Андрей Северцев
Записки нелегала
Ты должен понимать, что в России может происходить то, что не может поддаваться анализу с цивилизованной точки зрения. До определенного времени с русскими можно делать все, что угодно. И огромная масса людей, которая расправилась бы с обидчиками, сколько бы их не было, послушно будет подчиняться воле кучки людей, якобы избранных ими. А если будут выборы, то выберут тех, кого бы они и на порог своего дома не пустили. А после выборов все будут чесать затылки и говорить, что их Бес попутал.
Если вдруг тебе не удастся избежать контрреволюционных обвинений, своди все к хулиганству по несознательности. Дадут срок. По опыту изучения обстановки в тюрьмах России хочу сказать, что там выживают те, кто быстрее усваивает установленные там внутренние правила, не имеющие ничего общего с официальными порядками. Если тебе удастся вписаться во внутреннюю структуру тюрьмы, то ты выживешь. Но это так, к слову. Ты в России живешь, а в России от тюрьмы и от сумы не зарекаются.
Если со мной что-то случится, то можешь доверять только человеку, который скажет: „Густав потерял своего голубя“. Это ничего не обозначает, но это будет знать только тот человек, кому можно доверить тайну о тебе. Прощай, мой мальчик.
Густав встал и одиноко побрел по земляной дорожке, постепенно растворясь в вечерней темноте.
Больше Густава я никогда не видел. Он погиб от шальной пули во время ноябрьской революции 1918 года в Германии. Смерть всегда вырывает из наших рядов самых лучших людей.
Глава 21.
Я пришел домой с бутылкой водки и хорошей закуской, купленной мною в магазине, где за хорошие деньги, за валюту или за золото можно было купить все, что раньше было доступно среднему слою населения России. Я нарушил инструктаж Густава, но связь с родиной означала для меня праздник. Да и орден надо было обмыть. Эта традиция есть,
На период учебы я договорился о работе во вторую смену. Днем сидел на лекциях и на практических занятиях, а после обеда бежал крутить баранку. Несмотря на то, что шла война, положение о восьмичасовом рабочем дне, как главном завоевании пролетариата в социалистической революции, соблюдалось в целом неукоснительно, исключая, конечно, военных. Моя работа во вторую смену позволяла работникам сануправления пользоваться автотранспортом и после официального окончания рабочего дня. Круглосуточно, то есть в три смены, работали только на предприятиях, выпускавших продукцию для обороны. Но и там соблюдался график рабочих восьмичасовых смен. Война войной, а обед по распорядку.
День шел за днем, будни следовали за буднями. Кто живет тихо, тот живет легко. Сказать, что нам жилось легко, это, конечно, не так. Но сегодняшняя молодежь сразу отрицательно относится ко всем рассказам о трудностях, подозревая, что этим их укоряют за сравнительно хорошую жизнь. И я был таким же молодым и точно также относился к рассказам пожилых людей о том, как трудно жилось людям при царизме. Однако, отмечалось, что водка тогда была очень дешевая и колбаса вареная по двадцать пять копеек за фунт. Молодежь всегда будет молодежью, а старики стариками. И невероятно, как из такой вот современной нигилистической молодежи вырастают консервативные старики. Это загадка природы, когда недостаток ума называется новым мышлением, а его избыток — маразмом. Эта болезнь неизлечимая. Есть одно средство, но оно радикальное и применяется только для горбатых.
Водителем я проработал почти два года до 1920-го. За это время я сдал экзамены экстерном за среднюю школу и стал готовиться к поступлению в московское высшее техническое училище. До 1920 года практически все высшие учебные заведения не работали в связи с военными действиями, отсутствием большого числа студентов и преподавателей, а также средств на содержание зданий и организацию учебного процесса.
В 1920 году я сдал испытания и был принят на механический факультет МВТУ. Тогда обучение было более свободное. Мы были вольны в выборе своей специализации, посещали лекции различных преподавателей.
В этот период в МВТУ преподавал отец русской авиации Николай Егорович Жуковский. Вместе с Сергеем Алексеевичем Чаплыгиным он создал Центральный аэрогидродинамический институт. Авиация была очень модным делом, и я посещал лекции по аэродинамике, которые нужны не только для авиации, но и для всех отраслей техники. На этих лекциях я познакомился с будущими авиационными конструкторами Павлом Осиповичем Сухим и Андреем Николаевичем Туполевым. Их имена скоро начали греметь на всю страну и на весь мир.
Учеба в институте дала мне очень многое. Не по своей воле, но и я был заражен идеями строительства социализма и нового общества, изобретений и внедрения новой техники. Вначале мы изучали принципы техники вообще и их применения в решении задач индустриализации. Математика, физика, химия были краеугольными камнями изучения всех технических наук. Теоретическая механика, сопротивление материалов, начертательная геометрия, главные оси сечения снятся мне даже по ночам, вызывая озноб на спине и усиленное потоотделение на ладонях. Соединение деталей, зубчатые передачи цилиндрические, конические, прямозубые и косозубые, шевронные, дифференциалы, гидропередачи, свойства металлов и обработка, измерительные инструменты и прочее, прочее и прочее. Поначалу казалось, что голова человека не в состоянии удержать такое количество цифр, формул, фактов. Полученные знания раскладывались по полкам навалом, затем начали сортироваться по степени необходимости и частоте применения.
Помимо технических дисциплин нам преподавались и науки политического характера, такие как философия, а также отдельные статьи Владимира Ленина и его соратников по партии, начала трудов Маркса и Энгельса. Из разговоров с преподавателями, намеков членов партии я уяснил, что, если не приобщиться к какой-то политической деятельности и не высказать лояльное отношение к советской власти, можно не надеяться на получение направления на интересную и важную работу. По этой причине пришлось писать заявление о вступлении в комсомол, или как он назывался — коммунистический союз молодежи, КСМ. На собраниях я не старался выступать, активистов и без меня хватало. Дисциплину не нарушал, и успеваемость была неплохая. Сказывалось мое немецкое происхождение и база нормальной немецкой школы и военного училища.
Катя поступила в педагогический институт, тоже была комсомолкой, всегда делилась со мной новостями своей комсомольской организации. Правда, видя мое несколько прохладное отношение к делам политического характера, всегда находила общие для нас темы, не связанные с политикой. На втором курсе мы с ней поженились. Катя рано потеряла своих родителей. Родственников у нее не было, и на нашей свадьбе в качестве родителей и свидетелей были Аркадий Михайлович и его жена. Наша коммуна с Аркадием Михайловичем жила.
Студенческая жизнь всегда бедняцкая. Мы бегали подрабатывать на разгрузке барж на Яузе или на разгрузке вагонов на товарной станции. Иногда я ходил в свой гараж, подрабатывая на ремонте машин.
С руководителями Второго бюро я связь не поддерживал, но чувствовал, что за мной внимательно наблюдают. Раза три я находил на условленном месте метки о вложениях в тайник, но меток о необходимости выхода на личную встречу не было. Деньги, которые мне передавали, помогали мне кое-как содержать коммуну на уровне ниже среднего. Но все это было лучше, чем вообще ничего. Поэтому я и сейчас благодарен моим коллегам из Второго отдела за помощь в получении образования.
В 1923 году я окончил курс по специальности инженер-механик и попросил направить меня в Тулу на разработку образцов автоматики для оружия, так как сам служил в армии и знаю, как на фронте необходимо автоматическое оружие. Мою просьбу удовлетворили. Сыграло то обстоятельство, что я был ранен на фронте и являлся комсомольцем.
Я получил назначение на Тульский оружейный завод инженером. О назначении доложил через тайник и сообщил, что жду сообщения через главное почтовое отделение в Туле. Ответ я получил очень скоро. Мне предлагали найти тетю Аню по указанному адресу. Никакую тетю Аню искать не было необходимости, просто мне сообщили адрес „почтового ящика“, через который я должен отправлять сообщения. Хорошо, что во Втором отделе, несмотря на немецкую рациональность, не принималось никаких планов по увеличению количества сообщений от сотрудников, работающих вне отдела. При отсутствии ценной информации сотрудник сам перемещался в место поближе к информации, или создавал новые связи для получения этой информации. Все зависело от инициативы и предприимчивости сотрудника.
Глава 22.
Тульский оружейный завод был и сейчас остается самым знаменитым заводом в России. В 1923 году он в основном специализировался на выпуске винтовки системы Мосина для Красной Армии. Вернее, единого образца вооружения, отвечающего всем современным требованиям и опыту последних войн, трехлинейной драгунской винтовки образца 1891 года со штыком. В России все оставалось так, как было до революции. Во всем мире винтовки назывались по фамилии изобретателя. Мосин был офицером царской армии, поэтому он такой чести не удостоился.