София Каждан

Сибирячка

Яков рассказал Цеховскому-младшему про Светлану и попросил, чтобы он ее не обижал:

— Сашка, пожалей девчонку. Она, бедная, вот уже пять лет, как по чужим углам скитается. В жизни никакого просвета нет. Пусть у вас хотя бы месяц спокойно поживет.

* * *

Светлане очень не хотелось покидать квартиру подруги, где ее всегда с сыном встречали, как самых дорогих гостей, и возвращаться туда, где обитал пещерный человек.

Выйдя из метро, Светлана с Денисом медленно поплелись к дому, где нашли свой временный приют.

„Зачем я согласилась присматривать за психом? — подумала она, — Ведь у меня был шанс отказаться. Я могла сказать, что сын болен. Как мне выдержать? Психу доставляет удовольствие надо мной издеваться. Глядя на него, можно лишиться рассудка. Ведь такой псих может в любой момент убить меня. Что тогда будет с моим сыночком? Он в одном прав: дураков не судят. С психикой-то у него и впрямь не в порядке. Яков сказал, что разговаривал с ним. Но мало, что этому придурку может взбрести на ум? С головой он точно не дружит, она у него больная. Ему может стать плохо. Подумает, что я — душман. Тогда мне конец. Яков сказал, что он классный парень. Это для него он — классный. А для меня?“

Науменко не заметила, как подошла к дверям квартиры. Прежде, чем нажать на звонок, женщина перекрестилась.

Дверь открыл Эдуард Станиславович. Он помог Светлане снять плащ и подал тапочки. Науменко стало как-то неловко, что главврач за ней ухаживает. Она уже несколько раз замечала на себе странный взгляд своего шефа.

Когда Светлана вошла в квартиру, то увидела сидевшего в гостях Николая, большого знатока женщин. Любил молодой человек замужних женщин, которые были его старше. Замужние женщины не претендовали на его свободу и независимость, и жили своей тайной жизнью. Не прочь он был провести время и с женщинами, которые ему годились в матери. В них учитель музыки находил особый аромат. Это были цветы уходящего лета. Они отдавали ему все то, что накопили за свой долгий период цветения. Николай очень любил слабый пол. И без него он был, как без воды.

* * *

С той поры минуло несколько дней. Цеховский-младший не пугал больше Светлану, не задавал ей никаких идиотских вопросов. На ее вопросы отвечал конкретно и ясно — „да“ или „нет“. Николай по нескольку раз на день проведывал друга. Это был повод лишний раз взглянуть на „родственницу“ друга. Сосед, не переставая, восхищался красотой и обаянием Науменко.

* * *

— Светлана, Денису плохо, — услышала она голос Александра, находясь в ванной комнате.

Вбежав в зал, мать увидела, что у малыша рвота. Он сидел бледный на тахте и плакал. Цеховский стоял возле тахты и держал стакан с водой.

— Дай ему воды, — предложил хозяин квартиры.

— Мамочка, мне очень плохо, — плача, сквозь слезы произнес ребенок. Не успел он это сказать, как у него повторился очередной приступ рвоты.

— Сыночек, миленький, что с тобой? — плача, спросила мать.

Она подала ребенку стакан с водой, тот выпил и его снова стало рвать.

— Сыночек, что же ты, миленький, наделал? Татьяна Павловна вчера только постелила новый комплект белья. Что же мне сейчас с тобой делать? Ты его весь испачкал.

— Положи ребенка на мою кровать, — предложил пещерный человек. — Не бойся, я не заразный.

Науменко прижала сына к своей груди. Денис заплакал еще сильнее. Цеховский открыл двери своей комнаты, пропустил Светлану с ребенком на руках вперед. Не прошло и пяти минут, как у малыша повторился очередной приступ рвоты.

Александр принес с кухни графин с кипяченой водой и поставил его на подоконник.

Когда приступы прекратились, и мальчику стало немного лучше, хозяин комнаты показал, где лежит чистое постельное белье, и попросил открыть форточки.

Пижама Дениса была испачкана и Александр снова предложил:

— Открой шкаф и возьми мою сорочку. Не будет же ребенок лежать голый.

Поменяв постельное белье, Науменко пошла в ванную, стирать.

Оставшись наедине с мальчишкой, Александр спросил:

— Денис, что ты сегодня ночью делал на кухне?

Мальчик молчал. Цеховский второй раз повторил тот же вопрос. Но малыш продолжал упорно молчать. Он лежал под новым голубым одеялом, в красивой голубой мужской сорочке и совершено не хотел отвечать на поставленные ему вопросы.

— Я знаю, почему тебе стало плохо, — погладив ребенка по головке, сказал Александр. — Когда все уснули, ты пошел на кухню и взял конфеты. Ты скушал все, что было в вазе, а затем скушал весь оставшийся торт, который мы вчера не доели.

— Мой ребенок никогда чужого не возьмет! — ворвавшись в комнату, закричала Светлана. — Почему это вы решили, что он съел конфеты?! Вы что, видели?! Следили за ним?!

— Успокойтесь и не кричите, — спокойно произнес хозяин комнаты, — Во-первых, кто вам сказал, что Денис съел чужие конфеты? Раз он в этой квартире живет, то может кушать и брать все то, что считает нужным. Во-вторых, извините, видеть я никак не мог, даже если бы очень захотел. Увы, у меня нет глаз, и вы это сами прекрасно знаете. В-третьих, я вас очень прошу не вмешиваться туда, куда вас не просят. Вы что, не видите, что у нас сугубо мужской разговор, и мы его как-нибудь решим вдвоем, без вашей помощи?! Будьте так добры, идите в ванную или на кухню и занимайтесь там своими делами. Наши дела и проблемы мы решим как-нибудь без посторонней помощи. Не забудьте, пожалуйста, закрыть дверь с обратной стороны! — выпалив эти слова на одном дыхании, Александр, нащупав край кровати, присел рядом с малышом.

Он взял руку Дениса, потом несколько раз погладил его по головке:

— Не нужно больше так делать. Сладкого много есть нельзя не только детям, но и взрослым. Неужели ты так любишь сладкое? — поинтересовался он у ребенка.

Денис вскочил из-под одеяла и, что есть силы обхватив своими тоненькими ручонками за шею Цеховского, заплакал. Александр хотел обнять, поцеловать, прижать это хрупкое создание к своей груди, но, вспомнив, что он небрит и, по словам Кольки, похож на Бармалея, которым можно пугать детей, не стал этого делать.

— Прекрати пугать ребенка! Посмотри на свой видок! — услышал в комнате знакомый голос друга Александр. — Тебя днем увидишь — можно лишиться рассудка, не говоря уже о том, если это случиться ночью. Разрыв сердца на месте обеспечен любому нормальному человеку. Давай-ка, старина, я приведу тебя в человеческий вид.

Колька сбегал домой и принес все то, что нужно было для парикмахерского дела. Его дед работал парикмахером, и парень знал азы этого мастерства.

Сбрив бороду и укоротив волосы, сосед выбросил в мусорное ведро черную выцветшую повязку, одев другу черные солнечные очки. Открыв шкаф, Колька достал джинсы с широким кожаным ремнем и джинсовую рубашку.

— Переодевайся и превращайся в человека! — командным голосом приказал друг.

— Вот это да! Вот это цирк! — восторженно произнес ребенок, когда увидел переодетого пещерного человека.

— Светлана, иди сюда! — позвал ее Николай. — Посмотри!

Молодая женщина не поверила своим глазам. Перед ее взором стоял высокий, подтянутый молодой человек. Его длинные волосы слегка касались широких плеч.

„Яков меня не обманул, когда сказал, что женщины его любили, — подумала Науменко, — В такого не грех влюбиться“.

— Светлана, накрывай на стол! Сейчас будем обмывать превращение пещерного человека в гражданина Страны Советов! — с восхищением произнес учитель музыки.

Николай сбегал домой и принес бутылку вина.

За столом сосед не сводил глаз с „родственницы“ друга. Сев напротив Науменко, он при каждом удобном случае старался подморгнуть правым глазом.

— Извините меня, Николай, что это у вас с глазом? Нервный тик?

Сосед пропустил заданный вопрос мимо ушей и стал рассказывать, как они с Сашкой играли на гитарах и девушки валялись прямо у их ног.

— Что за чушь ты несешь? — зло буркнул Цеховской, поправляя рукой волосы. — Вспомни еще, что было сто лет назад.

Взглянув на часы, Николай извинился и покинул квартиру.

Оставшись за столом наедине со Светланой, Александр попросил, чтобы она налила ему вина.

Задев случайно рукой фужер с вином, Цеховский услышал звон бьющегося хрусталя.

— Это к счастью, — тихо произнесла Светлана.

— Вы верите в счастье?

— Я в детстве была счастлива.

— А сейчас?

Науменко замолчала. За считанные секунды перед ее глазами пробежали счастливые минуты детства, где все проблемы за нее решали взрослые. Светлана молча смотрела на Александра и вспоминала свое безоблачное детство. В этот момент ей стало очень жаль сидевшего напротив человека. Она на мгновенье представила себя на его месте, и ей стало очень страшно. Маленькой девочкой Светка очень боялась темноты, и этот страх в ней жил и по сей день.