Мария Стрельцова

Убить зверька по имени Эго

Пусть так, пусть Баттерфляй — бессознательный вакуум, но не следует ли отсюда, что это и есть то великое пространство, та степень свободы для твоего бытия, твое место под солнцем, приглашение к действительной жизни, к чарующему источнику, из которого тебе вдруг так захотелось напиться живительной влаги?

* * *

Утром мы опять чуть не проспали и, как угорелые, собрались, еле успев почистить зубы и выпить, обжигаясь, кофе. Съемки уже были почти готовы начаться. Макс орал на всю площадку и, увидев Сергея, крикнул:

— Прилуцкого одевайте и гримируйте, мать вашу!

Потом поискал глазами кого-то, увидел меня, замер на секунду, кивнул и, тут же забыв обо мне, начал опять орать на кого-то. Я с ужасом представила, что бы делала, если бы он орал так же на меня, я бы с места не смогла сдвинуться. Как ни буйствовал Макс, съемка началась только через полчаса. Целый день в кадре должен был быть Сергей и дублер-каскадер. Меня страшно занимала вся эта киношная кухня, я перебегала вместе с группой за оператором и иногда ахала от удивления. Сняли несколько дублей. Сергей был весь мокрый. В конце ему пришлось падать в воду, раскинув руки, и хоть вода в речушке была ледяная, он сделал это с явным удовольствием. Макс удовлетворенно закричал: „Перерыв“, — и Сергей с дублером в изнеможении упали на траву. Я подбежала к ним с термосом. Рабочие и осветители готовили следующую сцену. Подошел Макс, он был почти такой же мокрый, как актеры.

— Я доволен! — сказал он. Сергей засмеялся:

— Совсем нас загонял, черт лохматый!

Макс подошел к нему и порывисто обнял:

— Хорошо работал, Серый!

Мельком глянул на меня и быстро отвел глаза, я усмехнулась, но тоже отвела взгляд. Через несколько минут съемка продолжалась. День был удачный, все спорилось сегодня, Макс носился, как пуля, припадал к земле, подсказывая нужные ему движения, Сергей повторял их с поразительной точностью. Со стороны это выглядело, как синхронный танец двух мимов, настолько слаженно они действовали — один в кадре, другой за кадром. Макс практически выполнял чуть ли не половину того же, что и Сергей. Все завороженно смотрели на них. Теперь было понятно, почему Макс так настойчиво приглашал Сергея, это был его актер, он являлся как бы его продолжением, моментально чувствовал только намек на движение и тут же делал его. После съемок Макс упал в кресло и блаженно закрыл глаза:

— Вы видели?! Вот чего я ждал и чего добивался! Он гениальный актер, он мой актер!

Я стояла с администратором Людой, которая подобострастно и преданно носилась за Максом весь день, как ураган, и боялась отлепиться от него хоть на миг, все время ожидая его гнева. И правда, когда он орал, практически всегда удар приходился на нее, но она стойко все выслушивала, стоя чуть ли не на вытяжку. Подошел усталый насмерть Сергей, ему дали накрыться байковым одеялом. Я тут же налила ему чай из термоса, он пил с наслаждением, поцеловав мою руку незаметно. Но Макс увидел, он вообще видел многое, если не все. Он был похож на пантеру, которую напомнил мне в первый день.

Я находилась здесь всего два дня, а мне казалось, что я тут уже целую вечность, мне стала понятна внутренняя организация съемочной группы, потому что я старалась не мешать и появлялась с чаем или кофе там, где это требовалось, был ли это оператор, его помощник или осветитель. За эти два дня я успела с некоторыми людьми в группе познакомиться, и мне уже улыбались, как старой знакомой. Макс все примечал, но помалкивал. Думаю, он не возражал, ему просто было не до этого. Он мог после расслабленного валяния в кресле вдруг вскочить, как ужаленный, и мчаться куда-то, увлекая за собой пяток помощников и администратора в придачу. Такие сцены не были даже комичными, это напоминало сумасшедший дом и его обитателей.

Я пыталась справиться с этим ощущением, но оно одно наиболее точно определяло все, что здесь происходило. Макс матерился редко, но тот поток слов, который я успела услышать за эти два дня, все же содержал огромное количество мата. Сергей морщился, хотя не был святым на эту тему. Я видела, что его коробит здесь многое, но когда он играл, все замирали, и я больше всех. Внутри меня все трепетало, когда я смотрела на него под софитами, словно на незнакомого мне человека, и такое фантастическое его преобразование вводило меня всякий раз в ступор.

— Ты придешь сегодня в клуб? — вдруг услышала я у себя за спиной и резко обернулась. Это был Макс.

— Разве мы перешли на „ты“?

— Ты против?

Я молчала.

— Так ты придешь?

— Макс, я не приду, это никому не нужно.

— Мне нужно.

— Перестань. Зачем? Ты знаешь, что я люблю мужа.

— Да кто же против? Я буду ждать сегодня, — сказал он и быстро пошел прочь. По дороге домой я думала, сказать об этом Сергею или нет. Он страшно устал. Мы, естественно, никуда не пошли, после душа Сергей завалился спать, а я сидела в интернете. Ягуар, как всегда, подобрал для меня кучу материала для диссертации, так что я уже отчетливо видела ее будущие очертания, правда, он ругал меня, на чем свет, что работа моя застопорилась, но я постаралась его успокоить. В девять позвонил Макс, я взяла трубку и ушла на кухню, чтобы не разбудить Сергея.

— Почему ты не пришла?

— Я не собиралась никуда. Сережа устал и спит.

— Я хочу тебя!

— А я нет. Прощай!

— Подожди! Я ничего не прошу, только будь рядом. Просто будь. Я так хочу увидеть тебя. Завтра будем снимать одну сцену, почитай сценарий, двадцатая страница, это для тебя.

— Я же сказала — нет!

— До завтра, — сказал он и положил трубку.

Утром я почитала все-таки сценарий, но, ничего не поняв, решила немного отдохнуть, и тут зазвонил телефон. Это был, конечно, Макс:

— Ты не приехала.

— Не приехала.

— Я ждал, ты не знала?

— Твое дело. Мне все равно.

— Мне пришлось заставить подготовить другую сцену.

— Это твоя работа.

— Но я готовил сцену для тебя! Черт возьми, ты хочешь, чтобы я у тебя в ногах валялся?

— Иди к черту!

— Прошу тебя…

— Нет!

Он долго молчал, я терпеливо ждала. Почему-то я не могла бросить трубку.

— Ты жестока! Чего ты хочешь?

— Ничего.

— Я сделаю все, что ты хочешь! Прошу, приезжай, не заставляй меня унижаться. Ты мне всю крышу снесла, я думать ни о чем не могу. Прошу тебя…

— Хорошо, я приеду. Только пришли за мной машину.

Я решила наполнить термосы, один чаем, другой — кофе и приготовила побольше бутербродов. Сергей, наверняка, не пойдет поесть куда-нибудь. „Этот маньяк Макс не отстанет, — думала я, — Что делать? Вдруг он как-то навредит Сереже…“ Я решила, что пусть он делает свои пробы, тем более, что Сергею нравилась эта идея. Машина посигналила внизу, приехал Вася. Он смущенно смотрел на меня.

— Простите меня, Лена, но я человек подневольный. Макс Андреич просил завезти вас сначала на студию.

— Ну что ж, везите, если он сказал.

Мы поехали на студию, где Вася отвел меня к каким-то теткам. Они деловито усадили меня перед зеркалом, которое было задрано высоко, так что я себя даже не видела, и начали колдовать. Мяли и мазали мне лицо, что-то творили с волосами. После получаса их работы я, увидев себя, чуть в обморок не грохнулась. Передо мной в зеркале сидела абсолютная инопланетная стерва с зализанными волосами, прихотливо изогнутыми бровями и капризными губами. Волосы чем-то обильно смазали, и они были серебряного цвета. Мне приказали раздеться, снять даже белье. Когда я возмущенно попыталась спросить — зачем, мне равнодушно ответили:

— Так С*** приказал.

Я плюнула и разделась. На меня натянули скользкий серебристый комбинезон, который казался второй кожей, а это значило, что все линии моего тела были прорисованы до мельчайших подробностей. Я ужаснулась, но было поздно. Руки мне намазали прозрачным составом с серебристым отливом. Заглянул Вася, приоткрыл рот и радостно спросил у теток:

— Можно забирать? — словно я являлась реквизитом.

— Накинь, — сказала одна из теток и дала мне длинный теплый халат. Я вышла в коридор, Вася повел меня куда-то. Наконец мы вышли и сели в машину.