Юрий Зеленецкий

Зеркало Шекспира

Ко времени В. Шекспира практика, и в первую очередь практика кораблевождения, уже научила людей считаться с некоторыми выводами пусть еще и не сформировавшихся наук. Преклонение перед наукой самого В. Шекспира отражено не в одном его произведении. Уже в пьесе „Бесплодные усилия любви“ он пишет:

Наука — словно солнце. Дерзкий взор
Теряется в ее небесных тайнах.

Кстати, в этой же пьесе он выразил понимание, которое еще не скоро проникло в сознание ученых и до сих пор этим сознанием еще не овладело полностью:

Наука — добавленье к человеку:
Где человек, там и его познанья.

(IV, 3, перевод Ю. Корнеева).

Судя по словам Гектора в пьесе „Троил и Крессида“ (II, 2), в которых он упоминает Аристотеля, В. Шекспир знал слова последнего: „Кто идет вперед в науках, но отстает в нравственности, тот скорее идет назад, чем вперед“.

Одним из элементов нравственности ученых является признание роли, вклада в науку их предшественников, выражающегося в присвоении их имен открытым ими законам, явлениям, планетам. Как ныне признается, собственно наука по-настоящему началась только с Ньютона и Лейбница. Но на самом деле наука началась с В. Шекспира, с открытого им закона связи времен. Кстати, после выхода из печати второй части „Генриха IV“ уже нельзя было говорить, что „история учит только тому, что она никого ничему не учит“. Уже века надо говорить, что единственным человеком, которого история научила, является В. Шекспир.

Таким образом, в ответе короля Генриха на цитировавшиеся слова Уоррика отразилось понимание В. Шекспиром, что, грубо говоря, этот закон не „обойдешь“ и не „повернешь, как дышло“. Он действует неотвратимо, с „железной“ необходимостью. Поэтому, иначе как детскими и наивными, нельзя назвать попытки людей с ним не считаться. Добром не кончишь, если начал худо.

О том, что в каждом миге бытия людей всегда взаимосвязанно сосуществуют элементы прошлого, настоящего и будущего, люди знали задолго до Шекспира. И сам Шекспир это знал. Более того, в следующей цитате из „Гамлета“ он точно указал, кто это знал намного раньше него:

What is a man,
If his chief good and market of his time
Be but to sleep and feed? A beast, no more.
Sure, he that made us with such large discourse,
Looking before and after, gave us not
That capability and godlike reason
To fust in us unused.

Поэтому при переводе этих строк (и при чтении их на английском) нужны особые внимание и точность:

Что есть человек,
Коль измеряет цену жизни он
Едой и сном? Животное, не больше.
Уверен, он, нас создавая, тщательно продумал,
Что было до того и будет после, и дал нам
Способность эту и богоподобный разум,
Чтоб мы их применяли.

Известный шекспировед, доктор филологических наук В. П. Комарова в книге „Творчество Шекспира“ (6)  написала по поводу этого монолога следующее: „…в данном монологе содержится восхваление разума, способности к суждению, которое смотрит вперед и назад (точнее — „до“ и „после“)“. Что замечательно, В. П. Комарова здесь точнее В. Шекспира, потому что ставит разум и способность к суждению, связывающему „до“ и „после“, через запятую, не разделяя их.

Но дело тут еще и в том, что словами о способности связывать „до“ и „после“ В. Шекспир цитирует Гомера:

…безумствует он в погубительных мыслях,
„Прежде“ и „после“ связать не умеет.

(„Илиада“. I, 340, перевод В. Вересаева (7) )

Для любого человека, прочитавшего хотя бы несколько произведений В. Шекспира очевидно его хорошее знание Гомера. Во всех шекспировских произведениях упоминаются описываемые Гомером события времен Троянской войны. По мотивам гомеровского эпоса написана пьеса „Троил и Крессида“. Имена гомеровских персонажей Лаэрта и Автолика носят персонажи шекспировские.

Кроме того, в поэме „Лукреция“, в которой героиня поэмы рассматривает картину с изображением эпизода Троянской войны, В. Шекспир прямо написал:

О Время…
Врагов мирить тебе бы надлежало
И ложность мнений исправлять — вот цель! —
…
Твой долг — кончать все распри меж царями,
Ложь обличать, возвысив правды свет,
…
Все меркнущее в пасть швырять забвенью,
Вскрыть новый смысл в старинных книгах нам,
…
Зачем лишь зло творишь, свершая бег,
Раз за добром не можешь ты вернуться?

(Перевод Б. Томашевского).

Полезно сразу увидеть, что в этих строках В. Шекспир вовсе не призывает просто вернуться в прошлое. Он призывает „вернуться“ только за тем „добром“, которое осталось в прошлом, и затем снова двинуться вперед. А чтобы вернуть оставшееся в прошлом добро, надо „вскрыть новый смысл в старинных книгах нам“.

Естественно, для В. Шекспира в числе этих книг были книги Гомера. Именно Гомер первый указал в „Илиаде“ (II, 105) на главное качество зрелого человека:

Носятся вечно по ветру людей молодых помышленья, побужденья;
Если ж участвует старец, то смотрит вперед и назад он.

Именно после вскрытия нового для себя смысла гомеровских слов В. Шекспир понял суть явления, замеченного им уже в „Генрихе VI“:

Смотрите, этот пух с лица я сдунул,
А ветер вновь его ко мне приносит;
То моему дыханью он послушен,
То уступает дуновенью ветра,
Сильнейшим веяньям всегда покорен.
Так легковесны вы, простые люди!

(Часть 3, III, 1, перевод Е. Бируковой).

Прошло некоторое время, прежде чем В. Шекспир понял, что причина этого явления обозначена Гомером в следующих словах „Одиссеи“ (XXI, 85):

Эх, деревенщина! Только о нынешнем дне ваши думы!

В. Шекспир понял, что именно люди, к которым относятся эти слова Гомера, и становятся в первую очередь „пушинками“ или „дудками“, жертвами различных, как пел Гомер, „подстрекательств“ (Илиада. V, 760), и не только богов.

Главное же, В. Шекспир увидел, что слова Гомера „Событие зрит и безумный“ — являются выводом из всех процитированных ранее положений Гомера. Поэтому В. Шекспир и повторил их в „Кориолане“ в более развернутой редакции:

…покуда ваша глупость
(Которая беду тогда лишь видит,
Когда беда придет) защиты всякой
Вас не лишит (ведь вы враги себе)
И не отдаст вас в рабство иноземцам,
Которые без боя победят!

(III, 3, перевод Ю. Корнеева).

Но, наверное, В. Шекспир лучше всех понял Гомера потому, что в первую очередь он понял указание Гомера в „Одиссее“ (XVIII, 330) на связь пустословия с глупостью:

Всегда ли
Ум такой у тебя, что на ветер слова ты бросаешь.

Поэтому к самому В. Шекспиру следует относить его слова в пьесе „Все хорошо, что хорошо кончается“: