем-то думая, смотрел на нее. Она магнитом гнала его к себе. Голосом, взглядом, печалью.

Он поднялся, подошел к ней. Расстегнул длинную молнию на ее спине, сдвинув платье, начал целовать.

— Ты хочешь, чтобы я отдал ему деньги?

Он внимательно следил за ее глазами. Но они не отпускали его своей печалью.

— Ты этого хочешь? Мне осталось выиграть пятьсот тысяч, а отдавать придется больше, чем я проиграл. Он потребует проценты к миллиону.

Она смотрела на него, а думала и о нем, и об отце, и о дяде, приютившем ее.

— Это так тяжело для тебя?

Лоренс отвернулся, сказав в сторону: „Ты, видимо, больше сотни долларов в руках не держала, чтобы задавать такие вопросы“.

Каролина подняла руки и взялась ими за его лицо. Улыбнулась, но в глазах, он заметил, уже блестели слезы.

— Я всю жизнь от кого-то завишу, Тэд. Всю жизнь.

Она улыбнулась шире, но виновато.

— У меня и этой сотни в руках не было. Меня и не тянет к себе эта „независимость“, свобода. Я и с дядей могу жить в одном доме и быть зависимой от него мне нетрудно. Я просто не люблю его. Но вот — живу. В его доме вовсе не хуже, чем в каком-то другом.

Она немного помолчала. Опустила руки и, уткнувшись ему в грудь головой, продолжила: „Но я свободна в другом. В своих чувствах. Я люблю тех, кого хочу любить и не люблю тех, кого… не люблю. На это мне не нужны деньги. Но мы с тобой разные, даже не потому, что ты — мужчина, а я — женщина. Я встречала и мужчин, думающих также, как я. Твоей свободе нужны деньги. Ты идешь к этой независимости всю свою жизнь. Получаешь серьезное образование, занимаешься тем делом, которое тоже выбрал сам. У тебя есть дом, деньги, добрые, заботящиеся о тебе родители. Только зачем же ты садишься за карточный стол? Ведь ты не всегда выигрываешь в жизни. А я знаю. Знаю, как это легко поставить на кон — сначала деньги, затем дом, свое дело и…

Она наконец заплакала. Слезы тихо капали на голое тело Тэда.

— Я знаю, Тэд. Знаю и то, что это считается просто игрой. Но она, как и мой дядя… не добрая. И не дает свободы, к которой ты стремишься. Сейчас ты пренебрег собственной гордостью, ты работаешь в качестве раба Пазини, а для чего? Для свободы? Нет! Для будущей новой игры.

Сколько за свою жизнь Лоренс слышал слов, подобных этим. Слушал, кивал головой. Но все оставалось по-старому.

— Ты ничего не понимаешь, Кэрол. Ни-че-го.

Он обхватил ее руками и сильно прижал к себе. Она подняла к нему лицо и слушала.

— Я и ребенком пяти лет не считал необходимой нормой те деньги, которые мне давал отец-банкир на карманные расходы. По годам. Генри — брату моему — семь долларов. А мне — пять. Что это за дележ такой, думал я. И из вредности даже начал добывать деньги, и, чтоб у меня больше, чем у брата выходило. И не бывало меньше восьми долларов. Доллар я выигрывал у брата, не в карты, конечно, так, в детскую игру. Доллар мне давала мать. К ней приходили ее подруги, а я был забавным, милым мальчиком. Они трепали меня, я их страшно за это ненавидел. Но мать требовала от меня присутствия на этих дурацких бабьих посиделках.

Так вот, когда дамы расходились, я подходил к ней и требовал доллар, говорил, что в другой раз тогда не подойду к ним. Шантаж, забавный шантаж… Но сходило. А восьмой доллар я зарабатывал у отца. Ну, поручения его выполнял, просьбы гулять, не пачкаясь, учиться прилежно и хорошо себя вести за семейными встречами за столом. А когда постарше стал, он, естественно, мне не пожелал платить за такие мелочи. Так я другой способ нашел. Я к нему в кабинет, заметь, закрытый на ключ, заходил в момент, когда он там очередную девку мял. И получал больше, чем мой обычный гонорар. Вот, девочка моя. Вот такое я начало имел. И потому тебе, как ты говоришь, и ста долларов не державшей, меня никогда не понять. А вот я это понимаю. Потому и не сержусь.