МеЛ
Слалом с горбатой горы
Искренность, с которой говорила Мэй, стерла полуулыбку с лица Лоренса. Он опустил голову, покачал ею, покручивая сверкнувшее на его мизинце кольцо.
Мэй уставилась на кольцо. „Почему я думала, что там черный опал? Да нет же, в кольце был топаз. Я помню. Топаз, золотисто-желтый. Ах да… сон про крысу…“
Мэй снова сглотнула сухость в горле, глаза ее впились в глаза Лоренса.
— Почему вы молчите, Тэд? Я не знаю, что у вас там с моим отцом, кого он вам прислал. Я не знаю. Но моя статья…
Он перебил ее.
— Мэй, а не послать ли нам на сегодня всех этих
Мэйджун была настолько поглощена своей проблемой, той непоправимой угрозой, что нависла над ее работой, что предложение Лоренса ею не было полностью осмыслено.
— Вы… хотите удрать из клиники?
Тэд улыбнулся шире.
— Ну да. У вас же, вы сказали, не так много времени, чтобы тратить его на благотворительное посещение больных. Вы подождите меня здесь. Я постараюсь быстро привести себя в порядок и выйду. Мы поедем в ресторан, вы опять скрасите мой обед. Мэрфи в это время поищет грамматические ошибки в вашем варианте статьи и заодно решит кроссворд с ключевым словом — „Лоренс“. То есть подыщет приемлемый вариант обложки журнала для такой статьи. Обещаю вам, статья будет рассмотрена мною в самое ближайшее время. Ну, как? Такой „бартер услуг“ вас устроит? Идем в „Митчелл“?
Мэй глубоко вздохнула. Лицо ее осветилось красивейшей из улыбок… И Тэд опять отметил про себя счастливый факт — в ней не было корысти.
Он любовался этой женщиной!
— Я согласна!
– 21 –
Ресторан был полон. Тэд и Мэй обедали и наблюдали друг друга. Лоренс, щурясь, любовался женщиной.
„Боже, спасибо тебе. Ты воистину великодушен. Обожаю истинное эмансипе! Только на этот раз я исключу из ее жизни всяческие варианты неожиданностей“.
— Мэй, а ваш жених в курсе, что вы здесь? Он не заблудится, если вдруг снова случайно нагрянет в Лонг-Бич?
Женщина ничуть не изменилась в лице. Ответила просто: „Вы ошибаетесь, Тэд. У меня на сегодняшний день избранника нет. И вообще…“
Мэй вздохнула и чарующе улыбнулась.
— …я считаю, что „серединка“ для меня самое приемлемое место.
— Серединка — это бизнес?
— Да. Но… как вы догадались?
— Я сам „средненький“.
Лоренс широко улыбнулся.
— А вы думали меня „горбатым уродцем“ только из-за способностей и кривизны в спине зовут? Впрочем, ваше мнение обо мне, вас… не портит.
Мэй, ощутив румянец под пудрой, рассмеялась. Она пыталась скрыть за смехом и смущение, и свою недогадливость.
— Тэд, а вы не пробовали… прибиться к краю?
— Мэй…
Лоренс покрутил в ладони бокал с минеральной, сделал глоток и снова улыбнулся женщине.
— Это наверное нетрудно. Что там у вас считается краем? Семья и дом, так?
Мэй удивилась. Не то слово, она была ошеломлена близостью их мыслей!
Она опустила голову. Посидела, поджав губы, в задумчивости.
С первой секунды, она не сомневалась, именно с первой секунды их встречи, она думала о том, насколько же они схожи… Как ей легко с ним, понимающим ее. Как легко ей понять, оценить и прочувствовать то, что он говорит ей.
Мэй выпрямилась, прямо посмотрела Лоренсу в глаза и улыбнулась.
Она — уверенная в своих силах и способностях женщина. Она принимала его откровенность!
— Да, это те самые крайности, которых я не касалась в жизни.
Лоренс улыбался, восхищаясь женщиной. На вздохе тоже выпрямился, потому меньше стал нависать над столом. Меньше казаться замкнувшимся в себе.
Он оглядел стол. Потянулся к бутылке и сам налил Мэй вина.
— Значит… дети, бизнес и дом…
Сам он тоже выпил, но всего лишь малюсенький глоток. Будто пробовал вкус.
— Да, пожалуй, бизнес будет местечком поудобнее. А… может попробовать пуститься с этой горки методом слалома? А, Мэй?
Тэд улыбнулся женщине.
— Знаете, как делают спортсмены, быстро сворачивая у фишек, при скоростном спуске с горы? Пройти все повороты судьбы и удачно, не упав на потеху публике, доехать до финиша, минуя плакатик „Летальный исход“.
Мэй пока не улавливала его мысли. Но ей казалось, это произойдет вот-вот. И она еще внимательнее слушала его, лишь чуть прикоснувшись губами к бокалу с вином.
— Слалом, вы пробовали?
— Нет. Но, думаю, в сорок один год… это не так уж и поздно.
— И какой же вы представляете „слалом“ своей дальнейшей жизни?
— Мне проще представить подобное на вашем примере, Мэй. Можно?
Мэй кокетливо сощурила глаза, сверкнув на мужчину ласкающей зеленью их нежности. Рукой она провела по волосам за висками и улыбнулась.
— Ну, попытайтесь.
— Вам тридцать три-тридцать четыре года…
— Тридцать четыре.
Лоренс причмокнул губами. „На такое женщина просто не способна!“
— Тридцать четыре — прекрасно! Возраст колоссальных возможностей! Итак: выбор — бизнес. Есть два варианта, но мы, то есть вы, выбираете спуск. Крутой спуск. На трассе много флажков-поворотов, но две фишки обязательные — начало и конец, последний в бизнесе тоже неизбежен. Вы не хотите очутиться в бесконтрольном кувыркании от столкновения с установленными судьбой флажками и потому их надо что… избежать. Нет! Только слалом! Вам нужно аккуратно объехать вехи судьбы. Слалом! На высшей скорости, на какую способен человек, верящий в свой, начертанный судьбой и аттестованный на талант бизнес.
Высота горы уже выбрана. Первые мгновения первых побед уже за плечами. То есть часть фишек уже позади. Полная вера в свои силы. Скорость и только скорость! Где-то в сорок-сорок пять вы начнете проезжать фишку — „дети“. Вы не хотите и касаться этой темы! Вы обходите места, где звучит подобная музыка. Это не фон для вами выбранного пути. Вы, и секунды не задумываясь, желали бы проехать мимо! Но… это слалом. И потому вы обязаны, не потеряв ни секунды лишнего времени, обогнуть это препятствие, а не просто промчаться мимо него. А вот чтобы обогнуть и достойно, надо бы подумать об этом чуть раньше, скажем, в тридцать… пять. Вы не жена. Вы официально признанная любовница. Ваш социальный статус скандален. Это делает журналистке дополнительные очки, то есть придает больше наглости в том деле, что вы делаете.
Фишка „рождение ребенка“, а в ваших способностях к подвигу женщины я спокойно уверен — это не просто период творческого безделья. Это время накопления знаний, осмысления того участка пути, что уже пройден. И, конечно же, это время поисков оптимальных решений в выборе дальнейшего пути. Теперь вас двое. Это налегке участок жизни в десять-двадцать лет прокатывается без особых раздумий. А когда есть ответственность, тут уж думать приходится! И вы за те секунды, что, чуть потеряв скорость, обходите вашу эту фишку, успеваете предусмотреть дальнейший участок пути. Теперь уже прямого,
Вы — деловая, энергичная женщина и при крутом повороте событий вам ничто и никто не помешает любоваться растущим плодом, сотворенным лично вами. И не халам-балам, а с участием человека, который сделает для вас прохождение следующего участка пути менее опасным. Вы ж не на острове Тимбунду. Вас, таких быстрых, шустрых писак к финишу рвется тьма. И потому ваш скоростной спуск прослеживается парой сторонних глаз и часть „локтастых“ будет откинута с вашего пути, для вас это дополнительная скорость и шанс пробиться. Но мчимся дальше. Долгий скоростной спуск. Прямой, самый прямой участок пути. Здесь делают… скорость. Учитывая специфику работы, я имею в виду работу журналиста, вы можете плавно перейти к творческим исканиям писателя… А это занятие по гроб, простите, жизни.
Но вот тут то, уже где-то на самом коварно не заметном участке спуска вы задумываетесь о законных требованиях своего подрастающего ребенка. Требование раскрыть тайну его не причастия к лику законных детей, и вдруг сами осознаете, что всю жизнь описывали лишь чужую счастливую жизнь. Вот одна статья про счастливчика, вот вторая… вот сотая, вот ваш ребенок, вот трехсотая… Чего-то не хватает… А вот и она — фишка — „удачный брак“. Не минуйте ее. Брак после сорока, да еще и с единомышленником — это не только секс в обоюдоудобном положении. Это еще и поддержка.
Такой брак принесет вес вашим социальным гарантиям, спокойствие и уверенность вашему ребенку. Да и для работы послужит очередным толчком к творчеству. И, махнув ручкой на свои принципы „абсолютной независимости“, вы начнете последний в своей жизни вираж — вхождение в круг законных супругов. У вас куча изданных книг. У вас свой дом. Табличка на нем — „Здесь живет талантливая писательница“. Жизнь полной чашей в кругу близких и не близких почитателей. И все это обеспечено лично вами, потому и кажется счастьем. Жизнь прожита не зря. Трам-папам! Финиш карьеры. А там и… Там… там… — та-там… Ну, „Реквием“ Моцарта вы слышали. Ну как?