МеЛ

Я пишу себе нежные письма

Я осмотрелся, рядом никого, и, подумав, все-таки открыл дверцу. И вот этот парень спокойно поднимается и спокойно подходит к машине.

Все, я расслабился. Понял, что парнишка просто захотел подзаработать. Я достал бумажник, достал сотню и молча протянул ему. Он взял, поблагодарил даже. А потом попросил подвезти его, недалеко, в сторону Эсленда.

Ну, с этим городком меня связывают самые добрые воспоминания. Помню, я там так хорошо повеселился, что меня чуть не подстрелили из крупнокалиберной винтовки.

Ну ладно, бог с ним, со случаем.

Так вот, решился я подвезти этого парня. Заодно и узнать у него о тамошней жизни и старых знакомых.

Едем, общаемся.

И вот, почти у самого Зеленого городка, совершенно неожиданно, я получил от этого хлюпика в толстовке такой удар по голове, что тут же выпустил руль из рук.

Хорошо, что дорога в тех местах была без поворота. Компьютер выправил управление машиной. Мы шли под сто девяносто, но, уверен, он успел снизить скорость, там должна быть блокировка на открытие дверцы. Парень этот дотянулся до ручки дверцы с моей стороны, открыл ее, и выкинул меня. Как мешок. Даже не притормозив. Врач сказал, что я счастливчик.

Я знаю, что я — счастливый человек. Этот подонок даже не подозревал, что у меня есть мой Рыжий Ангел.

Когда я вылетел, а это были секунды, мгновения, но я их чувствовал, машина шла на скорости. От удара я испытал лишь сковывающую боль, но был в сознании.

Я все хорошо помню: скорость колес, скользящая подо мной дорога, столбик ограждения и за ним пропасть… Все, как на пленке. Как в кино. Я все это видел. Все это я буду помнить… всю жизнь.

Я лечу, падаю через бедро, меня крутит несколько раз. Я разбиваю все, но от страха ничего не чувствую. Потом ударяюсь о столбик. Но по инерции меня тянет дальше. Там уже пропасть.

Но мне повезло. Там есть выступ. Неширокий, но как-то я там поместился.

За день лежания там я совершенно распух. Распухло все: рука, нога. Когда я очнулся, первая боль, что дала о себе знать, была в бедре. Боль жуткая. Потом я понял, что растерял часть зубов, что с лица содрана кожа. Я не видел ничего и страшно испугался за зрение. Но оказалось, лицо тоже распухло, и глаз просто открыть нельзя было.

В общем, красавец я был, хоть куда.

Вот таким, скалолазочка, Ангел мой, обнаружила меня там, на этом выступе.

Глава 9

Тэд взял руку Оливии и поцеловал ее.

После осмотра врачом Лоренса она начала свой рассказ.

* * *

Меня учили подниматься по уже подготовленной трассе. Там все уже было подготовлено: крепления для опоры, веревка была перекинута через блок, она меня страховала. Я как раз поднялась до этого выступа и вдруг…

Если бы не страховочная веревка, я бы упала вниз. Я испугалась. От неожиданности. С выступа свисали руки. Все в крови. Голова, лицо. Рваная одежда и через нее текла кровь. Но главное…

Я не знаю каким чудом, но я узнала этого человека. Мы не виделись двенадцать с лишним лет…

Мне помогли спуститься. Ребята-шведы тут же связались с береговой охраной, но, по моей просьбе, они сказали, что этот человек был с нами. Мне не хотелось омрачать всем отпуск, связываясь с полицией. Санитарная машина из клиники Зеленого города, уже после того, как парни на наших носилках подняли Тэда с выступа на дорогу, забрала его и меня. Мы боялись, что у него поврежден позвоночник или шея. Я просила, чтобы были осторожнее с ним. Сказала, что мы близки. А когда приехали в клинику, я просила записать его, как моего бывшего мужа. Опровергнуть все-равно никто не мог. Ребята-шведы навещают нас часто. Носят угощения. Называют Тэда „месье Саммер“.

* * *

Тэд винился перед родителями, что не сообщил им сразу, как пришел в себя.

— Я хотел позвонить, как только встану на костыль. Но врач пока не разрешает опираться на руку. Вот если бы была сломана правая нога и левая рука. А тут все с одной стороны.

Элиза готова была зализывать раны на сыне. Она то плакала, то улыбалась, глядя на него.

— Ну что ты, что ты говоришь, сын. Сегодня же домой. Сейчас же. Я и Оливия будем ухаживать за тобой дома. Все, уже все позади. Все теперь будет хорошо.

Глава 10

Поправившись, Лоренс стал ездить в офис, хотя мог вполне работать из домашнего кабинета. Не стесняясь кресла-каталки, он сам проводил совещания, подписывал контракты.

Беседы по телеканалу со смежниками, партнерами заметно возвращали его к жизни.

А как зажила рука, он сразу встал на обе ноги. То есть принялся учиться ходить, сначала с костылем, потом с тростью, которую ему подарил отец.

Ногу не жалел. Все пытался ее „расходить“. Останавливал свою служебную машину раньше намеченной цели маршрута и шел пешком. Его видели и на причале, и в представительствах компании, на станции, куда приходили составы с грузами для „ЛК“.

Он чуть больше обычного уставал. Но чувствовал себя безмерно счастливым, от того, что живет. Что любим.

После рождения сына в глазах Тэда появилась важность от ощущения исполненного перед семьей долга. Теперь он уже не считался в присутственном месте Лоренсом „младшим“. И он, и Артур, и Элиза — все говорили: „А младший Лоренс растет у нас дома“.

Мэрфи, когда Тэд отмечал с друзьями рождение сына, крепко подпоил его. И сам отвозил домой из ресторана. По дороге стал допытываться.

— Тэд, ну вот хоть теперь скажи, как получился этот Лоренсенок за месяц до срока? Ты что, спал с ней там, в Зеленом городе? Среди этих загипсованных?!

Лоренс улыбался, откинувшись на сиденье „спортивки“ Мэрфи. Смотрел в лобовое стекло. На дорогу. На затихающий город. Был в настроении любить все человечество. И любил.

— Я хотел тогда ехать за ней, Фрэнк. Хотел. И какой черт меня спутал с дочкой овощника Пазини?! Она прямо в гараже сняла с меня… весь низ, ну и… наслаждалась. Да, конечно, приятно. Но я увидел крадущуюся мать. Виду не подал. Но в тот самый момент я… сдулся, Фрэнк.

Тэд грустно улыбнулся. Обнял друга за шею и мягко потрепал.

— Дочка Пазини и та ничего не могла сделать со мной. Я испытал сильнейший стресс. Было и стыдно, и печально, Фрэнк. И я не поехал к Оливии. Ведь тогда, при нашей встрече с ней, я точно так же… сдулся, когда к нам подскочил ее крутой папаша с винтовкой наперевес. Я испугался, Фрэнк. Решил, что навеки остался импотентом. Очень испугался, пожалуй, впервые в жизни.

Тэд выпрямился. Глубоко вздохнул.

— Я тебе, Фрэнк, очень благодарен. Ты не знал, что со мной. Всегда приглашал девчонку и для меня тоже. Это было как… как поднятие штанги. Я будто вес брал больше и больше. И потихоньку… выздоровел. Даже, знаешь, удовольствие начал получать. А теперь вот… сын.

Лоренс увидел свой дом. Улыбнулся и вдруг повалился на спину сиденья. Он сильно охмелел. И будто даже засыпал. Мэрфи пришлось тащить его в дом. Но, прощаясь, он все же поинтересовался: „Тэд, ты не ответил на мой вопрос“.

— А… он имел место, Фрэнк?

Лоренс легонько двинул кулаком в плечо приятеля, широко улыбнулся и трижды кивнул, да.

Март, 1997 год, Пермь.