МеЛ
Красота женщины
— Вот, примерьте, кажется, вам должно хватить на горжетку. Я выбрал для вас темный мех, он лучше оттенит ваши чудесные глаза.
Девушка покосилась на мех… Потом на босса… Вдруг глаза ее округлились, она покраснела, и хрипло отказалась, растягивая губы в резиновую улыбку.
— Спасибо, у меня уже есть… горжетка.
И девушка поспешила к выходу из кабинета.
А Мэрфи почувствовал себя идиотом.
„Даже обидно! Я ж от всей души. И глядел на нее, как на „красивую женщину“ — все одно — не сработало. Что ж, этот трактатчик у меня получит…“
Мэрфи посмотрел на одну из папок, принесенных девушкой, открыл чей-то отчет, и тут же им заинтересовавшись, забыл о своих шаловливых намерениях.
Трудна и ответственна работа главбуха. А Мэрфи к тому же еще работал в не последнем банке и дело свое любил.
Но цифры — цифрами, а голова и спина, особенно после бессонной ночи, дают о себе знать. Фрэнк откинулся на спинку кресла, закрыл переносной компьютер и… вспомнил об эксперименте.
„Да, продолжим, кстати!“
Он потянулся к телефону.
„Тэд, привет! Как ты? Только встал?! Голова? Мне бы твои проблемы. Нет, у меня уже не болит, по крайней мере, по поводу похмелья. Слушай, читал твои опусы, ни черта не срабатывают! Хочу позвонить твоему издателю, чтоб создал комиссию по проверке достоверности всего того, что ты насоветовал. Что? Конечно! В каждой женщине я вижу красавицу. Это теперь все — болезнь! Слепота называется. Но все-равно не срабатывает. Она мне не верит. Что значит, сам не верю?! А я так понял, что и ты — не веришь, а просто внушаешь себе это? Веришь?! Ну ты даешь!“
Мэрфи вспомнил внешность секретарши. Счел, что она, конечно, недурна. Но… Глория…
„Как этот фантазер может равнять их?!“
Фрэнк продолжил разговор с приятелем, но уже более серьезно: „Я тут твои меха секретарше решил преподнести. Ну, в качестве подарка. Буквально, чуть в любви ей не признался. А она выскочила из моего кабинета, обидно для меня от них отказавшись. Нет, нет, я говорил с ней очень приятно. Уверяю, видя в ней „красивую женщину“. Что? Сработало? Шутишь! Нет… нет. Не так?! А как? Ну, ну… А потом? Попробую. Ладно, давай попробуем и так. Но учти, если меня из банка попрут, я тоже в писатели пойду. Ты ведь, кажется, финансистом был одно время, да? Ну вот. На пару будем галиматью для идиотов писать. Нет, Тэд, уверяю тебя, я следую твоим правилам. Я ж не первый раз твой трактат читаю. Да. Да, скоро совсем одурею, еще и деньги на эту чушь трачу. Ты мне в следующий раз подари книжку, ладно? Хорошо. Ну так я пошел. Да, прямо сейчас, не век же клочку с шубки Саммер на моем столе валяться. Ну пока!
Мэрфи подхватил валявшийся клок меха, сунул его под пиджак, огляделся и вышел из кабинета.
Но что-то странное творилось в его приемной. Фрэнк заметил это сразу.
Санди с кем-то говорила по телефону грозным полушепотом. Увидев босса, она открыла рот. Потом резко покраснела, опустила глаза и, растянув губы в улыбку, принялась чертить пальчиком по столу.
Мэрфи нахмурился, и прошел мимо.
Но странное было и в рядах сотрудников банка. На Фрэнка заинтересованно косились, оглядывались и, посматривая на него, перешептывались. Он шел, как всегда — уверенно, но что-то под ложечкой засосало. И потому Фрэнк отрулил обратно — в свой личный туалет. Осмотреться.
„Меха не торчат. Гульфик застегнут. Лицо, правда, не свежее, но наверное все знают о затянувшейся вечеринке у мэра.“
Мэрфи смотрелся в зеркало, водил по свежевыбритым щекам ладонью.
„А может, меня… повысили? Или…“ Он смешно округлил глаза. А отвернувшись от зеркала, глубоко вздохнул и вышел из туалета.
Фрэнк шел в направлении второй „красивой женщины“, работающей в этом банке. Хотя по праву дочери хозяина банка, она вполне могла считать себя красавицей номер один.
В приемной коммерческого директора банка никого не было. Мэрфи дернул дверь кабинета на себя.
Две женщины о чем-то беседовали. При этом секретарша коммерческого директора, наклонившись к шефице, строила рожи — о чем-то докладывала той на ухо. Коммерческий директор, вскинув подведенные брови над темными очками, переспрашивала: „Да что вы говорите?! Он что, с ума сошел? И как же все прореагировали? Да что вы говорите?“
Они были столь увлечены разговором, что даже не сразу заметили вошедшего. А заметив… обе открыли рот. И так посмотрели на Мэрфи…
Тот покраснел, и у него громко забурлило в животе. Секретарша нервно улыбнулась ему и, чуть не спотыкаясь, не отводя взгляда от главбуха, покинула кабинет.
Мэрфи, спиной почувствовав, что дверь закрылась, встрепенулся, как боевой петух (согласно инструкции) и направился к столу очередной… красивой женщины.
Ему внушили, что даже если на такого красавца, как он, и приходится таких красавиц с десяток, всякий раз с ними нужно действовать, как с последней из очереди ему причитающихся, но считая ее за Первую.
— Привет, Мэг!
Фрэнк был счастлив, что имя коммерческого директора было произнесено им по инструкции — нежно.
— П-привет, Фрэнк.
Мэрфи, не дожидаясь приглашения, удобно устроился на стуле.
— Ну, как самочувствие после вчерашнего банкета?
Брови его патронессы вновь вскинулись выше очков. Низким контральто она пробасила: „Нормально“.
Мэрфи окинул взглядом зануду Мэг Стаффорд — дочку хозяина банка. И попытался улыбнуться по инструкции, то есть так, будто он ночь не спал, а только о Мэг Стаффорд и думал.
— Мэг, я тут хочу…
Он вздохнул глубоко и шумно (по инструкции).
— Подарок тебе сделать.
Фрэнк распахнул пиджак и размотал с себя норковый лоскут длиной чуть больше метра.
— Зима. И… я подумал, а не сделать ли мне тебе подарок? Говорят, муфты этой зимой — самый писк. Нравится?
Мэрфи поднялся, подошел к коллеге поближе и тряхнул красивым мехом.
Отличного качества норка блестела, притягивая взгляд… Но не коммерческого директора. Женщина, почти не мигая, смотрела на главбуха, неожиданно представшего перед ней в несколько ином амплуа.
— Я специально под цвет твоих глаз подбирал. „Густо коричневый“ — как раз в тон твоим сказочным каштанчикам. — процитировал Фрэнк, заглядывая согласно инструкции даме в глаза.
Он нагло приложил мех к плечу „Синего чулка“, чем совершенно сбил женщину с толку. Та скосила свои „каштанчики“ на блестящий мех, сглотнула и, сползая с кресла, начала снимать очки. Те… запотели.
— Сядь… те. Сядьте, Мэрфи.
Мэрфи сел. Только не на краешек стула, как обычно. На угол ее кабинетного стола. Сидел, болтал ножкой и… любовался смущением такой красивой женщины. Удивлялся, кстати — меха ей действительно шли. „О, черт! А ведь действительно неплохо, подходят!“
— Красиво они на тебе блестят, Мэг.
— Правда… Фрэнк?
— Да-а. А… что?
Мэрфи посмотрел в усталые, чуть навыкат глаза женщины и замер.
Боже! Как она на него посмотрела! Он даже испугался, что переиграл в красивых женщин.
Мэг осторожно начала нагибаться над столом, потянулась к Фрэнку губами. Он широко раскрыл глаза и… забыл об инструкции. Там следующим пунктом говорилось: „действуй сообразно обстановке, разумеется, если от ее красоты ты не потерял способности думать“.
Мэрфи уже не думал, он водил по приближающемуся лицу молодой женщины взглядом. Ну просто абсолютно перестал что-то соображать. И в том числе трусить. Он… наклонился и поцеловал… „Синий чулок“.
„Ах, Фрэнк“ — успела сказать коммерческий директор, пока Мэрфи, согласно инструкции, оставил красавицу один на один со своими эмоциями. Взглянув на испорченную прическу побежденной женщины, он гордо выпрямился и быстро покинул ее… кабинет.
Мэрфи шел к своему кабинету Цезарем, покорившим полмира! Играя в смущение, вытирал на глазах изумленной секретарши губную помаду с лица. Улыбался ей, говоря: „Вот черт, опять где-то испачкался!“
А дочка банкира вызвала к себе свою секретаршу. Она грозно отчитала ту за дерзкие сплетни по поводу шашней между „серьезным мистером Мэрфи и его легкомысленной секретаршей“. А так же коммерческий директор попросила записать ее на конец дня к известному скорняку. Для заказа муфты из меха норки.
Говорят, именно с того дня Зануду-Главбуха стали звать Фрэнк Казанова.
Глава 6
На свадебном банкете у своего приятеля Лоренс чуточку перепил. Своим пристальным взглядом в одну точку он смутил двухметровую племянницу баронессы Милфорд. Та просто оказалась близко к той самой точке, в которую был направлен взгляд сочинителя. А сочинял он как раз сказку о Любви.
„Жил был Мир, Любовь да Глупость.
И полюбила Любовь и не ответил ей взаимностью Мир. Повернулся к ее чувству задом. И опустились у нежности руки, и дождями залило глаза Любви, и запахло от ее тоски осенью, и вспыхнув напоследок яркими надеждами, угасло чувство. Посерела Любовь на потеху Глупости.