Инна Сударева

Судья королевского дома

— Двадцать, месяц назад исполнилось.

— Мне двадцать восемь. Так что в младшие братья ты мне годишься, — Фредерик улыбнулся и кивнул на булочки. — Ешь давай — скоро поедем.

„Двадцать восемь, — подумал Элиас, — а выглядит моим ровесником“.

— Но я намерен продолжить путь в столицу, — заметил юноша, наслаждаясь душистым травяным чаем. — Разве вы… мм… ты поедешь со мной?

— Да, есть дела при дворе.

— Ах, да, ты ведь из Королевского дома.

Фредерик кивнул и уточнил:

— Я кузен Короля, по материнской линии. Мой отец был Судьей. Самым лучшим. Он погиб в схватке с одним из преступных кланов, когда мне было три года. Я занял его место, — рассказывая, молодой человек продолжал непринужденно пить чай и поглощать булочки.

— А твоя матушка?

— Тоже умерла, от тяжелой болезни — мне было десять.

— Это печально, — пробормотал Элиас, думая о том, как ему хорошо: и отец и мать живы, и заботятся о нем.

Фредерик пожал плечами:

— Вообще-то я уже привык и по иному себя не ощущаю… Все это было так давно.

Хоть он так сказал, но на его гладкий высокий лоб набежало-таки едва заметное облачко печали. Впрочем, так же быстро и сбежало.

Чай был допит, булочки съедены и Фредерик заторопил Элиаса со сборами. А через пару минут они спустились из дупла вниз, где ждали свежие накормленные лошади и мул. Судья сразу сел на своего гнедого красавца. Марта приторочила ему к седлу сумку, из которой вкусно пахло свежим хлебом и яблоками, как бы невзначай задержала руку на стремени, отошла в сторону.

Фредерик на прощание лишь кивнул Марте, Элиас же вежливо поклонился и поблагодарил за гостеприимство. Марта махнула им рукой и скрылась в листве дуба, ловко взбираясь по веткам.

Какое-то время ехали молча. Потом Судья, видимо, довольно общительный по натуре, не выдержал.

— Как тебе Марта?

— Она так красива, — признался Элиас, чуть покраснев при воспоминании о том возбуждении, которое он испытал, впервые увидав девушку.

— Она была ласкова с тобой ночью?

— О, Фред, ничего не было!

Судья нахмурился.

— Я же просил ее исполнить все твои пожелания. Вернусь — накажу.

— Нет-нет, я сам не захотел. Она предлагала.

Теперь Фредерик недоуменно смотрел на юношу.

— Но ты же хотел ее — я видел. Она плохо предложила.

— Да, но она твой Смотритель, да и мой обет я не могу нарушать. К тому же она так на тебя смотрела, — этими словами Элиас хотел смягчить участь, которую Фредерик приготовил девушке.

— Не она первая, — вдруг сказал Судья.

Элиас смолк, решив, что в делах любви у Судей, видимо, свои порядки и обычаи. Фредерик повел разговор в другое русло:

— Покажи мне свой меч.

Юноша достал отцовский клинок, протянул Судье. Тот с видом знатока осмотрел.

— Что ж, неплохой, старинный. Фамильный, наверное?

Элиас кивнул, бросил взгляд на рукоять чудесного меча Судьи, что торчала из-за плеча молодого человека.

— А, — заметил Фредерик. — Посмотри мой. Это клинок из специального серебряного сплава, тонкий и гибкий. От отца остался. Подревнее твоего будет.

Элиас осторожно принял белый меч. Оказалось, что по всей длине лезвия он еще украшен изысканной гравировкой, изображающей двух драконов с длинными переплетенными хвостами. „Дракон — символ мудрости и справедливости“, — вспомнил Элиас. Рукоять составляла с клинком одно целое и была очень удобной для руки. Юноша проверил баланс, остроту и поранился, чуть проведя пальцем по краю лезвия.

— Прекрасное оружие, — коротко сказал, отдал назад меч и сунул кровоточащий палец в рот.

— Это не поможет, — усмехнулся Фредерик, — раны от моего меча очень долго не заживают. Возьми-ка, приложи к ранке.

Он протянул Элиасу маленький кусок полотна, пропитанный неким резко пахнущим составом.

— Кстати, клинок не точили уже на протяжении сотни лет, — заметил Судья.

Видно, ему нравилось хвастаться. Хотя, было ведь, чем. Элиас вновь выказал восхищение чудесным оружием Фредерика и не покривил душой — за такой клинок он сам отдал бы полжизни.

— А этот арбалет, что выскакивает из руки? — спросил юноша.

— Не из руки, а из рукава, — Фредерик с готовностью спустил пониже боевой браслет и задрал рукав — на запястье крепился некий мудреный механизм, который, когда Судья резко сжал пальцы в кулак, превратился со щелчком в маленький арбалет, уже заряженный красивой белой стрелой. — Запас стрел невелик — 6 штук — и крепится повыше арбалета на руку. Очень эффективно: далеко стреляет и практически не надо целиться — куда укажешь рукой, туда и летит… У меня еще много всяких секретов.

— А почему мне все рассказываешь?

Фредерик вновь усмехнулся:

— Ты теперь один из моих, так сказать, адептов. Как и все те, кого я спас. Не волнуйся. Это практически ни к чему не обязывает, кроме как, по мере сил и возможностей оказывать мне помощь, если я о ней попрошу. Смею уверить, что делаю я это довольно редко.

— О, для меня это честь, — поспешил заверить Элиас. — Быть в одной команде с Судьей Королевского дома.

— Ты не в команде, — поправил Фредерик. — Ты для меня запасной вариант, так, на всякий случай. Часть моих обязанностей на тебя никак не ложится. Вот провожу тебя к твоему папе, и живи себе дальше, как планировал, можешь даже забыть про меня. А я не забуду, и если понадобиться — напомню. Но это не угроза. Так — малозаметная часть твоей жизни. Если конечно ты не вздумаешь нарушать закон. В этом случае я не просто напомню о себе, — и Судья в который раз усмехнулся.

Элиас слегка обиделся на „запасной вариант“, и Фредерик, видя это, ободряюще похлопал его по плечу:

— Эй, младший брат, не дуйся. Я ведь откровенен с тобой. К тому же, зачем мне подвергать тебя лишней опасности? Моя жизнь не такой уж сахар, как может показаться на первый взгляд. Я готовился к ней с малолетства. Если же тебя, малыш, окунуть в ту среду, в которой я вращаюсь, ты и суток не продержишься. Поверь, мне тоже бывает нелегко, именно для таких случаев и нужны мои запасные варианты.

— Я буду рад оказать тебе любую помощь, если потребуется, — ответил Элиас.

— Отлично, это я и хотел услышать.

Так, беседуя, они незаметно проехали всю Лисью дубраву, которая теперь, по словам Фредерика, стала безопасной в плане разбойников. Потом потянулось золотистое пшеничное поле.

— У фермера Свана замечательный урожай в этом году, — сказал Фредерик. — Это его угодья.

— Ты про всех все знаешь? — спросил Элиас.

— Ну, не про всех и не все, — отвечал Судья. — Не знаю же я секретов, скажем, 5-летнего малыша Барри, что живет в деревне Заболотье, или красавицы Улиссы из Горбов, которая в свои 20 лет все не хочет выходить замуж.

— А почему не хочет?

— Вот этого я и не знаю! — расхохотался Фредерик. — А до некоторых людей мне и дела нет.

Тут смех его оборвался — далеко за полем он увидал густой столб дыма.

— Что это? — спросил Элиас, так же обратив внимание на дым.

— Там хутор Свана. Он горит.

Фредерик пришпорил коня и понесся по дороге. Элиас поспешил за ним. Они свернули на тропу, шедшую в сторону горевшей усадьбы. Десять минут быстрой скачки — и они остановились у высокого бревенчатого забора, из-за которого валил дым. Крепкие ворота оказались закрыты, и Фредерик встал ногами на спину лошади, а со спины прыгнул на забор и оттуда — во двор. Элиас пробовал сделать так же, но удалось лишь допрыгнуть до забора и то неудачно: он повис на нем на руках, беспомощно болтая ногами. Подтянуться было очень неудобно. Скрипнули, открываясь, ворота. Из них выскочил Фредерик. Увидав висящего Элиаса, он лишь покачал головой, схватил за поводья лошадей и повел их во двор. Будущий же гвардеец еще повисел пару секунд и сполз по забору вниз, слегка попортив куртку, и последовал, сконфуженный, за лошадьми. То, что он увидел во дворе, заставило его забыть о неудавшемся прыжке.

Внутри был разбит прекрасный фруктовый сад: яблони, груши, вишни, сливы. Ветки деревьев ломились от плодов. И это было еще ужасней, потому что на одной из груш висело чье-то обгоревшее тело. В глубине сада располагался большой добротный каменный дом, из разбитых окон которого валили густые черные клубы дыма.

— Это Сван, — кивнул на повешенного Фредерик и побежал к дому. — Скорее, малыш, у него большая семья. Может, они в доме и еще живы.

Элиас последовал за ним.

Изящный Фредерик, ничуть не мешкая, ринулся, судя по всему, в еще горящий дом. Будущий гвардеец, к стыду своему, не смог так поступить: жар и дым, бившие из распахнутой двери, остановили его. Он беспомощно остановился на крыльце, прикрывая глаза рукой, и пару раз все-таки попытался войти, но мощный инстинкт самосохранения не позволял. Из дома слышался ставший зычным голос Фредерика:

— Катарина! Дети! Где вы?!

Еще через пару минут Судья выскочил вместе с дымом на крыльцо, где столкнулся с Элиасом. Он сунул в руки юноше какой-то небольшой теплый сверток, схватил ведро, что стояло у бочки с дождевой водой, наполнил его и ринулся обратно в дом.