МеЛ
Красота женщины
Тэд прищурился, ухмыльнулся и… отвернулся от картины, будоражащей его фантазиями. На сегодня ему сказок достаточно. Он… хочет отдохнуть от работы.
С красавицами в доме мэра проблем не было. Взгляд его в любом углу находил достойную звания Прелестницы.
Однако, если смотреть на представленное как на товар, то есть трезвыми глазами искателя истинного в мире красоты, то в глазах рябило от скучной прозы. То шиньон мелькнет с синтетическим блеском, то проявится признак жесткого корсажа под тонкими, восхитительными одеждами, а то и вовсе глупость или, не дай бог (!), острый ум и ирония. Мало истинной красоты, мало! Мэрфи это понял, и потому глаз не сводил с натуральности Глории. Та очаровывала всем: и анатомией, и аурой — все было в ней совершенно, божественно и неземно.
Карточная игра закончилась проигрышем красавицы, и в качестве фанта Лори следующий танец отдала победителю. Все с завистью смотрели на счастливчика. Когда же красивая женщина была освобождена от своих обязательств, как только закончилась музыка, ее рука была тут же перехвачена тем, кто уже пол-вечера ждал минуты, мгновения своего присутствия у пьедестала Красоты. Конечно, и эта минута не принадлежала Мэрфи. Тот вздохнул и посмотрел в сторону гостиной. И столкнулся с усмешкой во взгляде Лоренса, танцующего с очередной… „Бет, Стасс и прочими“. Тот будто через весь зал говорил Фрэнку: „Ну что, приятель, так и прыгаешь среди стаи молодых волков, не понюхавши хвоста своего выбора?“
К сожалению и большому раздражению Мэрфи, Лоренс оказался прав. Вечер закончился, но Фрэнк так и не пробился к руке красавицы Глории.
Однако момент расставания с красивой женщиной из Пасадены был столь неожиданным, что на этом „прыжки“ главбуха Мэрфи не закончились.
Глава 2
Все завершилось постыдным поступком Лоренса. До грубости банальным, уже однажды им использованным, и потому еще более оскорбительным в отношении непревзойденной красавицы Глории.
Мэрфи был взбешен. А произошло следующее.
Глория стояла в тесном окружении мужчин, которые спешили успеть припасть к ее руке и попрощаться. „Кадиллак“ в ожидании хозяйки уже покорно стоял у ступенек к парадным дверям мэрии. Дверца была открыта, а женщина еще говорила свои слова признательности и подставляла нежно пахнущую ручку своим кавалерам.
И вот, наконец, живое кольцо распалось и дама прошла к машине. Сначала она шла к „кадиллаку“ спиной, расточая улыбки и воздушные поцелуи. Затем сумела развернуться лицом к машине. Царственно пригнулась, чтобы сесть в нее. И тут… провожающие обмерли. На элегантной шубе из сверкающих темных спинок норки, от лопаток и до самого подола была срезана ровная пластина меха, шириной как раз в три спинки зверька.
Кто мог сделать это? Кто посмел коснуться?! Даже страшно сказать… осквернить!
Всего какие-то секунды она была… обнажена. Развернута к очарованной ею публике стороной постыдной. Не недостойной ее пьедестала, а немыслимо драной стороной.
Какие-то секунды, но пассаж был многими замечен. Пока открывали рты и сознание перерабатывало информацию: „А не почудилось ли это?“ Глория, послав всем прощальный воздушный поцелуй, скрылась в салоне машины и отбыла в сторону родной Пасадены.
Женщину не удивили вытянутые физиономии некоторых из ее поклонников. Они просто затенялись вспышками фотоаппаратов, запечатлевающих ее прощальную улыбку.
Когда „кадиллак“ отъехал, провожающие были взбудоражены вопросом, принялись оглядываться туда-сюда. Смотрят смущенно и молчат. Так, ни слова и не сказав по этому дикому поводу, не обсудив среди соперников минуту общей галлюцинации, все разошлись. Но произошедшее не забылось.
И только Мэрфи был ошарашен действиями своего приятеля. А что это был он — придурок Лоренс, Фрэнк понял. Понял, так как заметил Лоренса в момент прощания, трущимся именно за спиной Саммер. Воровская шутка, бездушная, смущающая своим повторением, оскорбила чувства Мэрфи.
Он возвращался домой, оглядывая все из отъезжающих от дома мэра машины. Но не находил ту, в которую мог убраться дерзкий сочинитель. Фрэнк ругался, как умел: „Где?! Где этот жук?! Где этот наглец-подлец?! Ведь какие-то секунды… да как он успел вообще?!“
Фрэнк был настроен, чтобы серьезно поговорить с Лоренсом. Но того и след простыл.
Тогда Мэрфи поехал к нему домой.
Глава 3
Служанка Лоренса — юркая Сьюзен, узнав Мэрфи по голосу, приоткрыла двери. Выглянув в щель, она удивленно произнесла: „Но мистер Лоренс еще не вернулся. Будете ждать?“
— Нет!
Круто, правда уже про себя, обозвав приятеля „проходимцем“, Фрэнк развернулся и снова пошел к машине.
Пока у себя дома он раздевался, мылся, пока укладывался в постель — голова его совершенно раскололась от гнева и мыслей „по дикости повода“.
Уже улегшись на кровать, он все-таки потянулся к телефону и позвонил Лоренсу.
Услышав ровный, спокойный голос приятеля, который видимо еще и не ложился, Мэрфи буквально разразился гневом, прямо-таки брызгая слюною в трубку, закричал: „Ты свинья!“
Кричал Фрэнк громко и долго.
— Ты наглец! Твоя выходка — не оригинальна и дика! Я понимаю, ты захотел сделать нечто, чтобы она обратила на тебя внимание, ничего на ум не пришло и…
Он кричал и кричал… а с обратной стороны, чуть отодвинув трубку от уха, его вежливо выслушивали, потому как что-то возразить в ответ просто не представлялось возможным.
— …ты должен выслать ей письменные извинения и чек на реставрацию меха. Разумеется, вернуть украденную тобою вещь. Немедленно, ты слышишь, скунс?! Наши с тобой добрые отношения не позволяют мне назвать тебя засранцем, но видит бог, назову тебя так! Немедленно и письменно извинись!
На последнее требование в свой адрес Тэд все-таки решил заметить, переспросив: „А что, в устной форме нельзя?“
— Устно? Что устно, не понял?
Мэрфи посмотрел на телефонную трубку, но, видимо, решил, что приятель вновь кинулся в ростык, потому громко и раздельно произнес: „Нет, уст-но нель-зя! Только письменное объяснение своего дикого поступка с извинениями и приложенный чек“.
Лоренс икнул и вежливо извинился. Мэрфи подумал, что приятель перебрал и возможно с ним бесполезно вести серьезный разговор.
— Ладно, Тэд, проспись, я завтра заеду и поговорим.
Запал Фрэнка прошел, он вздохнул. Но тут в трубке прозвучало.
— Отчего же только завтра, давай сегодня. Я напишу, передам, пока она тут. Мне не придется тратиться еще и на почтовые расходы.
Мэрфи сосредоточился. А Лоренс, медленно, как-будто держал сигарету во рту, продолжал: „Кстати, бумагу захвати. У меня с ней напряженка, а у этой куклы в сумочке ничего кроме духов не осталось.“
— Какой куклы?
— Ну да. С твоей куклой. Кстати, она там, на вечеринке у мэра, ничего про аллергию на марихуану не говорила? А то что-то туго соображать стала.
Мэрфи отчетливо услышал: „Вы, мадам, не уснули? Я в ожидании“.
— Т-т-эд, у тебя что? У тебя там кто… в ожидании?
Фрэнк тут же понял, что незрелая шутка с шубкой Лоренсу опять удалась. Дама действительно у него.
Мэрфи сразу, резко почувствовал себя утомленно рогатым. Этаким оскорбленным мужем со стажем, как будто мисс Саммер уже лет двадцать, как минимум — миссис Мэрфи.
Фрэнк чертыхнулся, кинул трубку, скатился с кровати и принялся лихорадочно натягивать на себя одежду. Помчался к дому Лоренса так спешно, что водитель такси посчитал, что местный аэропорт срочно перенесен на „Зеленую, сто“.
Соскочившая с постели служанка Лоренса никак не могла понять, почему приятель ее хозяина так возбужден. Тот буквально откинул ее в сторону, когда она только-только начала приоткрывать двери.
Фрэнк просто свято верил в слова женщины об аллергии, и потому почти реально представлял себе ее в бессознательном состоянии от вони сигар с марихуаной, которыми иногда баловал себя Лоренс.
Шагом победителя в битве неудачников, Мэрфи прошел до комнат, где обычно отдыхал его друг. И замер на пороге комнаты.
Закашлялся, увидев совершенно невообразимую для себя картину: за столом, заваленном закусками из мяса, рыбы и сигарного пепла, попивая красное вино, резались в карты двое раздетых до белья людей. Тэд был в белых трусах, а на даме, кроме шикарнейшего белья, были еще и розовые чулочки, как Фрэнк заметил еще у мэра, они были в малюсенький горошек.
Никакой аллергии красавица явно не испытывала, впрочем, как и любопытства к вошедшему.
Глория была сосредоточена на картах. Держала их в изящно согнутой руке и потягивала вино из широкого бокала. Пахло сигарным дымком с привкусом сладкого, а еще вином и обалденными духами. Было даже несколько душно. Но, кажется, Лоренса это не беспокоило. Тот тоже был сосредоточен на картах и вошедший в спальню приятель его вовсе не отвлекал.