Иван Скобарь

Пушок

Завершив приготовления, Кузьма поспешил к выходу, но вдруг над чем-то задумался и остановился на полдороги. Вернувшись на кухню, он положил заряженный обрез обратно на стол, раскрыл холодильник, достал оттуда непочатую бутылочку „После баньки“ и, откупорив пробку, налил себе полный стакан.

— Ну, значит, чтоб земля тебе пухом, — строго и торжественно произнес Кузьма, имея ввиду Пушка, и опорожнил весь стакан залпом. Закусив рукавом своей рубахи, пропахшей солярой и пропитанной соленым потом и слезами, он опять взял в руки обрез, передернул затвор и со словами „Господи, прости меня, грешного!“ быстро исчез за хлопнувшей входной дверью.

— Я шоколадный заяц… — кричала без умолку очередная эстрадная звезда, но вдруг песня оборвалась, и почти в тот же миг прозвучали громкие выстрелы.

[Конец.]