Саша Сильвер

Меня зовут Бендер

— Подари, слышь, ты, малявка! — настойчиво попросил тот.

— Еще чего — подари, запросто так не отдам!

Вовка бросился было ко мне с целью забрать находку силой, но не тут-то было — я резво рванул в сторону, уж в чем-чем, а в беге мне не было равных во всем районе.

— Ну не хочешь дарить, давай меняться, — подобрел он, поняв, что не догонит меня.

— А что у тебя есть? — как ни в чем не бывало поинтересовался я.

— Жвачка заграничная! — Толстый наивно подумал, что я купился, и протянул лакомство в руке.

— Всего-то одна?! Это мало! — с притворным сожалением пробурчал я.

— Вот вторая, у меня больше нет, правда! Ну, давай меняться… — с надеждой пролепетал Вован.

— Фиг с тобой, давай две, у меня все-равно еще банка есть, — безразлично промямлив, я забрал его жвачки и протянул банку.

— Там еще газировка осталась, ты не будешь допивать?

— Пей, мне уже хватит, больше не лезет, — и я похлопал себя по животу.

Вовка-толстый, довольный собой, одним залпом заглотил содержимое.

— Что-то она какая-то соленая, невкусная, да еще и теплая! — недовольный Вова подозрительно посмотрел на меня, когда банка опустела.

Я больше не мог сдерживать своих чувств — мой рот открылся сам по себе, и я не просто засмеялся, а заржал, как лошадь, от удовольствия гомеричным, истерическим смехом человека, который исполнил свою заветную мечту. Вовка с недоумением смотрел на меня, я же не только не мог остановиться, смеялся еще громче и сильнее.

— Соленая, теплая!!! — заорал я еще сильнее.

И тут до толстяка дошел весь ужас ситуации. Он понюхал пустую банку, с омерзением отбросил ее в сторону, побагровел, позеленел, затем побелел. После этого его начало тошнить со страшной силой — нескончаемыми потоками наружу рвалось содержимое его желудка. Не в силах стоять, упал на землю и стал кувыркаться. Меня это насторожило — перестав смеяться, уставился на Вовку. Ему от этого легче не стало, просто уже задергало тело в конвульсиях. Дело принимало серьезный оборот — я не знал, что делать. Убежать домой от греха подальше или позвать на помощь взрослых? Ситуацию спасла Вовина мама — она почуяла неладное, выглянула на балкон, затем быстро спустилась во двор, подняла почти безжизненное тело на руки и понесла домой. Через несколько минут во двор приехала большая белая машина „скорой помощи“. Я же быстро ретировался домой и на недоуменный вопрос бабушки о моем скором возвращении соврал, что плохо себя чувствую и хочу спать.

Всю ночь я не мог сомкнуть глаз, мучительной болью отдавала в голове мысль о наказании за такой злой поступок. Немного жаль было и Вовку, который так сильно пострадал и физически, и наверняка психически. Виделись страшные картины мести, которая неизбежно обрушится на мою голову. Но все эти ужасы перевешивала радость от победы над таким могучим противником, ведь толстый пострадал в сто раз больше, чем я, и это обстоятельство приятно будоражило мысли. Я был просто очень горд за себя, что так круто отомстил обидчику. Лишь только под утро заснул тревожным сном.

Шли дни, а Вовка-толстый все не появлялся во дворе. Детвора была весьма довольна этим — особой симпатии к нему никто не питал. Всегда найдется человек, присутствие которого неприятно всем, а его отсутствие явно разряжает обстановку. Для меня оставалось загадкой, где он сейчас, и почему не выдал меня взрослым, чтобы меня наказали? Прошло некоторое время, и бабушка сказала мне, что соседский мальчик Вова сильно заболел сначала отравлением желудка, а потом какой-то психической болезнью. Своего врага я так больше и не увидел, а скоро его семья совсем переехала жить в другой город. Со временем я стал забывать этот случай, но иногда память нет-нет, да и рисовала мне картину Вовкиной расплаты за мое задетое самолюбие. Лишь одного я не мог понять в свои шесть лет — почему же все-таки он не сдал меня взрослым?

Ответ на этот вопрос я получил позднее, когда стал немного разбираться в людях, анализировать события и процессы отношений. Поведение Вовки было стандартным — он был сильным, когда издевался над слабыми, когда же его опустили дальше некуда, да еще таким варварским способом, он просто резко ослаб морально в своих собственных глазах. Не сдал меня потому, что не хотел упасть еще ниже — в глазах окружающих. Это поведение обыкновенной жертвы — его наказали, и вместо того, чтобы противостоять этому, он упал на дно, скрыл все, чтобы не быть еще более обиженным, уже другими людьми, которые наверняка будут постоянно указывать пальцем и смеяться за его спиной. В это же время я узнал, что он после того случая не мог долго оправиться, даже постоянное вождение к светилам медицинской науки не возымело действия — мальчик упорно не хотел ничего никому рассказывать и выходить из дома. Родителям пришлось переехать в другой город из-за своего чада, но он навсегда так и остался неизлечимым параноиком.

Я же, напротив, жил припеваючи — кто-то из дворовых ребят все же видел сцену падения авторитета Вовы-толстого, и по всему району поползли слухи о моих хулиганских проделках, которые в основном были выдумкой. Как бы то ни было, но мой авторитет среди местных мальчишек взлетел с нуля и до небес — вот таким образом я превратился из тщедушного тихони в грозу всей местной детворы. Такой поворот событий меня явно устраивал, ведь, кроме того, что я наказал врага, получил за это с него куш в виде двух жвачек, так еще и выбился „в люди“. Таков был мой первый опыт мошенничества, который и дал начало другим событиям в моей жизни и определил судьбу. Именно тогда я понял, что не обязательно быть большим и сильным, чтобы иметь власть над другими. И этот свой опыт я постоянно стал применять в повседневной жизни, обманывая и детей и взрослых. Было явно видно, что большинство людей — недалекого ума и прямолинейны, и это обстоятельство нельзя было не применить в своих корыстных целях.

* * *

На следующий год я пошел в первый класс. Большинство ребят класса было из моего детского сада, и поэтому авторитет моей личности не только не утратил силу, но даже возрос. Незнакомые мальчишки из других мест, видя, как почтительно относятся ко мне друзья, посматривали на меня с опаской и общались осторожно, без гонора. Я же, не упуская времени, развил бурное поле деятельности — начал по мелочам разводить одноклассников на мелкие деньги, устраивал розыгрыши, но самой главной фишкой было издевательство над нашей молодой учительницей. Нет, я не хулиганил на уроках, не нарушал дисциплину, но при каждом удобном случае поправлял педагога, когда она ошибалась, даже пытался давать советы по преподаванию. Уже в то время я понял, что взрослые совсем не такие идеальные, как кажется — у каждого есть привычки, манера поведения и уязвимые точки. Для моих одноклассников же взрослый человек, тем более педагог, был незыблемым авторитетом, нечто вроде идола. Возможно, я быстрее их поумнел, и общался с учителем на равных, что ее бесило до ужаса, а поделать она ничего не могла — в своих замечаниях я всегда был прав. Ребята за это чуть ли не молились на меня, и уже в третьем классе я был известен всем учителям школы и ученикам.

Однажды я где-то раздобыл импортную жвачку, сел за парту, и начал медленно-медленно, чтобы все заметили, разворачивать яркую обертку. Сиюминутно возле меня образовалась стайка завистников.

— Олег, дай откусить, — плаксиво-просящим голосом начал самый шустрый, — ну хоть немножечко!

— Не дам, не видишь, что ли, самому мало!

Ребята, недолго постояв возле меня, разбежались по своим делам. Я же достал из кармана еще одну жвачку, советского производства, по цене 10 копеек за штуку. По вкусу это чудо русской жвачной промышленности явно уступало импортному продукту, однако по размеру они были просто братьями-близнецами. Завернув нашу резину в заграничную обертку, я понял, на чем здесь можно поживиться. После школы я накупил кучу дешевых резинок.

На следующий день в классе предложил купить у меня импортную жвачку по цене пятьдесят копеек. Сразу нашелся желающий — Ромка, который сидел на задней парте.

— Только уговор, — сказал я, — обертку мне отдай, я их коллекционирую.

— Ух ты, ну и вкусная, — защебетал он радостно, жуя обыкновенную дешевку, — не то что наши делают!

Такова сила человеческого самовнушения — в Америке одна фирма выпускала якобы таблетки от рака, и очень удачно сделали рекламу. Мало того, что нажили капитал, получили какую-то премию за то, что действительно несколько человек излечились от недуга. Немалым было удивление этих покупателей, когда выяснилось, что контора продавала простые витамины. Вот тебе и мошенничество — кому-то действительно спасли жизнь!