Александр Яковлев
Драйверы
— Все у тебя хорошие, и сам ты хороший человек, Витюша, а вот я… — грустная нотка проскользнула в голосе Боба.
— Что — я? Ты тоже ничего, бывают и похуже. Ленин, Гитлер, Пиночет…
— Ага… Спасибо на добром слове.
— Пожалуйста.
— Значит — едем?
— Если ты вписываешься — да. Но ты пока не суетись. Знаешь ведь мой основной принцип?
— Какой? Новый? — живо отреагировал Боб.
— Нет, старый.
— Откуда же мне знать? Ты, Витька, ведь из одних принципов состоишь. Принципиальный ты наш! Их у тебя больше, чем блох у обезьяны. Какой именно?
— К тебе по-человечески, а ты… Свинья ты, Борька, свинья и паразит. Я не о всех принципах, я — о главном.
— Ну, не тяни кота за хвост. Какой?
— Главное — не суетиться под клиентом. Думаю, завтра двинемся. К тому дело идет. Так что не суетись и не горячись, возьми себя в руки. Я с ним, с хозяином этим, на полчетвертого „стрелку“ забил у „Техноложки“. Ты, давай, тоже подваливай — вдвоем и возьмем его за зебры. Подъедешь?
— Обязательно.
— Подруливай. Я думаю, он насчет тебя возражать не будет. Не должен… Я в любом случае рогом упрусь, скажу, что без тебя не поеду. Деньги те же, а вдвоем быстрей долетим. В общем, я тебя, как Ося Кису, мальчиком на борт возьму. Я — капитан, а ты — помощник. И не вздумай пререкаться, ефрейтор!
— Любишь ты, Витька, начальником быть.
— Нет, Боря, дело не в этом. Я тебе потом все расскажу: есть мелкие нюансы. А ты что торопишься, как голый в баню? Что за нужда?
— То и тороплюсь. Попал я, Витька, — Боб тяжело вздохнул. Умеет он это — вздыхать глубоко и задумчиво. Как корова.
— Ну, понял я, понял. Кинули тебя, не заплатили за интеллектуальный трехдневный труд.
— Да нет, конопатка сруба — это ерунда. Он мне и всего-то полста бакинских должен. Был…
— Ты его убил разве?
— Говорю же — по шее чуть не стукнул. Повздорили, в общем. Да черт с ним, с этим козлом! Витя, я гораздо хуже попал. Еще раньше.
— Что значит — попал? „Попал“ бывают разные… Наехал
— Ну… Я сейчас… как бы это помягче сказать — не при деньгах, что ли?
— Э-э… Удивил. Попал он — не при деньгах. А я вот жру с золотых тарелок серебряными вилками, после чего хезаю в платиновый унитаз. И вот что интересно, доктор — поем черной икры и хожу исключительно черной икрой, поем красной…
— Да ладно тебе прикалываться! Сижу, Вить, без копейки, без ломаного гроша в кармане. Да еще и с халтурой этой пролетел. Даже на папиросы денег нет. Верка уже все уши мне отгрызла, скоро нос отвинтит. В общем, шел, споткнулся, упал… Депрессия у меня. Понимаешь?
Как не понять… „На кухне тараканы, оставив хлеб, задумались слегка. В буфете тихо дребезжат стаканы, и сырость каплями свисает с потолка…“ Это я понимал очень хорошо. Финансовая пропасть — самая глубокая, в нее можно падать всю жизнь. Я и сам сейчас в нее летел без парашюта. Но депрессия — это что-то новенькое. За сорок с лишним лет нашего знакомства такого я от Борьки, кажется, еще не слышал. Надо же — депрессия!
— Что, совсем худо?
— Хуже не бывает, практически — нуль рублей, нуль копеек. Все счета во всех швейцарских банках отморожены.
— Ну, позвонил бы. Я хоть и не банкир, но полтинник-то мы с Лидуськой наскрести всегда сможем. На крайний случай — у
— Смешно — до получки… Хорошее все же время было: аванс — получка, аванс — получка, — ностальгически вздохнул Боб. — Два раза в месяц — праздник… Фигли мне твой полтинник, Витька?! Мне этих полтинников, знаешь, сколько надо?
— Догадываюсь.
— Вот и я — о том же. Да и неудобно как-то. Я ведь, Витюха, того… И гараж твой, и машину… Ты не ори на меня только!
— Продал, что ли? Так это — твое теперь, законное. Как говорится, дело хозяйское. Мог и взорвать, а всего-навсего продал. Погоди, погоди… Там же „капусты“ — мешок можно было срубить. Вагон и маленькую тележку. Ты куда, собака, деньги дел?! А ну, рассказывай…
— Я же говорю — депрессия. Если бы продал… Вернее, продал, но…
— Не жуй сопли! Заложил, что ли?
— Ничего ты не понимаешь. Еще хуже, Витя… — он снова тяжко вздохнул.
Я сразу все понял — просадил, гад! Наверняка, в карты проиграл. Он же зарок Верке своей давал — до карт не дотрагиваться! Интересно… Раскодировался на колоду или зарок снял? Совсем больной! Хуже алкоголика…
— Ну, не на игровых же автоматах — и гараж, и „тачечку“? Ну
Глава десятая
Оружейный бизнес был, есть и, наверное, долго еще будет одним из самых прибыльных. Вот, к примеру: себестоимость автомата АК-47 калибра 7,62 мм, „дедушки“ всех последующих поколений Калашниковых, в застойные годы равнялась стоимости одного комплекта солдатского обмундирования — хлопчатобумажного. А именно, тринадцать рублей восемьдесят копеек.
По крайней мере, так утверждал майор Нуррулин — зампотех отдельного 496-го батальона специального назначения, в котором я служил в семьдесят втором и семьдесят третьем. Еще при маршале Гречко.
Не сильно выросла она и в последующие годы. Зато реальная, то есть рыночная, цена Калашникова ниже тысячи долларов на внутреннем рынке ни разу не опускалась. На внешнем рынке, конечно, дешевле: превосходные российские „калаши“, любимцы всех борцов за независимость — около четырехсот баксов. Не очень много, но все дело в себестоимости. Так, один из директоров Ижевского оружейного завода, производящего эти классные машинки, как-то по случаю на всю страну по радио признался, что себестоимость в производстве одного „изделия“ не превышает пятидесяти долларов. Ну, пусть приврал этот директор, чтобы налоговой инспекции мозги запудрить, пусть будет еще дороже — семьдесят. Все равно, рыночная стоимость не менее чем в пять раз выше себестоимости. А это пятьсот процентов прибыли. Пятьсот!
Что-то, помнится, товарищ Маркс по поводу проклятой буржуазии говорил, насчет того, на какие подлости и гнусности готова пойти она, буржуазия, из-за каких-то жалких двухсот-трехсот процентов.
Реальная, не марксовская жизнь, которая всегда оказывалась сложнее любой схемы, в чем-то опровергла бородатого философа, а в чем-то и подтвердила… Во всяком случае, с процентами прибыли он точно угадал. За пятьсот процентов молодые, не по возрасту — по стажу, российские буржуины глотки рвут всем подряд, кто хоть на йоту, на ангстрем, приблизится к их любимому оружейному бизнесу!
Круг их тесен и сплочен — все оттуда, из номенклатуры партии, армии, КГБ… У них свои правила игры, свои правила жизни. Чужакам там нет места.
Для сохранения внешних приличий они создают некие официальные конторы типа „Росвооружения“, наверное, даже платят в казну какие-то налоги. Бывает, и интервью журналистам дают… Не всем подряд, конечно, а лишь тем, у кого здоровье не сильно подорвано… пластидом.
Но это — то, что на виду, а за кулисами — ой-ой-ой! Мрак. В швейцарских банках, наверное, скоро сейфов не хватит для складирования миллиардов долларов, полученных нашими торговцами за самое-самое…
Бизнес на торговле оружием процветает и в других странах, разумеется. Куда же без этого? Но почти всегда легальный. С уплатой налогов в казну по полной программе. За нелегальную торговлю оружием там, в других странах, такие срока огромные шьют! Не приведи, Господи. От пожизненных и выше. А наши „бизнесмены“ — все под себя гребут, и ни с государством, ни даже с производителями, которые этот специфический товар куют, делиться не очень-то хотят. Все — в свои карманы бездонные.
Никакие иностранные шпионы и диверсанты столько вреда не принесли России, сколько эти жадноватые ребята. И тащат, тащат, тащат… Хватают, хапают, как будто в гробу карманы есть!
Все, кто хоть что-то понимает в российской экономике — вернее, в российском бытии, поскольку, экономика — это все же наука, а у нас… — не сомневаются, что официальные вывески торговцев оружием — верхушка айсберга. А о том, что находится ниже уровня воды, можно только догадываться, основываясь на редких и не очень вразумительных сообщениях средств массовой информации.
То промелькнет сообщение по „ящику“ об „убитом двумя выстрелами в голову на вилле в Подмосковье некоем директоре фирмы, торговавшей оружием, бывшем офицере ГРУ“. То в шестисотом „мерсе“ какого-нибудь отставного полкана-горемыку взорвут почему-то…
И не только шестисотые у них есть — и „вольвы“ всякие, и виллы на Лазурном берегу имеются, и еще много чего всякого-превсякого неподвижного. Однако не завидую им, нет — поскольку век их недолог, да и дети у них…
Вот недавно в газетах появились публикации о шестнадцатилетнем мальчике, перестрелявшем где-то под Парижем из папиных „акаэма“ и „пээма“ всю свою семью… А вся перестрелянная и недострелянная родня у мальчика этого — и дяди, и тети, и дедушки — почему-то сплошь генералы армейские и гэбэшные. Да и папа — „крупный российский бизнесмен“.