МеЛ

Алина — подарок Али

Его секретарша сообщила о посетивших город знаменитостях, ну он и взял два билета, думая про себя: „Выбросит, так выбросит. Ладно“.

Ему хотелось бы узнать, есть ли в Глории что-то от ее матери.

„Что так могло привязать к ней отца, только ее красота? Теперь я знаю, чье женское фото он хранит в своей спальне“.

Тэду хотелось увидеть девушку в красивом платье. Красиво прибранной.

„Что-то в ней несомненно есть такого. Но… ногти обгрызены, волосы не длинней дюйма, вечно взъерошены. Натягивает эту широкую юбку, да кофточку черную до пупа… Моется ли она? От нее все время пахнет потом. Губы не красит. Кожа на губах искусана, в трещинках. Под глазами синева… Тут еще эта повязка… Ладно, поедет — поедет, нет — …так и ладно!“

Лоренс, как всегда, ужинал в одиночестве.

Служанка Сьюз, извинившись, подошла ближе и сообщила ему.

— Мистер Лоренс, привезли покупки из магазина.

— Это наверх. И, Сьюз, прошу вас, помогите ей. Она, кажется, в этом мало что понимает. Ну, если конечно она… захочет понять. И осторожнее, не настаивайте, девушка несколько агрессивна.

— Понимаю, сэр. Слушаю, сэр.

Глава 24

К семи тридцати он был уже в смокинге, узнав от Сьюзан, что Глория одевается. Для театра. Он даже почувствовал себя несколько взволнованным этим ожиданием. Вышел в холл, уже к дверям, чтобы встретить ее, когда она будет спускаться. Хотел проводить ее до машины.

То, что он увидел чуть позже, поразило его так сильно, что он чуть качнулся назад. Стоял, задрав голову, не спуская глаз с девушки, которая торжественно спускалась по лестнице в холл.

Глория была необычайно хороша. Сказочно хороша! Ее осанка, походка, несказанная прелесть ее гибкого тела удивили его. Плечи были трогательно худы, руки белы и тонки.

Высокая грудь, гордая шея, удивительно тонкая талия — все очаровало его. А взглядом чуть подведенных глаз она просто сбила его с ног.

Он с трудом произнес: „Добрый вечер“. Поцеловал протянутую ему руку. Заботливо взял под локоть и повел к машине.

Повернув к ней голову вполоборота, он удивлялся и одновременно восхищался „лягушкой“, в миг расколдованной случаем в красавицу.

Он как-будто забыл о том, что она — все та же… Алина — дикарка, способная и сейчас подраться с ним в кровь. А после, расхохотавшись в лицо, сбежать куда-нибудь в Папуа, наплевав на все его предостережения и угрозы.

Он был ошеломлен гордою красотою девушки. Она была словно в волшебном ореоле, словно в дымке сновидения плыла рядом с ним.

Но он чувствовал тепло ее руки. Запах ее духов, выбранных ею из предложенных им для нее. Слышал ее легкое дыхание.

Лори в один миг сумела покорить его, не сказав ни слова, даже почти не взглянув на него.

Она и теперь шла, не глядя в его сторону. Глаза ее были горделиво опущены. Всем своим видом она подтверждала свое благородное происхождение и давала понять ему, что та, которую он видел доселе — есть не что иное, как мираж. Дикий мираж, пахнущий нуждой и не сложившимися обстоятельствами.

Тэд отметил про себя странный оттенок темно-зеленых глаз девушки. В них был некий затаенный отблеск. Именно он и отрезвил Тэда.

Рука его цепче сжала локоть девушки. Теперь он будто конвоировал даму в вечернем платье. Как полицейский, присаживал в салон своей машины пойманную с поличным гражданочку.

Тэд сжал зубы и огляделся. Дав едва заметными движениями распоряжения охране, тоже сел в машину. И та покатила к театру.

Глава 25

Почти весь спектакль, чего никогда не было ранее, Лоренс был в ложе. Справа от Глории.

Он чуть отклонился назад, чтобы лучше было видеть девушку. Та не отрывала взгляда от сцены. Ее очевидная заинтересованность спектаклем, равнодушие, ее упрямое нежелание даже мельком посмотреть на него задевали Тэда. Но сегодня он уже готов был сдержать себя от бушующих страстей.

„Ей бы еще веер, чтобы отмахиваться от моих взглядов. Теперь я понимаю охранников. То-то я гляжу, даже не меняются. Все одни и те же, который день… А ведь двадцать четыре часа при ней… Даже не сменит позы. Сидит гордо. Боже мой, неужели ее интересует эта скука?! В зал не смотрит, а ведь ее рассматривают в бинокли и шепчутся в соседней ложе: „Кто это с Лоренсом сегодня? Не знаете? Я что-то тоже никогда не видала ее в его окружении. Может, это та самая, которую ему подарил иранский шейх? Да не шейх, какой-то местный мулла! Да не мулла! Что вы несете?! Нефтяной магнат, я сама слышала от мужа…“

Тэду надоело все это. Он отчаянно громко вздохнул, дернул поджатыми губами и вышел из ложи вон.

Охранников оставил. Приказ они помнили.

Лоренс пошел в бар. Выпить.

Когда шел через холл обратно, увидел бегущих со всех ног людей из охраны Глории. Сердце Тэда сильно забилось. „Неужели все-таки пришлось стрелять? Или с балкона кинулась?! Или убежала?!“

— Мистер Лоренс! Сэр! Она попросилась выйти. В туалет. Сразу, как вы ушли. Ну и… Мы же не могли туда войти, там дамы. А она выпрыгнула из окна и убежала, я стрелял, но…

Парни задыхались.

Лоренс громко выругался: „Тут же театр, а не тир! Идиоты!“

— Так мы же с глушителями. Все тихо. Никто и не заметил, сэр.

Глава 26

Из машины он позвонил матери.

— Алло, мама?

— Да, да, Тэд, я слушаю. Я звонила к тебе, мне сказали, ты повез девушку в театр, на оперу. Вот уж не ожидала! Впрочем, Лори действительно хороша. С такой девушкой можно показаться в обществе. Если еще…

— Мама, подожди. Лучше скажи, если она решится бежать, то куда в первую очередь? Ну аэропорт, вокзал и банк, откуда ее кредитная карточка — я уже блокировал. Там ее задержат…

— …единственно, куда она побежит, это ее родной дом. К отцу. Ты ведь не давал им встретиться. Джон видел ее последний раз в каком-то подозрительном месте, естественно, она бы хотела увидеться с ним и все объяснить. Джо наверное подумал, что его дочь — запущенная наркоманка. Да и она уже отца давно не видела. А ведь они оба очень дорожат друг другом. Тэд, пожалуйста, ради всего святого, отзови своих церберов. Она от отчаяния что-нибудь натворить сможет, прошу тебя!

— Где живет Саммер?

— Голливуд, пятнадцать. Тэдди, сынок…

— Хорошо. Спасибо, ма. Это все.

Он больше не стал слушать мать. Телефон в его машине тут же затрезвонил снова, но только услышав голос матери, Тэд тут же откинул трубку в сторону.

Скомандовал водителю, куда ехать, потребовал увеличить скорость, и послал вперед на „Голливуд, пятнадцать“ машину из службы охраны своего дома.

— К дому, думаю, подъезжать близко не стоит. Окружить дом, оцепить улицу и ближайшие ответвления. Вызвать еще людей из охраны отца. Без объяснений.

Глава 27

Когда он зашел в открытые двери дома на улице Голливуд, ему сразу показалось, что в доме что-то произошло.

Действия Тэда стали менее осторожными. Он двигался быстро, отдавая неслышные указания блокировавшей дом охране.

Было что-то странное в звуках дома. Среди его явно подозрительной тишины звучал тонкий фальцет малоприятного голоса. И запах был тошнотворно сладковатый, затхлый.

Тэд отчетливо слышал писк-плач…

Он поднялся, как можно тише, на второй этаж и заглянул в распахнутые двери комнаты, из которой и доносились странные звуки.

Это был домашний кабинет Джона Саммера. В высоком кресле, запрокинув голову на спинку, сидел мужчина лет шестидесяти пяти. Лицо его было обезображено. По-видимому, Саммер стрелял себе в рот.

Глория стояла на коленях. Ее пышное, в кружевах, платье кругом лежало вокруг нее. Одной туфли на ноге не было. Голова девушки лежала на коленях отца. Руками она обвивала его за ноги.

Кровь уже не текла. Труп, по-видимому, уже несколько дней был здесь. Видимо, он застрелился еще в тот день, когда после долгой разлуки увидел дочь в китайском квартале.

На столе раскрытым лежало письмо.

Лоренс, осознавая, что девушка уже поняла, что в комнате не одна, все же осторожно наклонился и прочел чужое посмертное письмо.

„Милая Лори, детка, прости, что не уберег тебя. Я знаю, это все из-за меня. Из-за ошибок, которые я, дурак, понаделал. Но ты прости. И прощай. Мы с мамой очень любили тебя. Будь осторожна, береги себя. Твой отец Дж. Саммер.“

Тэд медленно начал переводить взгляд на девушку и тут же заметил пистолет.

Вернее, они оба одновременно его увидели. Только Тэд к пистолету, упавшему на пол, стоял чуточку ближе.

Лоренс стоял, не шелохнувшись. Тихо сказал: „Лори. Лори, я еще не все в себе понял, но мне кажется… Лори, будь благоразумной. Не все так печально. Не все. Наша встреча с тобой может быть началом чего-то по большому счету хорошего. Я приехал, чтобы переговорить с твоим отцом. Вот, опоздал. Но, может, еще не все так трагично. Ведь мы с тобой не можем всю жизнь обвинять друг друга в грехах наших родителей. Лори, подумай. Лори…“