Андрей Ратеев
Раб синей лампы
Освежившись в душе, согревшись пряниками, с крепким чаем, заваренным смягчившейся старушкой, красочно рассказавшей о телефонном ажиотаже, случившемся после его исчезновения, Аким подсел к компьютеру. Развернув помятый, сложенный вчетверо листок мелованной бумаги, Лопухов еще раз перечитал послание Фимы. Шифровка, о раскодировании которой так горячо и навязчиво пекся Куглер, судя по всему, была не меньше не больше, чем некий сетевой номер, а точнее — записанный в допотопном формате, применявшемся даже ранее IPv6, адрес неведомого хоста.
Прояснять подобные загадки Аким начал чуть ли не сразу после окончания университета. Да, не все сегодня помнили устаревшие тексты соответствующих RFC, но сумма, обещанная Фимой, по мнению Лопухова, была явно завышена. Впрочем, простота задачи вкупе с отличным вознаграждением, составляли аппетитный бутерброд, откусить от которого Аким не отказался бы и раньше, а в теперешнем положении и подавно. Обтерев салфеткой пыль с дисплея, Лопухов включил питание компьютера. Зацепившись модемом за провайдера, Аким загрузил тщательно им спроектированную, но постоянно обновляемую, программу-сканер. Попинговав окружение цели, выбирая адреса из пула объемом в сотню номеров, Лопухов дважды анонимировался, и приступил к осторожному сканированию активных сервисов загадочного хоста. Умело дезориентировав антисниферские средства жертвы, Аким настроил „длинное ухо“ на наиболее популярные, некогда, форматы пакетов, включил „пылесос“.
Спустя двадцать минут, выключив модем, Кима стартовал анализатор перехваченного трафика. С удовольствием наблюдая, как воссоздаются фрагменты диалога далекого клиента с выполнявшемся на заинтриговавшем Фиму хосте http-сервере с индейским, давно забытым именем, Лопухов с гордостью вспоминал, сколько подобных наивных инфосистем он взломал за свою, в общем, не очень длинную, жизнь. Расковыряв сеансы идентификации и аутентификации далекого невидимки, Аким сохранил зашифрованные пакеты, и снова включил модем. Раньше, когда он был юн, горяч, и неопытен, Лопухов ринулся бы раскодировать закриптованные фреймы, но последние три года, экономя драгоценное время, поступал более рационально. Даже не утруждаясь поиском дырок в наверняка непропатченном софте сервера, Аким, постучавшись в заглавную страничку, в ответ на серию запросов, тупо инъектировал припасенные ранее, шифрованные посылочки. Поковырявшись еще около часа, Лопухов, наделив неприметный аккаунт рутовыми привилегиями, открыл пробную сессию, подчистил логи, и аккуратно терминировал сеанс. Щелкнув тумблером питания старенького модема, Аким принялся за формирование суммирующего отчета…
Подраздел 4. Пельменная „Галактика“
…и простым арифметическим действием,
понятным людям, решить этот вопрос…
Вторые сутки безвылазного сидения в квартире Куглера заканчивались так же, как и начались — абсолютно безрезультатно. Когда коренастый, мордастый Сережка, вместе с бригадой таких же, как он, мордоворотов, провозившись полчаса с входной бронированной дверью, ворвались в квартиру, она была пуста. Явные следы пребывания в ней человека еще больше взбесили бригадира и его неуклюжих подмастерьев. Откуда было им знать, что в спальне, под широкой кроватью, давно был оборудован лючок в пустующую этажом ниже, выкупленную каким-то чудаком-провинциалом, однокомнатную, с вечно задернутыми плотными шторами за мутными стеклами, маленькую квартирку.
Когда лампочка сигнализации резко запульсировала
Перевернув вверх ламинированным дном всю берлогу Куглера, просидев в ней более двух суток, тупо надеясь на чудесное возвращение беглеца, Сережка все-таки отважился побеспокоить босса. Прибыв на место, Египетский, первым делом удостоил каждого члена бригады, не сделав исключения для бригадира, увесистыми, размашистыми пощечинами, больше походившими, все же, на хуки слева и справа. Затем, несколько успокоившись, энергично и весьма одноэтажно высказался в адрес присутствующих, вежливо вспомнив их ближайших родственников. И, успокоившись уже совершенно, ударом кулака разбил в черепки большой керамический горшок с фикусом Бенджамина, рассыпав по ковру чернозем и мелкую гальку. Грузно проследовав на кухню, выпил большой стакан холодной воды, проливая ее на дорогой кашемир. Тяжело опустился на табурет, расстегнул верхнюю пуговицу пальто.
Просидев несколько минут неподвижно, уставившись мутным взглядом в испачканный грязными подошвами пол, тяжело вздохнул, и, медленно поднявшись, раскачиваясь, как матрос во время качки, направился к выходу. Вынося вперед для очередного шага правую ногу, Семен Феофанович заметил прилипшую к ботинку бумажку. Остановился, и, упершись в стену правой рукой, быстрым движением левой, отлепил листок. Перевернул, поднес к светлому пятну сияющего ночника. Обрывок старой, грязной газетенки, с плотно прижавшимися друг к другу, набранными мелким шрифтом, объявлениями, испачканный какой-то коричневой дрянью. Брезгливо разжав пальцы, вдруг, резким, неожиданным для тяжелой фигуры движением, Египетский поймал клочок бумаги, начавший было, как-то по-осеннему, опадать на ламинированный грунт. Быстро поднес к глазам и вслух прочел обведенное красным фломастером короткое объявление.
— Ко мне, быстро! — Коротко рыкнул Египетский, и, передав клочок Сережке, выдал отчетливые указания. — Ну ты, это самое, живо, мать твою, адрес надыбал! — И грубо ткнув в объявление, прорвал в нем дырку…
Связавшись с Вениамином, Сережка, как сумел, передал приказ босса и продиктовал цифры телефонного номера. Ровно через десять минут, мобильник Египетского прокурлыкал „полет валькирий“. Выслушав доклад, Семен Феофанович, захлопнув откидную крышечку трубки, аккуратно спрятал ее во внутренний карман дорогого пальто.
— Едем. — Коротко распорядился громовержец. — И только попробуйте упустить щенка!
…Аким аккуратно свернул отчет, распечатанный древним матричным Epson-ом на желтоватой, дешевой бумаге, и спрятал его в нагрудном кармане майки-поло. Десять минут назад он намылил письмецо Куглеру, телефон которого, почему-то, был отключен, и, назначив встречу в хорошо знакомой обоим еще со времен студенчества, закусочной с напыщенным названием „Миллениум“, не спеша, собирался на выход. Одев заштопанную расщедрившейся Захаровной, куртку, застегнул молнию, оглядел комнату рассеянным взглядом.
— Лидия Захаровна! Пойду, пройдусь, куплю чего-нибудь на ужин. Кстати, мне сегодня обещали долг вернуть, так что, за комнату с вами я расплачусь.
— Ладно, уж… — Захаровна обрадовано засуетилась. — Хлеба купи, бородинского! — Крикнула вдогонку Акиму, и загрохотала щеколдами.
Выйдя из темного подъезда, Лопухов повернул направо, и зашагал к остановке. Но, сделав не более пятнадцати шагов, Аким остановился, напряженно прислушиваясь. Рев форсированных двигателей, приближающийся по тихой, окраинной улочке, заставил Лопухова попятиться и прижаться спиной к грязной стене пятиэтажки. Две машины, черные, с раскосыми глазами фар и злобными мордами, резко затормозили у подъезда. Аким вжался в тень от балкона, и замер. Хлопнули дверцы, выскочившие из машин „трактористы“ в черных кожаных куртках, протопали по лестнице наверх. Вслед за ними, покачиваясь, как авианосец в шторм, быстрыми шагами в подъезд вошел грузный, квадратный, в хорошем пальто, серьезный господин.
— КАзлы на меринах! — Зло прошептал Лопухов, и, дождавшись, когда железная дверь в подъезд захлопнется, прижимаясь к стене, быстро скрылся за обшарпанным углом дома.
* * *
Игорь Валентинович Блинович, повесив красивую, причудливо изогнутую телефонную трубку, самодовольно улыбнулся. Рыбка клюнула. Профессионал, и самое главное, явный интеллектуал, охота за которым в последнее время занимала драгоценное внимание солидного чиновника, судя по всему, объявился. Подложный сервер, попытки взлома которого давно уже не регистрировались, пал на колени перед неким Акимом Петровичем Лопуховым, информацию о котором служба верификации только что подтвердила. Без сомнения, персоналу такого аппарата, как в ведомстве Игоря Валентиновича, не составило бы особого труда вычислить любого хакера, но с Лопуховым спецам пришлось повозиться.
Одновременно с этим прояснилась личность знакомого дочери Грошева, о котором вчера, разбудив Игоря Валентиновича, по телефону, волнуясь, рассказал Петр Феоктистович. События, развернувшиеся в Закрайске, все эти погони, стрельба и спецэффекты, только добавляли баллов IQ успешно избежавшего расправы Лопухова. А все предшествующие упражнения его на информационном поприще, в особенности, последняя работа в бригаде усопшего, не без посторонней помощи, Станислава Викторовича Орлова, были просто гениальны. Об одном можно было сожалеть — мало еще подобных специалистов работало на нужды Родины, верными слугами которой, без сомнения, были Игорь Валентинович, и подобные ему.
Хотя, успехи ИИУ, и, в частности, лаборатории Грошева, давали прочную надежду на изменение ситуации коренным образом уже в обозримом будущем. Конечно, Грошев, как и подобает ученому, мечтал об ином предназначении своего главного детища, но, как это сложилось исторически, судьбы великих открытий определяются на уровне гораздо более высоком, чем уровень технарей, какие бы звания они не носили. Более всего правящую элиту прельщала перспектива навсегда избавиться от неуправляемости быдла, которым, по определению, являлись все эти разношерстные массы. Лично Игорю Валентиновичу больше нравился термин „материал“, точнее выражавший суть предназначения оного. Служить гумусом, питательной средой, и, вместе с тем, исполнителями воли разумных небожителей, вот каковым было истинное предназначение плебса.
Грошев, по наивности, свойственной людям увлеченным, интеграция за интеграцией, строил идеальное сообщество гоминид, которое, по его убеждению, осчастливило бы каждую разумную особь, а так же избавило бы природу от пагубного воздействия интеллекта, но, как известно, и рай не стал для человека конечной целью. Поэтому, мыслящие реалистично, давно уже выбрали другой путь цивилизации, со всеми позитивными и негативными сопутствующими эффектами. И последние достижения опекаемого Игорем Валентиновичем ведомства, ощутимо прибавляли оптимизма. Впервые за тысячелетия существования иерархии власти, верховные жрецы получали возможность эффективно и напрямую, без лишних разглагольствований, управлять материалом, не демонстрируя последнему железную волю принуждения, оставляя его в счастливой уверенности самостоятельного выбора дорог жизни.
Конечно, Грошеву совершенно не обязательно было знать, что тщательно разработанный им, втайне, план реализации проекта, давно уже стал известен серьезным, ответственным людям, и претерпел некоторые изменения. Перед последним его пунктом, разумной и властной рукою, были вписаны следующие строки: „14. Создание идеального элитарного сообщества тщательно отобранных представителей, чье существование обеспечивается контролируемой ими системой UberBrain“…