София Каждан
Сибирячка
Сказав это, он медленно, сильно хромая, пошел в спальню. Когда Наталья вошла в комнату, муж уже спал.
Женщин мучили вопросы — что случилось с Сашкой? Почему он не писал родителям? И почему Яков явился таким усталым и, ничего не рассказав, пошел спать?
Таким усталым Наталья никогда не видела Якова. Когда она увидела его на пороге квартиры, ей показалось, что муж разгрузил в одиночку вагон с цементом.
Неизвестно, сколько бы проспал Фельдман, если бы не Денис и Левушка, которые его разбудили.
Увидев, что стрелки часов показывают 11:30, он нехотя поднялся и пошел в ванную. Сев за стол завтракать, хозяин квартиры почти шепотом произнес:
— Сашка — слепой.
— Что? Быть такого не может! — испуганно схватившись за голову, почти шепотом, произнесла Наталья.
— Тем не менее, это так.
— Нет… Нет… Этого быть не может… — голос у Натальи дрожал, и слезы стали медленно катиться по ее пухлому лицу.
— Толком я не знаю, что произошло. Сашка не рассказывает. Знаю только одно, что он попал в плен. Его пытали. Видимо, били, так как у него очень сильные приступы головной боли. Потом парень пытался бежать. Поймали. Чтобы никуда не убежал, выкололи глаза. Куда может убежать слепец? Нашли его солдаты. В госпитале он не сказал, кто он и откуда. Сказал только, что родители его несколько лет назад погибли в автокатастрофе, и у него никого нет. Долгое время Сашка пролежал в госпитале, пока медсестра случайно не услышала, как он, сам с собой разговаривая, просил у родителей прощения за то, что им в детстве доставил много горя. Медсестра оказалась девушкой ушлой и смогла войти к парню в доверие. Сашка ей признался, что не хочет причинять горе родителям:
— Поплачут, и со временем все станет на свои места. Это куда лучше, чем всю жизнь видеть перед своими глазами беспомощного
Узнав его настоящую фамилию, медсестра позвонила своим родственникам в Москву, и они через горсправку узнали номер телефона Цеховских…
…Фельдман поднялся из-за стола и, открыв дверцу буфета, взял пачку сигарет. Яков очень редко курил, в основном, когда нервничал или переживал. Выкурив одну сигарету, он достал вторую. Но, сделав несколько затяжек, нервно смял ее в пепельнице.
— Ты сегодня к ним поедешь? — спросила Наталья мужа.
Взглянув пустым взглядом на жену и пропустив мимо ушей ее вопрос, он подошел к окну и, открыв форточку, продолжил:
— Сашка всю дорогу в самолете молчал. Но самое страшное случилось потом. Эдик Татьяне не сказал, что сын слепой. Когда мы втроем вошли в квартиру и мать увидела сына… — Яков замолчал. Он нервно стал то закрывать, то открывать форточку, как будто она могла изменить ход дальнейших событий. — Татьяна закричала так, как будто в квартиру внесли гроб, в котором лежал покойник.
— Сыночек! Миленький мой! Мальчик мой! — кричала она, вырывая на себе волосы. — Золотой мой! Что они с тобой сделали?! — она так повисла на сыне, что тот, не удержавшись на ногах, упал вместе с матерью, стукнувшись головой об угол стола.
Сашка истошно закричал от боли. Он рассек себе бровь, и кровь потекла по его лицу. Нам с большим трудом удалось оттащить мать от сына.
— Прекрати орать! Лучше бы я умер! — выкрикнул сын.
Услышав эти слова, Эдик, как тигр прыгнул к Татьяне и, схватив ее за горло, дико заорал:
— Еще раз услышу твои вопли, задушу!
— Это ты… Ты во всем этом виноват! — вырвавшись из рук мужа, продолжала кричать Татьяна. — Верни мне моего Сашеньку! Где мой ребенок?! Кого ты мне привез?!
— Не плачь, мама. Не нужно так убиваться. Я вас долго не заставлю смотреть на меня.
Татьяна еще долго кричала и билась в истерике, пока ей не ввели успокоительное. Эдуард не знает, как ему поступить в данной ситуации и что дальше делать, как жить…
— Я очень боюсь за сына. Я не могу его потерять, — проговорил хирург, обхватив друга за плечи.
* * *
Эдуард Цеховский по совету Фельдмана взял полагающиеся ему два отпуска, чтобы быть рядом с Александром.
Почти каждый день после работы Яков заезжал к Цеховским.
Александра страшно мучили головные боли, приступы происходили по нескольку раз в неделю, особенно в вечернее время. Он практически не выходил из своей комнаты, лежал на кровати и курил одну сигарету за другой. Сын не разрешал родителям включать телевизор. Приказал не впускать в квартиру знакомых ему девушек, да и своим прежним друзьям парень был не рад. Единственным, кому был рад Александр — Якову и соседу по подъезду Кольке.
Николай был на два года младше Цеховского и работал преподавателем музыки. Они были неразлучными друзьями еще со школы. Колька старался всегда и во всем походить на своего старшего друга и подражал ему.
А Цеховский-младший считал Якова своим старшим братом. Фельдман был на восемь лет старше Сашки и служил ему примером для подражания. Александр с замиранием сердца слушал, как пел и играл на гитаре Яков. Цеховский завидовал находчивости, веселому характеру, а особенно росту Фальдмана. Многие девчонки были в Якова влюблены, и он пользовался этим.
Когда с Яковом Фельдманом случилась беда, Сашка, как только мог, подбадривал своего „старшего брата“, часами просиживая у него в больнице.
И вот, когда горе пришло к Цеховским, Яков с Николаем своим присутствием, как только могли, поднимали настроение Александру.
Солдат замкнулся в себе, отпустил бороду и на глаза надевал выцветшую черную повязку.
— Сашка, — как-то сказал ему Николай, — ты в таком виде похож на Бармалея. Тобой можно пугать непослушных детей.
Никакие уговоры родителей и знакомых сбрить бороду и снять с глаз выцветшую повязку на Цеховского не действовали. Родители прятали от сына все режущие и колющие предметы, во избежание беды.
Впервые Александр заулыбался, когда узнал, что его „старший брат“ скоро снова станет отцом.
— Яшка, я представить себе не могу, что у тебя скоро появится второй голопупик. Мне казалось, что тебя окольцевать практически невозможно! Я тебя всегда считал стойким оловянным солдатиком! А ты так быстро сдался, и практически без боя. Смотри, братик, — сказал он, закуривая, — если дело и дальше так пойдет, то твоя Булочка нарожает тебе футбольную команду, а тебя поставит на ворота! Она, видимо, спит и видит, что какая-нибудь бабенка тебя уводит у нее
— Много.
— Как много? Девяносто? Сто?
— Она еще поправилась.
— Считай, тебе с женой подвезло. Перину покупать не нужно. Теплая, мягкая, лежит рядом с тобой в кровати, и ты не можешь нарадоваться своему счастью.
* * *
Когда у Эдуарда закончился отпуск, он попросил свою мать, чтобы она посидела с внуком. На Александра очень раздражающе действовали эти постоянные дежурства со стороны родителей и родственников. Он чувствовал себя ущемленным, беспомощным.
Однажды Эдуард Станиславович пришел к Якову домой. Он стал расспрашивать, не знают ли они случайно человека, который смог бы за деньги присмотреть за сыном.
— Я знаю, кто смог бы вам помочь! — произнесла восторженно Наталья.
Она сказала, что ее подруга Светлана, которую Цеховский устроил в больницу на работу, очень нуждается в деньгах. Что живет она на квартире у
Наталья предложила Цеховскому свой план, который моментально созрел в ее умной головке.
— А что? Забавно. Возможно, твой замысел нам и удастся осуществить.
— Слушайте всегда и во всем меня, и тогда все у вас будет хорошо! — с гордостью произнесла Наталья.
* * *
Явившись на следующий день на работу, Цеховский попросил своего секретаря, чтобы она к одиннадцати часам вызвала к нему в кабинет Науменко.
Светлана, узнав, что ее вызывают к главврачу, очень разволновалась, и каждые пять минут смотрела на часы. Подойдя к кабинету, она почувствовала, как начали холодеть руки, и по телу пошла мелкая дрожь.
— Проходите, садитесь, — показывая на стул, произнес главврач, — Разговор у нас предстоит тяжелый и, возможно, долгий.
При этих словах Цеховского сердце работницы забилось так сильно, что ей показалось, что оно вот-вот вырвется наружу.
— Итак, Светочка, я вас взял на работу по рекомендации, — произнес он эти слова громким, отчетливым голосом.
— Да, — еле слышно произнесла себе под нос молодая женщина.
— Тут на вас поступила жалоба.
— Какая еще жалоба? — испуганно спросила Науменко.
— А такая, что вы расхищаете государственное добро, иначе говоря, воруете продукты и умудряетесь ими подкармливать свою хозяйку, чтобы она присматривала за вашим сыном.
— Но…
— Что еще за „но“? Это первое. Второе. У меня на столе лежит еще одна жалоба, — Цеховский взял со стола исписанный листок бумаги и, покрутив его в руках, положил обратно на стол. — В этой жалобе написано, что вы очень часто берете с собой на работу сына. Как это понимать? — повысив голос и глядя ей прямо в глаза, спросил главврач. — С каких это пор больница стала детсадом? Почему ваш ребенок не в саду?