Павел Шаронов

Простаки и прохиндеи

Сергей Борисович задумчиво поцокал языком и коротко бросил:

— Ладно, сойдет и этот.

Владимир Николаевич продолжал развивать свою мысль:

— Дело не в полном сходстве, — сказал он, — а в элементарной психологии. Если видят настоящий пистолет в руках ребенка, то думают, что это игрушка; игрушечный в руках взрослого — думают, что настоящий. Так и тут. Увидят человека, похожего на вас, в вашей машине и с вашими телохранителями и все решат, что это вы.

— Ладно, ладно, — нетерпеливо ответил Сергей Борисович, — Я же сказал, что сойдет. Жаль, конечно, что он недостаточно на меня похож. Я вовсе не горю желанием отращивать бороду и надевать очки. Но если это…

— Можно, конечно, и без этого, — быстро заговорил Владимир Николаевич, — но все-таки желательно.

— И еще манеры. Он должен ходить уверенно, как и я; взгляд должен быть решительный, а не как у побитого ученика. Не хватало еще, чтобы по его вине меня принимали за идиота.

Владимир Николаевич жестом выразил полное согласие с утверждением, что я похож на идиота и заверил, что в течение недели сделает из меня настоящего человека, другими словами, полную копию Сергея Борисовича.

— Вот, пожалуй, и все, — сказал Сергей Борисович, снова усевшись в кресло и принявшись выдвигать один за другим ящики письменного стола.

— Куда же я ее дел, — бормотал он, перебирая в них бумаги. — А, вот.

И он положил на стол небольшую записную книжку в кожаном переплете. Тогда я почти не обратил на нее внимания, но впоследствии эта книжка сыграла немалую роль в моей судьбе.

— А как насчет оплаты? — спросил я, не столько интересуясь этим вопросом, сколько желая показать, что я не такой дурак, как обо мне думают и не нанимаюсь на работу, не интересуясь зарплатой.

— Оплата? — переспросил Сергей Борисович, впервые обратившись ко мне. Он на секунду задумался, потом быстро взглянул на Владимира Николаевича и сказал, — Оплата — сто долларов в день.

Таким образом, мои надежды на то, что он назовет сумму несколько большую, чем Владимир Николаевич, не оправдались.

Глава 3 

Часом позже, успев принять ванну и быть постриженным специально вызванным для этого парикмахером, я был предоставлен самому себе. Хозяин уехал и Владимир Николаевич велел мне с самоуверенным видом ходить по дому и входить в роль. Сам он вскоре тоже куда-то ушел. В доме кроме меня, охраны и неразговорчивой экономки никого не было. Я включил было телевизор в большой гостиной, но смотреть было нечего и, немного послонявшись по углам и посмотрев в окно, я зашел в кабинет хозяина. Стенные часы заиграли мелодию, было двенадцать часов. Я прошелся вдоль полок с книгами, разглядывая корешки.

Неожиданно мне послышался в углу какой-то шорох. Я оглянулся. Никого не было. Шорох повторился еще раз, уже сильнее, и сменился легким постукиванием в дверцу шкафа. Ключ торчал снаружи. Я совершенно не представлял себе, что все это может значить, но в этот день меня уже ничем нельзя было удивить и, немного поколебавшись, я открыл дверцу.

Из шкафа выпрыгнула тоненькая девушка лет тринадцати с длинными каштановыми волосами и большими черными глазами. Она глубоко вздохнула, отряхнулась, поправила юбку и, наконец обратив на меня внимание, сказала:

— Фу, наконец-то я выбралась. Как-будто целую вечность там провела. Могли бы и пораньше меня оттуда выпустить.

— Но что вы делали в шкафу, сударыня?

Девушка пристально на меня посмотрела, опасаясь, что я над ней смеюсь, но поняв, что моя улыбка скорее доброжелательная, чем насмешливая, кратко ответила:

— Это мое дело. Правду говорить не хочу, а что соврать, еще не придумала. А вы…

— Давай, будем лучше на ты. Если ты сидела в шкафу достаточно долго, то знаешь, кто я.

Она кивнула.

— Да, я все слышала. Меня случайно заперли в шкафу сразу после завтрака. Так что в лицей я уже опоздала. Надо будет придумать причину. Может, вы… ты напишешь записку моему учителю? Вроде того, что я простудилась при пожаре.

— С удовольствием. Тебя как зовут?

— Вообще-то, Александра, но я не люблю это имя и предпочитаю, чтобы меня звали Сандрой или Сандриньей, как в сериалах.

— Ты родственница хозяина?

Сандра слегка прикусила губу.

— Не совсем. Я — жена его сестры, то есть сестра его жены. Она из-за него погибла.

— Авария?

— Нет. Недели три назад на него было покушение. Сестра была изрешечена пулями так, что пришлось хоронить в закрытом гробе, а он получил только пару царапин. Ну как такое могло быть, если это покушение на него? Я думаю, он ею прикрылся. Это как раз в его характере.

Сандра продолжала что-то говорить, но я ее уже не слушал. Так вот для чего я им понадобился! Не для какой-то там мифической финансовой аферы, а для вполне конкретного прикрытия собой хозяина от пуль киллеров. Эта авантюра нравилась мне все меньше и меньше. Я любил жизнь и вовсе не согласен был рисковать ею за сто долларов в день, тем более, ради спасения какого-то мафиози. Первой моей мыслью было поскорее найти Владимира Николаевича и объясниться с ним, но после некоторого раздумья я понял, что ничего кроме лжи от него не услышу и, чтобы выбраться из этой западни, лучше держать язык за зубами. С людьми, которые постоянно врут, нельзя бороться одной правдой. Пусть думают, что я ни о чем не догадываюсь и это тайное знание будет пока моим единственным оружием против них. Теперь я должен приложить все силы, чтобы раскрывать их планы, не позволяя им догадываться о моих. Придя к такому рещению, я снова переключился на Сандру. Она продолжала рассказывать о своей сестре.

— …такой подлец. Не знаю, чем он ее очаровал. Хотя иногда бывает обаятельным. Но с деньгами это несложно. А она хотела быть фотомоделью, участвовала в конкурсах красоты.

Я чувствовал, что мое молчание затянулось и надо что-то сказать и поэтому спросил первое, что пришло в голову:

— А ты тоже хочешь стать фотомоделью?

Это был не самый удачный вопрос. Сандра фыркнула и возмущенно передернула плечами.

— Ни за что! Я не такая дура. Я буду зарабатывать деньги своим умом, а не внешностью. Я — компьютерный гений, — с гордостью ответила она.

Уловив в моей улыбке тень недоверия, она горячо добавила:

— Я могу это доказать. В колледже, где я учусь, очень гнусный директор. У нас его все ненавидят. Прошлым летом он поехал с женой отдыхать в Грецию. У меня были причины ему отомстить и, пока он загорал на пляже, я через Интернет внесла его имя в списки лиц, разыскиваемых Интерполом. При отъезде его арестовали в аэропорту, надели наручники и отвезли в тюрьму. Хотели выдать Америке, но там долго искали, за что его разыскивают, ничего не нашли, на всякий случай объявили его персоной нон-грата и отпустили домой. Вот я какая!

И Сандра с видом воплощенной скромности опустила длинные ресницы и слегка улыбнулась.

— Да, с тобой лучше не ссориться, — сказал я.

— Я супер-пупер классная девчонка, — ответила она.

Тогда я не очень поверил Сандре и даже впоследствии, узнав ее поближе, я не мог понять, что в этой истории было плодом ее богатого воображения, а что правдой. Она была способна и на то и на другое.

Сандра продолжала перечислять мне обиды, полученные ею в лицее и как она на них отвечала и, когда она сделала небольшую паузу, я спросил:

— Теперь, когда мы уже знакомы, может быть расскажешь мне, что ты все-таки делала в шкафу?

Сандра на минуту задумалась, потом решительно покачала головой.

— Нет. Ты расскажешь все этому… Синей Бороде.

— Какой еще Синей Бороде?

— Ну, Сергею Борисовичу. Я его так называю. Его инициалы „С. Б.“ Вот и выходит „Синяя Борода“.

— И он доволен этим прозвищем?

— Не знаю. Вернее, он не знает, что я так его зову.

— А почему ты думаешь, что я ему все расскажу?

Сандра уселась в кресло Сергея Борисовича и, слегка раскручивая его из стороны в сторону, так, что было слышно слабое поскрипывание металлического винта, заменяющего ножки у кресла, после некоторого колебания ответила:

— Ты работаешь на него. А все, кто на него работает, верно ему служат. Изменников он не любит.

Мне стало немного не по себе от ее серьезного тона, но я чувствовал, что должен обязательно завоевать доверие Сандры, потому что, возможно, она будет моей единственной союзницей в этом доме.