София Каждан

Сибирячка

Сейчас главврачу предстоит самый ответственный и самый решающий шаг в жизни. Если родится ребенок, то он его никогда не сможет назвать сыном. Но это в тот момент не являлось самым главным. Главное было то, что сейчас ему предстоит наисложнейшая операция, которая должна решить исход судьбы не только сына и невестки, но и всех членов их дружной семьи. Сможет ли он в своем возрасте провести ее без осложнений, чтобы не оставить в душе любимого ему человека болезненный, страшный шрам?

Открыв холодильник, он вытащил на стол привезенные заранее продукты.

Уже стемнело, когда Цеховский вошел в гостиную, где, прикрывшись пледом, лежала Светлана.

Увидев вошедшего свекра, невестка поднялась с дивана, отбросив в сторону плед.

— Пойдем поужинаем, — предложил он.

Науменко вошла на кухню и не поверила своим глазам. Посреди стола, на белой льняной скатерти, в хрустальной вазе, стояли три красные розы на длинных ножках. На блюде лежали бутерброды из красной и черной икры. Маленькие, фарфоровые тарелочки были заполнены всевозможными салатами.

Посмотрев на сервированный стол, женщина улыбнулась уголками губ и, ничего не сказав, села напротив свекра.

— Что будем пить: водку, коньяк, шампанское? — спросил Эдуард Станиславович.

— Мне немножечко водочки, — она взяла стоящую рюмку и протянула ее Цеховскому.

Не успел врач произнести тост, как невестка осушила содержимое.

— Налейте мне еще, пожалуйста, — попросила она.

— С удовольствием.

Взяв рюмку в руку, Светлана одним залпом выпила содержимое.

Цеховский взял бутерброд с черной икрой и протянул его Науменко.

— Закуси. А то, так можно и опьянеть.

Эдуард Станиславович поднялся и подошел к окну, где на подоконнике стоял магнитофон. Он включил его. Заиграла музыка. Кухню заполнил голос Джо Дассена. Цеховский зажег свечи и выключил свет.

— Ой, как в кино, — проговорила подвыпившим голосом Светлана.

— А жизнь и есть кино, моя девочка.

— Мне очень нравятся фильмы про любовь. А вам?

— Мне тоже.

— А какой фильм мы сейчас будем снимать?! — спросила она, осушив рюмку до дна. — Если это, конечно, не является государственной тайной.

— „Еще не вечер“.

— Кто режессер? — пьяным голосом проговорила Светлана.

— Я.

— Какую роль вы мне отводите в своем фильме?!

— Ты будешь главной героиней. Звездой экрана.

— Говорят, что кинорежиссеры своих любовниц и жен всегда стремятся снимать в главных ролях.

Цеховский подошел к Светлане и, наклонившись над ней, поцеловал ее в шею.

Она вздрогнула, и ее рука медленно потянулась к стоящей на столе недопитой бутылке „Столичной“.

Эдуард Станиславович отодвинул бутылку в сторону и пригласил Светлану на танец.

— Может, не надо? — совершенно пьяным голосом взмолилась она. — Как мы будем им смотреть в глаза? Они ведь думают, что я — приличная женщина. А я гадюка! Настоящая гадюка, которая незаметно подкралась к ним и ужалила в самое сердце… Ведь мой укус может быть для них смертелен.

— Успокойся, моя девочка, все будет хорошо. Никто об этом никогда не узнает.

Он поднял Науменко на руки и понес в спальню, где стояла большая двуспальная кровать, с которой было уже заранее убрано покрывало.

Цеховский аккуратно положил объект своих многолетних страстей на широкую кровать. Он видел, как она, вся задрожав, сильно сжала кулаки.

— Я тварь! Я гадюка! Змея подколодная! Самая последняя шлюха!

Опершись на локти, он наклонился над Светланой и стал жадно целовать свою невестку. Пьянка прошла у нее моментально, как только свекр овладел женским телом. Она даже не почувствовала, как ее руки стали, независимо от воли и сознания, ласкать уже немолодое тело свекра. Извиваясь, как змея, женщина потеряла рассудок. Ей так хотелось, чтобы эта неожиданно ворвавшаяся в ее жизнь игра затянулась как можно дольше. Обессиленный, Цеховский положил свою голову между женских ног. Она чувствовала, как его язык касался ее звездного места.

Никогда за всю свою жизнь Науменко не было так хорошо, как в эту ночь. Партнер дал ей почувствовать, что игра может быть азартной, и втянул ее в этот азарт. Только сейчас Светлана поняла, что она женщина, страстная женщина, которой оказалось мало того, что она имела.

Обессиленные любовной игрой, они, обнявшись, уснули.

Проснувшись, Светлана не смогла найти на кровати ни подушки, ни одеяла. Включив свет, она подняла одеяло с пола и, прикрыв им объект своей азартной игры, вновь легла рядом, обняв его.

* * *

— Зайчик мой! Солнышко мое! Вставай!

Светлана спросонья открыла глаза и увидела стоящего возле кровати в одной мужской сорочке застегнутого на все пуговицы свекра. В руках он держал поднос.

— Я принес тебе кофе.

Светлана, взяв поднос в руки, поставила его на пол и пальцем поманила к себе отца мужа.

— Я хочу быть твоей кинозвездой, мой режиссер! — шепотом, глядя ему прямо в глаза, таинственно произнесла киноактриса.

Обалдев от счастья, Эдуард Владиславович, не теряя ни одной драгоценной секунды, рванул на себе рубашку. Пока пуговицы летели в разные стороны, он коснулся ее молодого тела.

— Что вы со мной сделали?! Как называется эта болезнь? Чем вы меня заразили?! Я хочу, чтобы эта заразная болезнь для нас двоих была неизлечимой! — шептала она, находясь в его пылких, но уже немолодых руках.

— Я люблю тебя! Безумно люблю! Мне кажется, что это сон, и я должен вот-вот проснуться.

— Нет, это не сон. Это кинолента, которую при желании можно еще долго прокручивать.

— Ты моя кинозвезда!

— А ты мой режиссер! Главный режиссер в моей жизни.

* * *

По приезде в Москву Светлана стала считать не только дни, но и часы до того момента, когда судьба снова сведет ее со свекром. Они договорились в субботу снимать продолжение сериала „Еще не вечер“.

— Саша, мне нужно завтра на работу. Не справилась с отчетом. Заеду в больницу к маме — и сразу же на работу, — соврав, сказала жена мужу.

* * *

Проснувшись в субботу раньше обычного времени, Светлана достала из шкафа новые итальянские туфли на высоких каблуках и положила их в пакет.

Одев по просьбе свекра черные чулки на поясе и черный бюстгальтер с гипюровыми черными трусами, Науменко выбежала из квартиры навстречу своему счастью.

Цеховский ждал невестку за углом дома в машине.

— Я думала, что умру и не дождусь, когда мы снова будем вместе! — произнесла она, поцеловав Цеховского в щеку.

— Вот видишь, а ты боялась.

— Я так счастлива! Так счастлива!

— Ты даже себе представить не можешь, как я тебя хочу! — произнес он и, взяв ее голову в свои сильные руки, присосался к ее влажным губам.

— Что ты медлишь, мой режиссер?! Заводи свою тачку — и быстрее на сьемки! — засмеявшись, приказным тоном произнесла кинозвезда.

* * *

Через месяц Татьяну Павловну выписали из больницы. Светлана взяла на две недели отпуск, чтобы быть рядом со свекровью.

Речь постепенно возвращалась к Цеховской. Ежедневно приходил массажист и делал массаж.

Денис, придя из школы, сидел возле бабушки и рассказывал ей различные школьные истории, которые она слушала с большим интересом.

В один из таких дней, когда Светлана была в отпуске, позвонил Дмитрий Викторович и сказал Науменко, что его зять хотел бы с ней встретиться.

На следующий день Сергей, так звали мужа Ирины, вместе с женой и Дмитрием Викторовичем приехали к Цеховским.

— Светочка, — начал разговор Стрельцов, — мой зять вздумал заняться куплей-продажей или, как раньше говорили, спекуляцией. Он очень нуждается в человеке, который помог бы ему разобраться с бумагами. Ты же бухгалтер. Помоги ему, — произнес он, посмотрев сначала на зятя, а затем на свою дочь. — Я свое дело сделал, — и, тяжело вздохнув, добавил, — Дальше договаривайтесь сами. Хочу видеть Танюшу и поговорить с ней по-стариковски. Все равно я в вашем бизнесе ничего не понимаю. Знаю, что сейчас это называется бизнесом, а в мое время это называли спекуляцией.

Сергей сказал Науменко, что у него есть три торговые точки, и он хотел бы открыть свою мастерскую по ремонту легковых автомобилей.

— В этом деле мне нужен надежный, опытный человек. Вначале не обещаю большую зарплату. Но в скором будущем, я думаю, ты не пожалеешь. Рекомендую тебя еще нескольким своим друзьям. Им тоже нужен бухгалтер. Так что, подумай! Бухгалтерию будешь вести дома.

* * *

Вечером в спальне родителей собрался семейный совет. Светлана, сев на край кровати, ждала решения.

— Соглашайся, — сказал Эдуард Станиславович. — Матери еще нужна твоя помощь. Да и Денис сейчас в таком возрасте, что за ним нужен глаз, да глаз.

Татьяна Павловна довольно кивала головой. Молчал только Александр.

— Саша, что мне делать? — обратилась Света к мужу.