МеЛ

Слалом с горбатой горы

Лоренс рассмеялся своим мерным „ха-ха“.

— А во что же мне верить?

Это его „ха-ха“, уже ставшее привычным для Мэй, не успокоило ее.

Хотя в ресторане, где всё и все так красивы, все спокойно, она чувствовала себя гораздо спокойнее, чем в кабинете с мишенями и арсеналом орудий убийства. Она была трезва и хорошо осознавала, что ошибочно было бы думать, что этого мужчину она уже прекрасно знает. И он ее. Они просто болтают, спорят. И ничего тут такого страшного нет. Он улыбается на то, что она так бесцеремонно назвала его бездушным. В некоторую растерянность, в замешательство привел ее его вопрос „а во что верить?“ Отвечать на него стоялыми афоризмами — было бы бестолковостью с ее стороны.

И она промолчала.

— Я полагаюсь на трезвость ума. Но, Мэй, я не глух, не слеп. Я вижу и, как нормальный человек, понимаю страдание, страх и боль. Моя вина перед теми, кто думает как вот вы, только в том, что я работаю на противоположное.

— И все-таки я не могу поверить, что вы плачете.

— Значит… и души во мне не признаете?

Мэй улыбнулась, опустила глаза. Отщипнула виноградину и прямо с косточками съела ее. Подняла взгляд прямо на глубокие до черноты глаза человека, сидящего напротив нее. И тихо ответила, без малейшей доли кокетства: „Нет, мистер Пристрельность. Нет, мистер Самонаведение. Не верю. Если вы осознаете, что значит боль. Если вы понимаете, что значит беда — вы не возьметесь за создание… противоположного. За усовершенствование этого противоположного. Нет, господин Снаряд. Нет. Не видно душевности, а значит и души. Броня ваша — велика“.

Усмешка в уголке его рта ее не остановила.

— Тэд, только не сердитесь на откровенность. Вы ведь понимаете, это мнение человека, который знает вас поверхностно. То есть мнение любого и всякого, видящего вас издалека. И на мой взгляд, вы не можете любить людей, находя даже не смысл, наслаждение в совершенствовании уже гениальных видов оружия. Иначе бы вы не скучали, конструируя нестреляющие игрушки для детей. Ваши слова „я плачу, как все“ — слова. А слезы не от понимания Боли, Страдания. Это слишком уж личное. Это… игра одинокого человека, испытывающего недостаток сочувствия.

Мэй, говоря это, смотрела на руки Маэстро — Пистолет. Говорила все тише и тише. Она как прислушивалась, когда же он остановит ее?

Но он не останавливал ее.

Пока не останавливал. И слушал внимательно.

— …частокол, колючая проволока… десятки тысяч вольт напряжения… Кто же захочет лезть через это нагромождение, чтобы спасти вас от одиночества? Выбранного вами добровольно, ради дополнительного времени на очередную идею по совершенствованию того, что итак уже не несет ничего, кроме смерти.

Когда она подняла на него глаза, ей показалось, что кто-то умышленно сменил цвет ламп.

Лицо Лоренса было бледным. Сухо жестким. Большой рот, поджатые губы, делали его лицо беззубым и старым.

Но вот волна прошла. Глаза его ожили. Крупный нос, чуть впалые щеки порозовели, губы ожили. Он будто слил злость прямо на ее глазах. И снова заиграла сначала ухмылка, а потом и улыбка на губах его. Из черного бездонья, мелькнул огонек василька в усталом взгляде…

А когда Тэд облизал губы, и ладонью обтер лицо, оно стало приятным. Не старым. Не пугающим.

Мэй поняла, что тогда… что всего лишь несколько мгновений назад, он хотел заткнуть ее. Крикнуть ей: „Не смеешь без права!“ И может, был бы прав, закричав.

„Кто дал мне право судить дело его?“ Мэй нахмурилась. Уставилась в грудку салфеток в центре стола.

„Есть право. Есть. Я одна из тех, кто может быть убит из его оружия. Может быть убит… им“.

Она вздохнула. „Но ведь не убита. И намерений как будто нет“.

И она уже смело подняла на него свой взгляд.

— Тэд, вы вправе потребовать извинений за сказанное мною. И… того, чтобы я забыла все, что было сказано вами. Вы правы, я и говорю и спрашиваю не о том. Я пытаюсь судить ваше дело. А ведь вы предупредили меня, что это и есть ваша жизнь. А жизнь, естественно, никто судить не вправе. Ваше „разумеется“ по поводу того, что вы можете убить живую цель — это может быть просто анализ действия. Но не факт.

Лоренс потянулся к минеральной воде. Налил в стакан себе, затем налил в стакан Мэй сок.

— Нет, нет. Я ни о чем не жалею. Пишите. Я, может, даже больше, чем вы, понимаю, как нужно иногда, чтоб вот так… сногсшибательно повезло в бизнесе. Вы же… честный журналист. Пишите.

Тэд вздохнул. И вдруг он протянул к Мэй руку, перевернув ее ладонью кверху.

Как магнитом ее рука тихо легла в его теплую, большую ладонь.

— Мне тоже, тоже… очень повезло, Мэй.

Он осторожно потянул ее руку к себе, поцеловал. Отпустил ее.

Повернув голову в сторону официанта, Тэд чуть кивнул. Оплатил счет, и они с Мэй вышли.

– 6 –

Она была уже в машине, но он все не выходил из ресторана. Ей показалось, он говорил по телефону. Рядом с ним стоял крепкий молодой человек.

Мэй узнала в парне того, что сопровождал их в служебной машине.

В салоне, пахнущим смесью запахов — свежей облицовки и… цветочных духов, разговор как-то не пошел.

Они только подглядывали друг за другом, затем отворачивались каждый к своему стеклу. И молчали.

Может быть, Мэй и спросила бы его еще о чем-нибудь, но вспомнив о своих „не тех“ вопросах и заметив зоркий взгляд охранника, присутствующего в салоне, молчала.

А он все ждал ее слов: „Остановите вот тут“. И тоже молчал. Он выжидал.

А машина на приличной скорости несла их назад к офису.

— А не прогуляться ли нам по побережью? Как у вас со временем, Мэй?

Женщина как обрадовалась, улыбнулась и, свободно вздохнув, ответила: „Есть. Да“.

— Стив, скажите об этом водителю… лично.

Машина после этих слов стала сбрасывать скорость. Наконец, тихо притормозила у первой же стоянки. Охранник вышел, пересел к водителю.

Разделительное стекло в салоне было поднято.

Мэй наблюдала за процедурами, искоса поглядывая за мужчинами. И… теперь, кажется, поняла, почему в салоне так пахнет цветочными духами.

Она огляделась, будто искала затерявшийся в салоне предмет женского туалета.

Когда машина тронулась с места и двинулась в направлении побережья, Мэй задумалась. Сидела, чуть отвернувшись от Лоренса, почти не глядя в стекло дверцы. Но вдруг что-то как толкнуло ее. Она нахмурилась, подалась вбок, к дверце.

Она внимательно посмотрела за стекло. Замелькали корпуса отелей. И вот-вот они будут проезжать мимо того, где она остановилась. И ей даже показалось, что машина Лоренса начала сбавлять скорость.

Мэй от неожиданности открыла рот. Они медленно проезжали мимо ее отеля, а возле его парадных дверей стояла знакомая машина. И из нее выходил Макс Конрой — ее жених.

Видимо, Макс неожиданно быстро закончил свои дела и заехал за нею в отель. Они договорились ехать назад в Канаду на новой машине Макса. В принципе, ее визит в „ЛК“ должен был закончиться несколько часов назад и Макс вполне был уверен, что Мэй уже ждет его в номере…

Увиденное так всполошило Мэй, что она тут же резко отвернулась от стекла.

И тут же, заметив, что Лоренс внимательно следит за ней, будто знает причину ее переполоха, она улыбнулась. Но уж очень глянцево и неестественно.

— Как… красиво вокруг, правда?

Лоренс не ответил. Он лишь повернулся и внимательно посмотрел за свое ровное плечо. Как раз туда посмотрел, где стояла машина Конроя. Затем перевел взгляд на Мэй. Левый глаз его медленно щурился, приподнимая уголок губ.

Прозрачная улыбка Лоренса опять „переползла“ в усмешку.

— Вы вспомнили, что ваше время на интервью закончилось?

Легкий румянец неловкости залил ее светлую кожу. Мэй опустила глаза.

— Куда вас отвезти?

Она ответила быстро, как будто уже успела обдумать это заранее.

— Можно здесь. Хочу пройтись среди спешащих людей.

Мэй улыбнулась, посчитав, что справилась со своей неловкостью.

— Вы боитесь, что встреча несколько расслабила ваш деловой тонус?

Вот только сейчас она подняла на него глаза и прямо посмотрела в глаза-омуты, казавшиеся теперь бездонно-черными.

— Нет. Ничего такого. Напротив, я очень рада нашему знакомству.

— Вот как? А… как же „частокол“? Не боитесь… тысячи вольт?

— А-а-а, это мне… не грозит. Хотя… какой-то заряд я все-таки получила. Но это не тот, что бьет. Напротив. Этот день…

Мэй посмотрела на мелькающий прибрежный пейзаж.

— …для меня как заряд энергией от удачной встречи.

Она снова посмотрела Лоренсу в глаза.

— Честно признаться, я до последних секунд думала, что наша встреча не состоится вовсе. Когда я случайно заметила вас в раскрытых дверях, вы показались мне неприступно-великим. Да…

Мэй покивала головой.