Андрей Северцев

Записки нелегала

Подписи сторон:

Начальник Главного Управления Государственной Безопасности Народного Комиссариата Внутренних Дел СССР, Комиссар ГосБезопасности 1 ранга _________________ Л. Берия

Начальник четвертого управления (ГЕСТАПО) Главного Управления безопасности Национал-Социалистической Рабочей Партии Германии Бригаденфюрер СС _________________ Г. Мюллер

***

Перевод с немецкого языка

Сов. секретно

Рейхсфюрер СС Шеф Главного управления безопасности

№ I-448/12-I Берлин, 3 ноября 1938 г.

ДОВЕРЕННОСТЬ

С этой доверенностью шеф четвертого управления главного управления безопасности Национал-социалистической рабочей партии Германии, бригаденфюрер СС Генрих Мюллер, уполномочивается подписать в Москве с руководством Министерства внутренних дел договор о совместной деятельности между руководством главного управления безопасности НСДАП и руководством советских специальных служб.

Группенфюрер СС (подпись)

печать: Рейхсфюрер СС, Шеф главного управления безопасности

Переводчик (подпись)

Верно: руководитель секретариата НКВД СССР _________ Мамулов С. С. (подпись)

печать: НКВД СССР, Секретариат № 1

***

РАЗВЕДСВОДКА

Источник: Военное Министерство Польши. 2-е Бюро.

Достоверность — под вопросом.

1920 г. Варшава.

Германо-советские отношения.

По имеющимся сведениям, между Германией и Советским правительством в марте 1920 г. был заключен следующий договор:

I. Германия обязуется:

1. Оснастить русскую армию и промышленность, чтобы они могли противостоять англичанам в Азии и Польше.

2. Всемерно поддерживать Россию в ее мирных переговорах с западными державами.

II. Советское правительство обязуется:

1. Предоставить немцам в эксплуатацию шахты, железные дороги, каналы и крупные предприятия.

2. Поддержать Германию в случае конфликта.

Подлинный текст был подписан Лениным, Троцким и Чичериным, с одной стороны, и Носке, Эрцбергером, Бауэром — с другой.

Копия этого документа была куплена за 18 000 ливров одним английским агентом, прислана в Варшаву и переправлена со специальным курьером в Английское Министерство иностранных дел. Из того же источника известно, что число немецких инструкторов в России достигает 20 000; они приезжают обычным морским путем из Штеттина.

Внимание! Военное министерство Польши указывает, что они получили эти сведения от одной английской личности, и передает их «под вопросом» и просит сообщить, если возможно, насколько это является достоверным.

Пойми мое состояние, когда я прочитал эти документы. Я не знал, кто я есть такой и в какой стране нахожусь. Я казался себе посланником мира из Германии в Россию, но зачем нужна была вся эпопея с моим тайным проникновением в Россию?

Я оказался сопричастным к двум государствам, лелеявшим мечту установить свой, новый порядок, во всем мире. Но в одном логове двум вожакам не ужиться. Должен остаться кто-то один. Тот, кто первым нанесет смертельный удар.

Я ничего не делал для уменьшения обороноспособности СССР, хотя я и являлся кадровым сотрудником разведки Германии. Я не вмешивался в принятие стратегических решений, приведших к неоправданным жертвам в начальный период войны.

Не так давно я прочитал воспоминания бывшего наркома вооружений СССР Ванникова. О тех временах он пишет, что Кулик предложил Сталину вооружить танки и противотанковую артиллерию крупнокалиберными орудиями от 107-мм и выше. Отличные танковые и противотанковые пушки перестали выпускаться. Когда началось широкомасштабное отступление советских войск, то пришлось начать производство устаревших 45-мм и современных 76-мм пушек на заводах, где они раньше изготавливались, а также на гражданских заводах. Кто больше враг для СССР, я или они?

Глава 33.

В России господствовала теория ведения войны на чужой территории, малой кровью и большим уроном для противника. То ли это было русским шапкозакидательством, то ли действительно прав был бывший советский разведчик, выдвинувший множество обоснований в пользу того, что если бы Гитлер не напал на СССР, то СССР обязательно напал бы на Германию.

В том, что Советская Россия была обречена на нападение со стороны Германии, не было сомнений ни у одного мало-мальски здравомыслящего человека. Не знаю, как это было на самом деле, но перед самой войной коммунистическая партия при помощи особых отделов ВЧК и политработников перемолола в дьявольской мясорубке подготовленные военные кадры, специалистов военных предприятий и сотрудников ВЧК, обеспечивающих государственную безопасность. Масштабов репрессий никто не представлял. Мы видели как подвергали критике за нерадивость, накладывали партийные взыскания и увольняли людей с работы. Потом многих из этих людей никто не видел, а если и видел, то старался сделать вид, что не видит, чтобы никто не мог подумать о существовании связей с человеком, еще недавно занимавшим важный пост.

Все очевидцы рассказывали, что 22 июня 1941 года они ни сном, ни духом не ведали, что именно в этот день начнется война. Высшие руководители были об этом осведомлены. А я со страхом ждал ее каждый день. Не во всем я был согласен с советской властью, но простые советские люди не желали зла никому другому, кроме гидры империализма, воспринимаемой ими в виде жирного капиталиста во фраке и в цилиндре, и не заслуживали той участи, которую им приготовил немецкий фашизм.

Война началась так, как ей и положено. Все ее ждали, но никто ее не ожидал.

Немецкие войска стремительно продвигались вглубь СССР несмотря на ожесточенное сопротивление тех частей, командиры которых, не боясь быть репрессированными за антигосударственную деятельность, готовили личный состав к ведению боевых действий. А в тылу по-прежнему „броня крепка и танки наши быстры“ и „когда нас в бой пошлет товарищ Сталин и первый маршал в бой нас поведет“.

Уже в первые месяцы войны стало ясно, что необходимо эвакуировать центры танкостроения на Украине (Южный и опытный заводы), Ижорский завод — изготовитель противоснарядной танковой брони и корпусов для тяжелых КВ („Клим Ворошилов“), Кировский завод — производитель этих КВ. Все эти заводы оказались в зоне действия немецкой авиации. Началось великое переселение промышленности на Урал и в Сибирь. Сейчас можно с уверенностью сказать, что не будь этой войны, Сибирь по-прежнему бы оставалась на задворках великого государства, а мужики сибирские занимались бы хлебопашеством и изготовлением сеялок и косилок для прокорма европейской части СССР.

Танков Т-34 в армии было немного и все они считались изделиями строгой отчетности. Небольшая группа наших танков атаковала немецкую танковую колонну 4 танковой дивизии танковой группы генерала Геппнера в районе города Гродно. Бой был скоротечный. Наши Т-34 нанесли большой урон танковой группе и ушли вместе с отходящими войсками.

Меня с группой техников направили в район действий танков Т-34 с задачей организовать ремонт подбитых машин и обеспечить, чтобы ни один танк не достался противнику.

Группа гражданских специалистов, едущая в сторону линии фронта, вызывала подозрения и подвергалась бесконечным проверкам.

Полуроту Т-34 мы встретили на южной окраине Гродно. В составе группы находились и водители-испытатели нашего завода, выезжавшие в войска для обучения танковых экипажей. Десяток наших танков выглядел внушительно среди встречавшихся Т-26 и БТ. Вмятины на бортах показывали, что танки побывали в настоящих боях.

Противника настолько поразили танки Т-34, что за ними началась настоящая охота. За одиночными танками охотились роты и батальоны танковых дивизий. Перед Т-34 выставлялась приманка в виде групп бронетранспортеров и легких танков, организовывались группы танков-загонщиков, выгонявших Т-34 в специально подготовленные ловушки или под огонь противотанковых и зенитных пушек.

В одну из таких ловушек попал и я. Один танк Т-34 из группы, к которой мы были командированы, получил серьезное повреждение ходовой части и был спрятан в лесу западнее Гродно. Выяснив характер повреждений, я вместе с двумя заводскими механиками и механиком-водителем танка на мотоциклах выехали к поврежденному танку.

Нас высадили на окраине леса, и мы в сопровождении механика-водителя быстро нашли поврежденный танк. У танка была разбита гусеница и перебита тяга левого фрикциона. С гусеницей и фрикционом мы справились сравнительно быстро. Танк не заводился. Наконец нашли неисправность — слетела клемма аккумулятора. Аккумулятор был исправен, и танк завелся, но уже было темно, а дорогу к своим мы представляли плохо, знали только направление. Боясь окончательно заблудиться, мы переночевали в лесу, разведя маленький костерок. Радиостанции на танке не было.

Мы не представляли темпов наступления немецкой армии и никто не думал, что нас послали на верную гибель выбираться из окружения на танке, имевшем горючего не более, чем на сто пятьдесят километров. В боекомплекте оставалось пять снарядов и два диска для пулемета.