София Каждан

Сибирячка

„Что его в жизни ждет?“ — задала она себе мысленно вопрос. „Вечная темнота, — отвечал на заданный вопрос ее внутренний голос. — Одиночество? Пьянство? Что?“

— Александр, я уверена, что вы будете счастливы.

Ничего не ответив, он поднялся из-за стола и, поблагодарив мать Дениса за компанию, направился в свою комнату.

Вслед за ним в спальню вбежал Денис, который все это время смотрел телевизор.

Оставшись на кухне в одиночестве, наедине со своими мыслями, Светлана стала убирать со стола. Неожиданно женщину охватил панический страх. Она представила себя на месте Татьяны Павловны. Науменко пыталась гнать прочь от себя эти мысли. Перед глазами стоял рассказ Якова, когда мать увидела слепого сына. Светлана заплакала. Она не знала, кого ей больше жаль — мать или сына.

„Видеть каждый день своего ребенка беспомощным — от этого можно сойти с ума“, — к такому заключению пришла Светлана Науменко.

* * *

Услышав, что с работы пришли хозяева квартиры, Денис выбежал из комнаты Александра.

— Дядя Коля превратил дядю Сашу в человека! Посмотрите! Посмотрите! — радостно закричал малыш.

Увидев сына таким, каким мать привыкла видеть его все годы, выбритым и модным, она, прижавшись к стене, заплакала. Это были слезы долгожданного счастья.

Цеховский смотрел на сына, который стоял у окна с сигаретой и курил. Слезы подступили к его горлу, и он не смог произнести ни слова. Отец хотел подойти, обнять своего единственного ребенка, но был не в силах. Ноги стали, как ватные, и совершенно не слушались врача. Мужчине казалось, что они не выдержат сейчас его вес, и он рухнет прямо перед Александром.

* * *

Проснувшись рано утром, Денис, не говоря матери ни слова, побежал в спальню. Мальчик спрятался под одеяло и, обняв своими худенькими ручонками Александра, уснул.

Разбудила их Светлана:

— Лежебоки, завтрак готов! Одевайтесь! Умывайтесь — и к столу!

…позавтракав, Цеховский позвал Светлану в спальню и, подав ей кошелек, попросил, чтобы она взяла двадцать пять рублей и купила Денису какую-нибудь большую машину.

— Но мне сейчас нужно готовить обед, — теребя деньги в руках, робко проговорила она.

— Я думаю, что обед можно приготовить и потом.

— Можно, в магазин я схожу вечером?

— Не вечером, а сейчас! — зло буркнул он.

— Но…

— Что значит твое „но“? — еще с большей злостью в голосе спросил Цеховский, — Тебе что, дали задание ни под каким предлогом не покидать пределы квартиры? Ты что, и впрямь меня считаешь идиотом?! Или ты думаешь, что я сумасшедший?! — он истерически засмеялся, и его лицо покрылось красными пятнами. — Не волнуйся, я еще не псих перед ребенком вешаться или травиться! И передай моим родителям, чтобы больше не прятали от меня ножи. Я врач. И если захочу, то поверь мне, найду способ отправиться к своим праотцам.

Когда Света вышла из квартиры, Денис подошел к Александру и, взяв его за руку, попросил:

— Не надо больше кричать на мою маму. Она очень хорошая и очень красивая.

— Извини меня, я, видимо, действительно псих.

…Науменко возвратилась очень быстро. Пока она раздевалась в прихожей, навстречу ей вышел Цеховский:

— Купила?

— Да.

— Что?

Она молча вытащила из сумочки маленькую машинку и подала ее Александру.

— Что это?

— Машинка.

Покрутив в руках игрушку, он со злостью швырнул ее на пол.

— Разве такую игрушку я тебя просил купить?! — ледяным голосом спросил Александр Цеховский, — Я хотел сделать ребенку подарок… Разве это подарок?!

Он развернулся, и, не вписавшись в дверной проем, ударился об угол дверного косяка.

* * *

Денис ни на шаг не отходил от Александра. Оставаясь наедине с мальчиком, Цеховский рассказывал ребенку всякие сказки, которые на ходу придумывал.

В субботу утром Светлана стала собираться к Фельдманам в гости. Сын наотрез отказался идти вместе с материю. Он обхватил Александра за ноги и стал плакать. Было решено оставить Дениса дома. В душе Цеховский-младший очень обрадовался, что ребенок не предал его.

Со Светланой поехал Эдуард Станиславович.

— Я не знаю как, девочка моя, тебя благодарить, — начал он, едва Науменко села в машину. — Ты вернула нам то, что мы считали потерянным. Ты знаешь, что это такое, когда теряешь самое близкое и дорогое?! Сашка — единственное, что у нас есть. И я чувствую свою вину перед ним.

Он положил свою теплую, сильную руку на колено молодой женщине и взглянул на нее.

— Я сделаю для тебя все, что только в моих силах. Ты больше никогда и ни в чем не будешь нуждаться. Светочка, девочка моя, ты даже себе представить не можешь, какая ты красивая! Ты божественно красива! Я всегда, как верный пес, буду преданно служить тебе. Я готов валяться у твоих ног…

— Смотрите, пожалуйста, на дорогу, — предложила она, убирая его руку.

* * *

Фельдманы очень обрадовались приходу гостей. Посидев немного, Цеховский стал уговаривать Якова поехать к нему домой и посмотреть на те перемены, которые под воздействием Дениса произошли в жизни сына.

* * *

Приходу Якова обрадовались как Денис, так и Александр. Татьяна Павловна вместе со Светланой накрыли стол в честь дорогого гостя.

— Мать, подай-ка коньячку, — попросил Эдуард жену.

Когда мужчины уже изрядно выпили, Яков пошел в комнату Александра и, сняв со стены висевшую гитару, протянул ее владельцу.

— Тряхни-ка стариной! Вспомни молодость!

Александр сопротивлялся, но все же согласился взять гитару в руки. Пел он одну песню за другой, и окружающим казалось, что перед ними прежний, жизнерадостный Сашка, которого ничто не могло выбить из колеи. Озорной, веселый малый, которого кроме музыки и женщин в последние годы ничего не интересовало, он брал от жизни все, что считал для себя нужным. Никого и ничего не стесняясь, парень как бы предчувствовал скорый финал такой своей жизни.

— Дядя Саша, вы были артистом?! — удивленно спросил малычишка, когда Александр отставил гитару в сторону.

— Да, я был артистом. Артистом Погорелого театра. Театр сгорел и вот сейчас я выступаю перед тобой! — весело произнес он.

— А кто еще выступал с вами в Погорелом театре?

— Как кто? Нас было трое: я, дядя Яша и дядя Коля.

— Вы, дядя Яша, разве тоже были раньше артистом?! — раскрыв широко свои глаза, спросил Денис.

— Еще каким!

— Неправда. Я не верю.

— Почему ты мне не веришь?

— Потому что вы — доктор. А доктора артистами не бывают.

Яков взял прислоненную к стене гитару и запел. Мальчик с растерянными глазами смотрел то на Якова, то на Александра. Закончив петь, Фельдман посадил Дениса к себе на колени и, прижав к себе, спросил:

— Разве я тебя когда-нибудь обманывал? Почему ты мне не поверил?

— Почему вы сейчас не артист?

— Кто тебе сказал, что он не артист?! Артист, да еще какой! — вмешался в разговор Александр.

— Почему вы не выступаете?

— Скоро будем, — ответил Цеховский-младший.

— В каком ансамбле?

— Мы будем петь дуэтом: один слепой, второй хромой, — съязвил Александр.

— А что я буду делать? — полюбопытствовал ребенок.

— Как что? — задумчиво произнес гитарист, — Ты у нас будешь кассиром. Мы тебе доверим кепку, куда зрители будут бросать деньги убогим.

— Очень остроумно! — со злостью в голосе произнесла Светлана.

* * *

Яков Львович решил устроить для себя маленький отдых. Он позвонил домой и сказал жене, что останется ночевать у Цеховских.

Когда в воскресенье Светлана к обеду возвратилась с рынка, все уже сидели за столом. Денис, увидев мать, подбежал к ней и, взяв ее за руку, посадил на свое место.

— Сыночек, а где ты будешь сидеть?

— Я сяду на колени к папе, — неожиданно ответил малыш.

— К какому папе?! — растерянно спросила мать, взглянув на сына.

— К моему папе, — сказав эти слова, мальчик моментально взобрался на колени к Александру. Денис обхватил своими тоненькими ручонками шею Цеховского-младшего. Молодой мужчина, прижав ребенка к себе, поцеловал его в щеку.

— Но это не твой папа! — растерянно глядя то на Якова, то на Татьяну Павловну, промолвила Светлана.

— Мой! Мой! Это мой папа! Я знал, что я его найду! Он самый лучший на всей земле папа! — рыдая и прижимаясь к Александру, произнес малыш.

Его слезы катились по щекам. Он изо всех своих детских сил обнимал ранее не знакомого ему мужчину, которого захотел считать своим отцом. Без перерыва, как испорченная пластинка, ребенок повторял одну и ту же фразу: „Ты мой, мой папа! Я нашел тебя!“

Взрослые, сидящие за столом, переглядывались между собой и, глядя на все происходящее, молчали.

Науменко не знала, что ей делать, как себя вести в сложившейся ситуации. Она не переставала смотреть на присутствующих.