София Каждан

Сибирячка

Тихо приоткрыв дверь, женщина на цыпочках вошла в ванную комнату и, сев на край ванны, нежно дотронулось до мокрых волос Александра.

Он молчал. Молчала и Светлана. Сообразив, что из этой затеи ничего путного не выйдет, Науменко, взяв вещи Александра и большое банное полотенце, удалилась из комнаты. Оставив приоткрытой дверь, она стала ждать, когда Цеховский вылезет из ванны и, спохватившись, что вещей нет, позовет ее.

— Светлана, положи все на место! — услышала она злой возглас.

Лениво войдя в ванную комнату, Светлана увидела голое тело Александра. Моментально сбросив с себя халат, Науменко вплотную подошла к нему и, обхватив своими руками его лицо, стала страстно его целовать.

Цеховский продолжал молчать. Он не отталкивал от себя это нежное создание, и не пытался вырваться из ее объятий. Александр очень часто пытался представить себе, как Светлана целует его, обнимает, ласкает. Он хотел представить ее образ, но не мог. Несколько дней назад Александр спросил у отца, правда ли, что мать Дениса красива.

— Как ангел, — тяжело вздохнув, ответил Цеховский-старший.

Цеховский-младший даже в своих мечтах не мог предположить, что этот ангел признается ему в любви. С одной стороны он понимал, что женщина благодарна его семье, что они приютили ее с сыном, сделали прописку, устроили на хорошую работу, помогли восстановиться на заочное отделение, не берут за квартиру денег. Денис приобрел семью, где его любят и заботятся о нем. Александр был готов расписаться со Светланой только ради того, чтобы ребенок носил его фамилию и имел отца. При этом уже неважно, что представляет из себя отец: слепой он, глухой, немой или безногий. Главное, чтобы он был и ребенка никто не мог назвать безотцовщиной. Но то, что Цеховский услышал вчера из уст дорогого ему человека, не вписывалось ни в одни рамки. Александр слышал, как она всю ночь проплакала. Будь он полноценным, здоровым человеком, он никогда бы не допустил, чтобы это божественное создание плакало.

— Света, не надо… Ты такая красивая. У тебя еще все впереди. Не надо себе усложнять жизнь, — задыхаясь, проговорил он.

Он не хотел этого делать, но какая-то внутренняя сила подтолкнула молодого человека. Его руки стали ласкать стоящую рядом женщину.

Два обнаженных, мокрых тела стояли на холодном полу, на котором было мокро от стекающей воды. Они не верили своему счастью, ведь каждый из них втайне мечтал о нем.

Слегка вытерев Александра полотенцем, Светлана взяла его за руку и повела в свою спальню. Сбросив с кровати покрывало, они погрузились в пучину любви.

* * *

— Я тебя очень, очень люблю, Сашенька, — не переставая, твердила она, — и никому тебя не отдам! Я уже думала, что никогда не встречу человека, которого смогу полюбить.

— Как можно любить слепого? — спросил он с болью в голосе.

— Мои мысли только о тебе! Ты стал моим наваждением. Я днем и ночью думаю только о тебе. Я готова часами слушать, как ты играешь на гитаре и поешь.

— Мне приятно это слышать. Но…

— Я так долго тебя ждала. Долгих пять лет. Пять лет я мечтала о тебе и жила только этой мечтой. Видимо, я сошла с ума! Я все еще никак не могу поверить, что со мною рядом — ты. Я знала, я была уверена, что когда-нибудь счастье постучится и в мою дверь. И вот дождалась! Я для тебя сделаю все, что только смогу. Ты никогда не пожалеешь о том, что не прогнал меня, — заверила она, — Я знаю, я чувствую, что наступит время, когда ты меня тоже полюбишь. Знаешь, любимый, как это прекрасно, когда сидя на работе, не можешь дождаться, когда же, наконец, закончится этот проклятый рабочий день, чтобы бежать домой, где тебя ждет человек, без которого ты не представляешь своей дальнейшей жизни.

Она гладила его по черной, волосатой груди. Нежные прикосновения ее пальцев возбуждали его.

— Света, — тихо сказал он, — я не могу принять от тебя такой подарок.

— Какой же это подарок? — делая вид, что не понимает, о чем говорит любимый человек, спросила молодая женщина.

— Мне было легче, если бы ты была намного старше меня или с каким-нибудь физическим недостатком. Страсть быстро проходит, и наступают будни. Тебе изо дня в день придется видеть совершенно беспомощного человека, который никогда не сможет стать тебе опорой в жизни. Ведь со мной тебя ждут сплошные проблемы. Я не смогу с тобой пойти ни в кино, ни в театр. Тебе всюду придется меня водить, а прохожие будут оборачиваться и сочувствовать твоему горю.

— Замолчи! Замолчи немедленно! — закричала она, зажимая своей ладошкой ему рот.

Часть третья

В воскресенье вечером, когда Денис уснул, все собрались на кухне. Науменко сказала, что очень любит Александра и хотела бы с ним расписаться.

Татьяна Павловна сказала, что желает сыну только счастья и о такой невестке, как Светлана, можно только мечтать. Но не стоит забывать о том факте, что Александр — инвалид. И его слепота не сравнима с хромотой Якова, которая очень сильно повлияла на психику Фельдмана. Она стала рассказывать, как познакомившись с матерью троих детей, Яков посчитал, что это и есть та женщина, которая ему нужна. Ни на какие уговоры он не поддавался. А тут откуда ни возьмись появилась Наташка.

Цеховская стала доказывать Светлане, что ее сын очень любит Дениса и если она только захочет, то Александр всегда будет считать его своим ребенком.

— Я бы посоветовала тебе не спешить с ЗАГСом, — сделала свой вывод Татьяна Павловна, — Может, ты через неделю проклянешь тот день и час, когда призналась Сашке в любви. Ведь любить человека на расстоянии это одно, а жить с ним — это совершенно другое. Это две разные вещи.

* * *

Прошло еще несколько недель. Александр все никак не мог смириться с тем, что, по словам окружающих, божественно красивая женщина находится теперь рядом с ним. Это угнетало его. Ему казалось, что не сегодня, так завтра она тихо соберет свои вещи и вместе с сыном покинет дом.

— Зачем нам этот штамп? — спрашивал он Светлану. — Что, тебе без него плохо живется?

Но молодая женщина все упорнее и упорнее настаивала на своем.

В один из вечеров, когда было глубоко за полночь, Светлана вошла на кухню. За столом, с сигаретой, сидел Эдуард Станиславович. На кухне стояла дымовая завеса.

— Присаживайся, моя девочка, — показав ей на стул, предложил он. Цеховский делал одну затяжку за другой, не поднимая головы. — Я давно хотел с тобой поговорить, но не знал с чего начать, — Он посмотрел сначала на потолок, затем взгляд его упал на пол. — Мне сын сказал, что ты настаиваешь на ЗАГСе. Штамп в паспорте — это, конечно, хорошее дело. Но с другой стороны… Жить с человеком, который в мирное время пережил ужас войны, который кроме темноты уже никогда не в силах ничего увидеть, который беспомощен… Это тяжело и ответственно. Я его понимаю. Сашка — живой человек и ему хочется, чтобы его любили, чтобы в нем нуждались. Он совершенно по-другому, чем мы, воспринимает боль. Задержалась на работе, не так ответила… У здорового человека нервы бывают на пределе… А у Сашки?

Цеховский поднялся из-за стола и подошел к холодильнику. Открыв его, он достал бутылку с кефиром и поставил на стол. Затем, вытащив из пачки очередную сигарету и покрутив ее в руке, положил рядом с бутылкой кефира.

— Было это давно. Очень давно, — начал свое повествование отец Александра, — В нашем классе учился Митя Стрельцов. Был он высок, здоров, всегда подтянут. Очки, которые Стрельцов носил, придавали его лицу благородный вид. Учился он лучше всего класса, и в школе все его звали Профессором.

Отец Мити был кадровым военным. Воевал в Испании, Финляндии. С войны вернулся инвалидом. Без правой руки и с поврежденной ногой. Кроме как воевать он ничего в жизни не умел. Офицер не привык к мирной жизни. Устроится на работу, поработает месяц, другой — и больше сил не хватает. Кроме Мити в семье было еще двое детей. Две сестрички-близняшки родились почти перед самой войной. Мать работала на заводе, так как семья очень нуждалась в деньгах. Отец запил. Он умудрялся выносить из дома и продавать все то, что попадалось ему на глаза, лишь бы хватило на бутылку. Когда Митя перешел в девятый класс, парень стал уговаривать мать, чтобы она его на недельку отпустила к родственникам под Вязьму.

Мать не хотела отпускать сына. Как чувствовала беду. Тогда Митя сказал, что уйдет из дома, так как ему надоели постоянные пьянки отца.

Приехав в деревню, мой друг сразу взялся за дело. Отремонтировал с родственником забор, заготовил на зиму дров. Митя собрался на следующий день уезжать домой, но деревенские ребята уговорили его пойти в лес. На обратном пути они нашли мину… Она взорвалась. Все ребята погибли. А Митя… — на этом слове Эдуард Станиславович тяжело вздохнул и, взяв со стола сигарету, закурил. — Единственное, что у парня осталось неповрежденным, так это лицо и мужское достоинство. Никто не надеялся, что Стрельцов выживет. А он выжил, оставшись инвалидом. Человеком без ног. Через некоторое время его перевезли из районной больницы в Москву, где работал мой отец. Когда я увидел друга, то понял, что наша веселая жизнь может в любой день оборваться. Никогда в своей жизни, до того момента, когда я увидел в больнице Митю, я не задумывался над тем, что здоровье — это главное богатство, которое есть у человека. Остальное — это просто мелочи жизни. Я смотрел на своего одноклассника, а слезы катились из моих глаз. Именно в тот вечер я решил стать врачом.