София Каждан

Сибирячка

Дениса было решено пока не сдавать в детский сад. Этому решению мальчик очень обрадовался. Сейчас, когда все взрослые будут на работе, он останется с папой и им никто уже не сможет помешать. Это для мальчика было самым большим счастьем.

* * *

Прошло несколько месяцев. Александр рассказывал Денису различные сказки, играл на гитаре и даже разрешал ребенку нажимать клавиши пианино. Светлана с большим удовольствием ходила на работу. Достала себе и Татьяне Павловне красивые, дешевые чехословацкие туфли, а Эдуарду Станиславовичу — немецкий костюм.

Дениска так привык к своим новым родственникам, что ему порой казалось, что они у него были всегда, только раньше жили в другом городе. Приближался день его рождения. Мальчик по нескольку раз в сутки спрашивал у отца, сколько дней осталось до того дня, когда ему исполнится пять лет.

День рождения было решено отметить в субботу и пригласить Якова с Натальей.

Бабушка с дедушкой подарили Денису ксилофон и костюм, папа — долгожданный велосипед, а мама — немецкий конструктор. Проснувшись утром и увидев все эти подарки в зале, именинник от счастья стал прыгать. Но больше всего ребенку понравился подарок от семьи Фельдманов. Они подарили Денису хоккейную клюшку и коньки.

— Держи, друг! Будешь знаменитым хоккеистом, — сказал Яков, вручая подарок.

Выпив, Наталья захотела потанцевать и включила магнитофон.

Как только заиграла музыка, Эдуард Станиславович пригласил Светлану на танец. Он что есть силы прижал ее к своей груди. Часто во время бессонницы врач представлял себе этот момент, как прижимает к своей груди это божественное создание, и они танцуют, танцуют, танцуют… И вот, наконец, его мечта сбылась. Как ему в этот момент хотелось, чтобы этот танец продлился как можно дольше! Цеховский восторгался фигурой молодой женщины, красотой и взглядом ее черных очей. Главврач не мог понять, что с ним произошло в тот момент, когда он вызвал к себе в кабинет подругу Натальи. Все его мысли были заняты только ею.

Ему казалось, что с появлением Светланы в его квартире он помолодел душой, что у него выросли крылья, на которых он может летать. Эдуард Станиславович старался без уважительной причины не задерживаться на работе, а быстрее ехать домой, чтобы увидеть там это божественное создание. Он был влюблен. Влюблен второй раз в жизни. Цеховский всегда смеялся над своими друзьями, которые, имея семью, были влюблены. Врач изо всех сил старался им доказать, что это плод их старческого воображения, и что это чувство подвластно только молодым. И вот это чувство, плод старческого воображения, посетило его.

Цеховский потерял покой и сон, не находя себе места ни днем, ни ночью. Эта молодая мать-одиночка перевернула его жизнь вверх дном. Он готов был за нею лететь, ползти, бежать, только бы слышать ее голос, только бы она была рядом. Эта женщина стала для него болезнью, хронической, практически неизлечимой. Да больной и не пытался ее лечить. Ему нравился затяжной характер этой болезни. Цеховский прекрасно понимал, что эта тайная любовь, которая поселилась в его сердце, ничего хорошего ему не принесет. Отгородиться от нее, выбросить ее из головы — он уже был не в силах.

Танец пролетел так молниеносно, что влюбленному показалось, что он даже не начинался.

Поблагодарив Цеховского-старшего за танец, Светлана села на тахту рядом с Александром, который в этот момент увлеченно беседовал с Натальей.

Заиграла музыка и Науменко, взяв Александра за руку, попросила:

— Потанцуй со мной.

— Я бы с удовольствием, но, боюсь, у меня ничего не получится.

— Давай попробуем! — живо предложила она.

Он осторожно прижал мать Дениса к своей груди. Александр слышал, как сильно бьется ее сердце, он почувствовал, как ее руки стали влажными от пота. Легкий аромат женских духов опьянил его. Цеховский-младший не мог поверить, что танцует с женщиной, которая пять лет назад родила мальчика, который привязался к нему, слепому калеке, назвав его своим отцом. Ведь именно ее ребенок потянулся к беспомощному человеку и дал ему поверить, что кто-то еще очень сильно в нем нуждается.

Танец подошел к концу, и Науменко, взяв Александра за руку, вывела его на лестничную площадку.

— Я люблю тебя, — тихо, почти шепотом, произнесла она, прижимаясь к его груди, — Я очень, очень тебя люблю.

— Ты с ума сошла! Это невозможно! — и, оттолкнув ее в сторону, вошел в квартиру.

Увидев, что сын возвратился один, без Светланы, Татьяна Павловна вышла на лестничную площадку, где сидела Науменко, прислонившись головой к стене, и плакала.

— Что случилось, моя девочка? — гладя ее по волосам, спросила Цеховская.

Светлана, оторвав голову от стены и взглянув на мать Александра своими большими карими глазами, заплакала еще сильнее. Ее плач перешел в рыдания.

— Тебя Сашка обидел?

Но та, так и не ответив на вопрос, продолжала рыдать.

— Что случилось? Скажи мне! Возможно, я тебе помогу.

Открылась входная дверь квартиры Цеховских и на лестничную площадку выбежала Наталья.

— Тебе, Науменко, ничего в жизни серьезного доверять нельзя! Распустила нюни! Идиотка, посмотри, на кого ты похожа! Дай тебе сейчас метлу и ступу — вылитая Баба-Яга!

— Наташа, не кричи на нее, — попросила Татьяна Павловна.

— Вы знаете, почему она плачет?! Нет, конечно! Вы даже не догадываетесь… Светка по уши влюблена в вашего Сашку, а он ей дал, видимо, от ворот поворот.

— Что?! — удивленно спросила Цеховская, взмахнув руками.

— Да! Да! Я не обманываю. Светка в него влюбилась, как первоклассница. Спит и видит, как они на свет детишек пускают! А ваш Сашка… на такую красавицу внимания не обращает! Так, вот! Она же — дура! Настоящая дура! Мозгов-то нет ни грамма! Я с ней провела инструктаж, несколько раз репетировали. Все по полочкам разложили. Так нет же! Своим куриным умом захотела воспользоваться! И вот результат! Все дело испортила!

— Замолчи, идиотка! — крикнула на подругу Науменко, вытирая слезы на щеках.

— Это я-то идиотка?! — схватившись за живот, истерически засмеялась Наталья, — Ну ты меня боднула: левой ногой в правую пятку! Ты, видимо, красавица, забыла, что мне удалось сделать то, что до меня пытались сделать десятки баб. Да мой благоверный по сей день понять не может, как мне удалось лечь к нему в кровать и связать его по рукам и ногам! А чтобы такой красавчик от меня никуда не сбежал, я ему двоих и родила. Живи и радуйся, Яков Львович!

— Наташа, иди, пожалуйста, в квартиру, — попросила ее Цеховская. — Светочка успокоится, и мы придем.

Татьяна Павловна провела своей рукой по лицу Науменко и, вытерев ей слезы, заставила подняться со ступенек.

* * *

На следующий день, с утра, Татьяна Павловна и Эдуард Станиславович стали с Денисом собираться в парк, чтобы покатать его на аттракционах.

Мальчик, радостный, достав из шкафа подаренный вчера красивый костюм, одел его. Он стал торопить взрослых поскорее выйти из дому. Ему очень хотелось показать всем свою обновку и покататься на машинках.

Проводив ребенка до дверей и поцеловав его, Светлана вошла в гостиную комнату. Включив телевизор, она села на край тахты, на которой, уткнувшись головой в подушку, лежал Александр.

— Почему ты не поехала с ними? — спросил холодно он.

— Меня никто не приглашал.

— Можно подумать, я тебя приглашал смотреть телевизор?!

— Тоже не приглашал.

— Тогда, пожалуйста, выключи его. У меня очень сильно болит голова.

Науменко, выключив телевизор, пошла к себе в комнату. Она ходила назад и вперед, не находя себе места.

„Почему я — не Крошкина? — спрашивала она себя, — Почему мы такие разные? Наташка сказала, что охомутать Сашку ничего не стоит. Он уже готовенький лежит на подносе, только этот поднос нужно умело поднести к себе“.

Светлана села на кровать и, обхватив руками голову, стала думать, что же ей дальше делать.

„Мне судьба подбросила шанс. Пока никого в квартире нет, нужно им воспользоваться, — твердо решила она для себя, задрав свой нос. — Но как? Почему я злюсь на Булочку? Ведь она хочет мне только добра. Милая моя, дорогая подруга, как я завидую тебе! Кто же виноват, что я — дура! В этом ты, Натка, права: дурой родилась, дурой и умру“.

Она подошла к окну и распахнула его настежь. На дворе стояла чудесная погода. Светило яркое солнце. Маленькие дети играли в песочнице, кто постарше — катались на велосипедах. Мужчины за столом „резались в козла“, бабушки-старушки сидели на скамеечке возле подъезда и пристальным взглядом провожали каждого, кто входил и выходил из него.

Светлану охватило чувство жажды и она, выйдя в коридор, услышала шум воды, доносившийся из ванной комнаты. Зная, что в ванной не работает защелка, Науменко пулей влетела в свою спальню и, сбросив нижнее белье, на голое тело набросила коротенький ситцевый халатик.