Александр Яковлев
Драйверы
Неправильно это. По-моему, вот в таких конкретных случаях можно как-то и попроще…
Можно, например, отволочь этих горских орлят, желательно за ноги, к ближайшей кирпичной стеночке и… А можно и не тащить к стеночке — прямо там, на грязной площадке мордой в дерьмо, и в бритые загривки по маленькой пуле: бац, бац, бац!
Ох, недемократичен я стал, негуманно мыслю, злобствую не
Это — вряд ли. Просто мысли всякие в голову лезут. По поводу и без повода. Да и надоел уже весь этот кабак изрядно. Вот и сатанею.
Но все равно — приятная заметочка. Очень хорошая информация. Почему-то нравится мне такие заметки читать. Люблю я, когда этим уродам отмороженным — и „уроженцам“, и нашим коренным питерским — кто-нибудь нет-нет да и по репке настучит. Почаще бы! Хотя и понимаю, что маленькими пульками эту большую проблему не решить. И вообще — никакими пульками не решить. В Чечне, вон, большими снарядами, „градами“ долбали. А чего добились? А ничего. Ничегошеньки! Еще хуже все стало.
Ладно. Пустое это…
К сожалению, больше ничего увлекательного в газете не обнаружил. Статья о транс-бисексуалах меня не взволновала совершенно; а кроссворд был какой-то неинтересный, с железнодорожным уклоном.
Заварил себе еще стакан чаю, включил радио. „Маяк“ передавал концерт по заявкам: „Широка страна моя родная. Много в ней лесов, полей и рек…“
Надо же! Неужели действительно „по заявкам“? А что — вполне может быть. Ностальгирует, тоскует какой-нибудь старичок по светлому прошлому. Ему, наверное, в прошлом было хорошо…
А впрочем, разумеется, было. Ведь он тогда был молодым. Кто же не знает, что быть молодым, но здоровым, даже при коммунистах лучше, чем старым, но больным — при демократах. Гораздо лучше! Да еще при наших забубенных, в одночасье перекрасившихся во все белое.
Да, широка страна, и много в ней лесов, полей и рек…
Всего в России много, но особенно — дорог и дураков. Тем и славимся. Дороги, правда, плохие, большей частью грунтовые, зато дураки — очень хорошие, качественные.
Я один из них: Виктор Сергеевич Серов, он же…
А вот с этим „он же“ проблемы у меня. Не клеится что-то. Уже больше года я мучительно „вживаюсь в образ“ Серова, но до сих пор не очень-то получается. Нет-нет, да и вспомню, кто я на самом деле. А как вспомню, так вздрогну, и наоборот.
„Грустно, девицы“, — как говаривал Ося Бендер, непривычно и неприятно. Тяжело. Актер из меня никакой. Хотя, казалось бы, и лицедействовать не надо: великое дело — фамилию сменил!
Дурак, дурак… Вот ругаю себя нехорошими словами, браню и корю, а может, зря? Какой же я дурак, если из такой неимоверной задницы вывернулся и жив при этом остался? Гоняли меня злые гопники по лесам и болотам, квартиру, гнездо мое уютное, сожгли, и самого примочить имели вполне серьезные намерения. Но ведь не удалось, не обломилось им!
Я то, честно сказать, так до конца и не понял тогда: кто, зачем и почему? Сплошной дурдом: из-за какой-то паршивой кассеты охоту на человека устраивать! Мало забот у них, что ли? Вот уж действительно — чудны дела твои, Господи. Гена Логинов по поводу той заморочки с кассетой что-то замысловатое врал, но так никаких военных тайн и не выдал, не раскололся, полковничек. Умеет качественно мозги пудрить. Прямо как Горбачев. Его спрашивают, он отвечает, но — не о чем. Специалист.
Да мне, если честно признаться, все это не особо-то и интересно. Мало меня дела их подколодные волнуют. Мои проблемы попроще: деньжонок бы на прокорм заработать, да еще чтобы и на чай с „Беломором“ осталось. Ну и по мелочам: Ольке с Лидой сапоги зимние купить надо, Саньке — куртку. Просто все, как дважды два. А у них, у тех, что „там наверху“, интересы, конечно, совсем другие. У них там интересы „высшие“ и секреты сплошь государственные. В „ящик“ глянешь — у всех морды значительные и вид суров. Сурьезные государственные люди. Личности, одним словом. Не то что мы — обыватели.
Да… Вот так глянешь на эти морды значительные и подумаешь: „А пошли бы вы все вместе со своими, то есть с государственными, интересами к…“ Ну, туда, куда Макар телят не гонял.
В общем, вся эта бодяга с кассетой — хорошо ли, плохо ли — но закончилась. Прошла, как кошмарный сон, и почти забылась. Главное — не терять здоровья и чувства юмора. Верно? Слава Богу, этого пока не потерял. Жаль только все же доброго имени, то есть фамилии своей, не сохранил.
И что это за фамилия такая в новом паспорте — Серов? Не знаю почему, но активно не нравится. Хотя, с другой стороны, лучше „Серов“ в паспорте, чем „Зайцев“ на могилке. Угрохают ведь, идиоты, запросто. Видно, время сейчас такое лихое и замысловатое — захватчики вроде бы и ушли, а их зондеркоманды вовсю еще работают, взрывают, постреливают. И такого, как я, кента им замочить — раз плюнуть.
Вляпался на старости лет в историю с географией. И никуда не денешься, ничего этим дуракам не объяснишь, не растолкуешь, что мне на всю их политическую дребедень глубоко плевать. Вот еще тайны мадридского двора! Будто бы мы, обыватели то есть, и не знаем, какое там дерьмо наверху плавает. Исполнительное и законодательное.
Однако приходится тихариться вместе со всеми своими чадами и домочадцами под чужой фамилией. Прячемся, конспирируемся, как нелегалы.
Но в принципе-то не это меня колышет. Больше всего меня раздражает и злит, что из-за этого полуподпольного бытия у меня с друзьями проблемы появились. Прямо вакуум какой-то образовался. Торичеллиева пустота. Раньше ведь у нас с Лидусей не квартира, а проходной двор был — всегда кого-нибудь занесет на огонек и стакан чая. Мой старший, Санька, даже высчитал, что в среднем не менее четырех человек в день к нам захаживало. Честное слово, не вру! Уж чем-чем, а роскошью общения никогда не пренебрегали.
Сейчас, из-за этой конспирации, не то стало. Мало кто из прежних друзей-приятелей моих вообще знает, куда я со своим семейством неожиданно слинял, в какую трещинку забился. Только самым надежным и близким сообщил свои новые координаты. Ну, разумеется, еще и те знают, с кем пришлось тогда в „болотную кампанию“ порезвиться: Коля, Боб и Юра с Геной.
Правда, и с ними я сейчас редко вижусь. И вообще мало контактирую. Крючков Николай Иваныч, однофамилец путчиста гэбэшного, резко куда-то в сторону юзнул. Почти год не звонит, не навещает, старый. А самому съездить к нему все как-то недосуг. Пару раз Юра Зальцман выходил на связь и сообщил, что сам он
Плохо, что Борька, паразит, затаился: почти месяц ни слуху, ни духу. Несколько раз звонил ему — все не застать, путается где-то… Да найдется! С ним такое и раньше случалось: пропадет, появится. Куда ему деться-то, карнаухому?
Слава Богу, что тогда, в прошлом году, еще хоть так обошлось: Борькиным рваным ухом, моей выгоревшей квартирой и сменой фамилии. В общем-то, если трезво разобраться, легко отделались. Как говорил Карлсон: „Пустяки, дело житейское“. Да и забываться уже все потихоньку стало, покрываться дымкой, зарастать, как те
С деньгами, правда, проблемы…
Так они у меня всю жизнь! Не деньги — проблемы. Невезучий я на деньги, неудалой.
Завтра наведаюсь на Сенной рынок, пошатаюсь среди знакомой торговой публики, может, какая-нибудь работенка и наклюнется. А то, ведь, в самом деле — под лежачий камень портвейн не течет.
Глава третья
Город был наводнен или, лучше сказать, „наспиртован“ веселящей жидкостью до предела. Чисто „самопальные“ и не очень „самопальные“ водки, настойки, наливки, ликеры разливались в бутылки едва ли не в каждом подвале и сарае. Грузовики-спиртовозы, железнодорожные цистерны из дальнего зарубежья и бывших братских республик шли в город непрерывным потоком, обеспечивая утоление ненасытной жажды миллионов россиян и занятость десятков тысяч людей. Объемы огненной воды измерялись кубо-километрами. И хотя цены на сивуху за последние годы сильно не поднялись, деньги в этом деле крутились очень большие, астрономические деньги.
Отказавшееся в начале своего зарождения по непонятной причине от монополии на производство и продажу спиртных напитков, а вернее — по непонятной для большинства непосвященных граждан, россиян, понимаешь — юное российское государство наконец-то хватилось, включило свои механизмы принуждения и насилия. Но остановить раскрученный маховик рыночной ликеро-водочной стихии оказалось непросто. Энергия этого маховика оказалась столь сильна, что затягивала в свою орбиту и разрушала любые неокрепшие государственные структуры и механизмы.