МеЛ

Сколько веревочке ни виться…

— Возможно, она туда и отправилась.

— Благодарю Вас.

Чеккето Пазини не был доволен другом Арни.

— Что?! Ты мне брось про Монте и Карло! Ищи ее, где хочешь!

— Но…

— Ты три дня присутствовал на похоронах этого проходимца Лоренса, а нужно было выяснить, по какой дорожке пойдет следствие.

— Так я же узнал…

— Долго узнавал! Ищи девчонку, где хочешь!

— Чек, бога ради, как брату, скажи, зачем? Полиция не в курсе, что она паслась возле Лоренса.

— Ты ошибаешься! Какого черта она показывала ему кулак, если она не знает его?! Да какая бы она прощелыга не была, любоваться продырявленной башкой среди ночи не стала бы. А она без эмоций смотрела на него. Значит, она его знает! Знает! Полиция не дура! Они проверят всех постояльцев отеля и, может, кто-то скажет, что уходя с пляжа, последним видел мисс Крафт… в обществе известного ей мистера Лоренса. Вот так! Это я тебе скажу, недалекий мой брат.

Арни Пазини на самом деле был братом Чеккето Пазини. Но в многочисленном итальянском родстве Пазини он был тем самым „уродцем“, без которого не обходится никакая многодетная семья. Но без услуг которого не обходится никто в клане Пазини. Это было многочисленное семейство однофамильцев, связанных кровным родством и занимающихся контролем перевозок всех товаров с Аппенин на Американский континент. Вот именно там и пересеклись пути Артура Лоренса с Чеккето Пазини. За что и остался „загорать“ под звездным небом красавец-мужчина.

— Я тебе скажу Арни, но ты не обижайся.

Младший сел поодаль от старшего, на расстоянии руки.

— Ну что опять?

— Ты — идиот, Арни!

Чек старался казаться суровым.

— Бесчувственный идиот. И я растолкую тебе, отчего я так обижен на твою глупость. Во-первых, то, что полиция может выйти на нее, это ты, я надеюсь, понял. Во-вторых, ты настолько „задохнулся“ там в воде, наблюдая красавицу на выпасе, что так и не решился выйти после нее, вынуть пулю из лба этого тупоголового, а пистолетик-то у тебя… меченный, дружок. Мокренько прежде всего под твоими штанами будет. Я тебя давно предупреждал, брось ты свой бред насчет „меткости и не раскрытости“ этого „кольта“. Смени пистолет! Нет, ты опять им же сунулся в это дело! А Лоренс — это тебе не Джеферсон, с его борделями. Полиция может поднапрячься ради бывшего мэра города. И тогда что? Тогда, голубчик, будет… в третьих, я голову свою подставлять не намерен.

Пазини-старший, громко сопя, втянул воздух носом. Но, обняв пятидесятилетнего братишку, улыбнулся.

— Ну, ну, забудем. Конечно, я тебя не брошу. Тебя никто не собирается бросать. Я еще в-пятых хочу сказать, Арни.

Пазини убрал руку с плеча худенького Арни Пазини.

— Я, Арни, все еще не пристроен. А ты не чешешься.

Арни был сильно удивлен.

— Чек, но после пятой женитьбы ты вроде бы, как бы… собирался подождать со следующей. Разве это не твои слова, что „старость сделала тебя несколько чувствительным к… частым автокатастрофам, в которые всё попадают и попадают твои милые женушки“.

Пазини старший поморщился.

— Ну и говорил. И что? Я вдовец! Имею я право на подругу жизни или нет?

Пазини младший пожал плечами.

— Но прошло только два месяца…

— Вот именно! Два месяца побриться не для кого! А мне только семьдесят!

— Семьдесят один… с половиной.

— Молокосос! Половинки мои подсчитывать будешь! Девку достань! В Монте или где, но найди! За Лоренса мы крупные деньги сняли, есть на что и шестую свадьбу отгулять. И на похороны останется.

Пазини переглянулись. Старший поплевал в сторону.

— Не твои, дурачок, не твои.

Чек вздохнул. Обнял притихшего брата.

— Разгуляться не с кем. Оттянуться под пальмочкой с приличной женщиной… Одни шлюхи кругом! Так и норовят промахнуться — вместо гульфика в карман влезть!

— Да эта тоже не святая. Ее номерок Макс, хозяин отеля, оплачивал.

Чеккето грозно „заткнул“ брата.

— Ты на репутацию этой куколки, претендентки на мою руку, дегтем не капай. И-щи! Все!

* * *

Сегодня у Джудит был замечательный вечер. Она вернулась в свой номер в приподнятом настроении.

„Ура! Я выиграла! Не бог весть сколько, но и за это спасибо, судьба“.

Джуд молитвенно сложила руки и скосила глаза на журнальный столик возле кровати. На этом месте в отелях лежали библия и список телефонов мест развлечений. Сейчас она косила на библию. Развлечения будут чуть позже.

Ее пригласил в ресторан партнер по сегодняшней игре, некто Пазини. Они уже перешли с ним на „ты“ и она нежно заглядывала ему в глаза при удачном раскладе карт. Называла „Чудо-Чеком“.

Джуд крутилась перед зеркалом, прижимая к себе то одно, то другое платье. Ну третьего и не было. Так что сильно задумываться над выбором она и не могла. Выбор пал на бледно-зеленое.

„В этом я хорошо „нагрелась“ в одном из казино Нью-Йорка, где повисла на руке какого-то лопушка из Сент-Луиса. Он называл меня в этом платье „моя гусеница“. Вот я и сжевала нежный сент-луисский стручок“.

Прижав платье к груди, Джуд покружила по комнате, предаваясь приятным воспоминаниям. Но, посмотрев на время, кинула платье на кресло и поспешила в ванную.

Голая, обтирающая красивое ухоженное тело теплым полотенцем, она прошла к сумочке, где у нее лежал фен. Тряхнула золотистыми, чуть осветленными волосами в легких волнах природных завитков, включила фен и, заложив ногу на ногу, принялась сушить оставшиеся капли воды.

И вдруг вспомнила, что весь вечер хотела примерить свое новое украшение. Кстати сказать, единственное украшение. С тех самых пор, как ей пришлось откупаться от какого-то „барана“, гардеробщика. Тот поймал леди с чужой шубой на плечах. Она хотела примерить украшение „красавчика“ с лос-анджелесского пляжа. Джуд отложила фен, тряхнула пушистой копной волос и, все еще голая, прошла в спальню. Там она достала спрятанное ею украшение, уже скрепленное шелковой нитью в месте разрыва цепи. И, подойдя к высокому, в рост, зеркалу, надела украшение на шею. Она улыбнулась себе. Таинственно, многообещающе. Но что-то не давало ей полноты ощущений. Кажется, ей не хватало света. Джуд осмотрелась, включила полный свет, и снова подошла к большому зеркалу.

Она глубоко вздохнула, что еще выше подняло ее небольшую, но еще упругую грудь. Полоска волос у лобка отвлекла ее внимание. Джуд решила прикрыться. Она круто развернулась и пошла в гостиную, надела трусики. Но только она направилась обратно в ярко освещенную спальню, как шум и грохот на лоджии заставили ее замереть.

Джуд схватила полотенце, прижала его к груди, и тихонько стала подходить к открытой двери лоджии.

— Эй, кто там?

— Мадам, я приношу свои извинения, но… я не к вам. Я… Мне двумя этажами выше. Простите, мадам.

Ей виновато улыбался молодой мужчина лет тридцати в джинсах и клетчатой рубашке.

Джудит вдруг осознала, что стоит напротив него почти голой. Она тихим голосом произнесла: „Немедленно убирайся с моей лоджии. Хочешь неприятностей?“

Повернуться спиной и бежать к халату она боялась, мужчина мог напасть на нее сзади.

Джуд широко раскрыла глаза, смотрела на непредвиденное обстоятельство. Быстро соображала, как вести себя с ним.

А „обстоятельство“ это хулиганисто ей улыбалось. Мужчина сделал успокаивающий жест рукой.

— Все, мадам, все, сейчас уйду. Не нужно шума.

Он подпрыгнул до перекладины, подтянулся на сильных ловких руках, и вот-вот поднялся бы на лоджию этажом выше, но там вдруг раздался чей-то голос.

— Ах, какой чудесный вечер, правда, дорогая?

Мужчина в клетчатой рубашке отпустил руки и мгновенно полетел вниз… Джуд даже закрыла руками рот, чтобы не закричать. У нее был двенадцатый этаж. Она подбежала к бортику, наклонилась… И вздохнула с облегчением, увидев, как „ненормальный“, зацепившись каким-то чудом, пытается ухватиться руками и перекинуть ногу через бортик лоджии одиннадцатого этажа.

Он задрал голову. Увидел ее, мимикой изобразил, как он перепугался. И тут же подтянулся, ухватился рукой за плиту двенадцатого этажа и уже через минуту был снова с ней рядом.

Джуд, пока он перемещался, практически вися на волоске от гибельной высоты, зажмурилась. А когда открыла глаза, мужчина, прижав палец к губам, просил ее не кричать. Но она грозным шепотом „попросила“ его убраться: „Слушайте, вы! А ну прекратите свой бесплатный цирк! Немедленно выметайтесь из моего номера!“

Но человек, лишь скользнув по ее „голым местам“ задумчивым взглядом, погрозил ей пальцем в ответ. Будто говорил ей: „Потише, красотка, а то сорву твои хлипкие покрывала“.

Но вот на двенадцатом этаже все стихло.

— Кажется, ушли. Ну что ж, мадам, спасибо за уют.

И он снова, ловко зацепившись за цветочные сетки лоджии двенадцатого этажа, подтянулся, чтобы перехватиться за плиту тринадцатого этажа. Но только он двинулся корпусом выше, на тринадцатом послышался душераздирающий крик: „А-а-а! Воры! А-а-а!“