Автор: Вланес

Воды соленой бешеный каскад,
Как-будто вечер хочет взять назад
Всю тишь, когда-то данную пространству:
И вот потоки хлещут наугад
Под сводом туч камней высоких паству.

Но эта тишь была всего ценней.
Попробуй, память, удержаться в ней —
Так отсвет дня присутствует незримо
В глухих аллеях, на телах теней
Поблескивая еле различимо.

Так в спящем увядают всходы слов,
Что высказать он был почти готов,
Но промолчал. И просятся наружу
И ропотом, и хрипом из снегов,
Забвения превозмогая стужу.

И если кто-то вырвется из них,
Каких плодов он помнит наливных
Бездонный запах, и каких часовен
Приделы беспредельные, где стих
С пробелом для имен их приготовлен.

И каждый слышит свой насущный бред,
Как отзвук неодержанных побед,
И это нас хранит от поражений:
О если б мог наш день оставить след,
Как проблеск правды, в пепле заблуждений.

Ты держишь птицу времени в руке,
Застывшем пятистворчатом силке:
Так мак, под солнцем стиснувший в ладони
Медовый шар, на тонком стебельке
Не держится, и цвет свой долу клонит,

Где сырость расправляет завитки
Погибших трав, где гаснут светляки,
Где ночь, к земле припавшая вплотную,
Тогда лишь разожмет свои тиски,
Когда вздохнет, вливаясь в ночь иную.

* * * 

На темных стенах — паутина дня.
Тяжелой шторы бархатные крылья
Сомкнулись, зерна тьмы в себе храня.

С размаху дождь пощечину дает
Фасаду — тот краснеет от бессилья,
Кривя крыльца битком набитый рот.

Но здесь тепло, дождя усилья тщетны,
Ареной цирка блещет циферблат,
Где виден тонких стрелок бег победный.

И голосом поющего дитяти
Под тяжестью прошедшего скрипят
Пружины холодеющей кровати.

Дверная ручка так напряжена,
Что ощущает это напряженье
В туман гардины вдетая струна.

И тонкий звук, пронизывая зал,
Дает вещам единое значенье,
Когда уходит в глубину зеркал.

Неспешно раскрываются бутоны
Цветов в оправе с выпуклой резьбой,
Так город, плотным валом обнесенный,

Волной тюльпанов отвечает бреду
Дождя и града, над своей судьбой
Приветствуя последнюю победу.

Но прошлое бесшумно, как закат,
Когда о берег в полумраке раннем
Морские волны, словно в дверь, стучат.

И если будет краток этот час,
Его воспоминанием помянем,
И он уйдет утешенный от нас.

Но прошлое бесшумно, и дробятся
Сырые книги и флакон духов,
Распространяя запах померанца.

И на столе, поставленном чуть криво,
Крупнеет статуэтка двух борцов,
Друг друга убивающих игриво.

И крепнет дождь, и с воплем в стены бьет,
Трепещет дверь, как будто в этот хаос
Через мгновенье кто-нибудь войдет.

Так женский крик стучит о потолок,
И что еще природе оставалось,
Как нам не преподать двойной урок.

Но штора постепенно тяжелеет,
Обвисли складки, ткани водопад
Еще лишь час пошелестеть успеет,

Пока внизу разбросанные зерна
Набухнут, чтоб вонзиться в хрупкий сад
Созвездьем фиолетового терна.

И дождь все глуше в форточку стучит —
О, если б в дверь! — темнеет терракота
Прелестной Коры, ржавые ключи

Звенят, болтаясь в скважине замка,
И Купидон застыл вполоборота,
И полночь, как стрела его, тонка.

Еще мгновенье, и объятье стрелок
Отпустит ночь со сломанной резьбой,
Пруд акварельный, непривычно мелок,

Качнется, со стены стирая плесень,
И разница меж ночью и судьбой
Сотрется тоже: этот мир не тесен,

Тесны обличья мира, да и то,
Когда роняешь наконечник тени,
Заснув на ослепительном плато.

В проем оконный вставлен рамы крест,
И Диоскуры встали на колени,
Шар перистый вкатился на насест,

И вещи на луче диагональном
Висят, как ожерелье, и замок
Им отвечает лязгом погребальным.

Там ручку поворачивает кто-то,
Но отпускает вновь. Пропущен срок,
На канделябрах меркнет позолота,

В тугой петле болтается пейзаж,
И океан, расплескивая масло,
Накладывает ветру макияж.

Но пальцы ветра не совсем ловки,
Чтоб прошлое, когда оно погасло,
Как платье, застегнуть на все крючки.

Грудь времени проглянет на мгновенье
С пунцовым шаром в млечной высоте,
И волны песни сменят направленье,

И час, как мальчик, с погремушкой шумной,
Промчится, пробуждая вещи те
Улыбкой, вместе мудрой и безумной.

* * * 

Как тень от высокой скалы —
Отбитая кромка земли.

Как груды холодной золы —
Кусты, что давно отцвели.

На прошлом — отсвет серебра,
На сердце — налет янтаря:

Смешались и зла, и добра
Невысушенные моря.

Не веря, что все отошло,
Слилось в эту рыхлую мглу,

Поморник вдевает крыло
В нее, словно нитку в иглу.

Звенящий, как связка ключей,
Упругий, как пламя свечи,

Разносится, словно ничей,
Крик птицы: кричи-не кричи…

И если, на век отойдя,
Опять возвратиться сюда,

То вспомнишь и запах дождя,
И все, что забыл навсегда.

Здесь хижину видно с горы,
Здесь ветра меняется строй,

Здесь звезды, стальные шары,
Подброшены детской рукой.