МеЛ

Дорасскажи сказку, сказочник

— Договорились?

— Хорошо. Я постараюсь, отец.

— Ну и отлично. Можешь идти.

Артур Лоренс улыбнулся сыну. Постарался даже, чтобы улыбка была более доброй, чем если бы он разговаривал с любым из старших своих сыновей.

Сын кивнул и поднялся с дивана. Дошел до дверей под пристальным разглядыванием отца и снова замешкался у порога.

При этом Тэд не видел, стоя к отцу спиной, как съехала улыбка с губ последнего. На лицо Лоренса старшего, как кто-то натянул маску жалости и горькой обреченности.

Глава 3

И вот, после того, как Тэд тихо сбежал из театра, в его флигель, который к тому времени обустроили под младшенького хозяина, зашел его средний брат Чарльз.

— Тед?!

— Я здесь, Чарльз!

— Ты еще не спишь?

Чарльз оглядел небольшую комнату, которую его брат использовал под спальню.

— Нет, входи.

Несмотря на ветхость флигеля с внешней стороны, внутри его комнат, получившихся после деления на них всего пространства, было весьма уютно и свежо дышалось. Впрочем, здесь многие ощущали нечто подобное. В самом доме была иная атмосфера.

— Какие розы! Боже мой… Откуда, Тэд?

Лоренс-младший вышел навстречу брату с улыбкой обожания. Впрочем, он любил тут всех: от родного отца до последнего садовника. Он тоже подошел к розам, тронул их головки и ответил: „Из нашего розария“.

Чарльз был несказанно удивлен.

— Да? У нас цветут такие розы?! Вот не знал! Чудо какие красивые! Мать не расстроится, что я разрушил ее композицию, если я утром попрошу садовника срезать штуки три для меня, в смысле, для Арнелы? Это ничего?

— „Ничего? Да, наверное, будет „ничего“. Да, ты прав, милый Чарльз, для Арнелы это как раз и будет „ничего“.

Ничего из этих „ничего“ не поняв, Чарльз ответил: „Отлично! Тогда я распоряжусь. Ах, да, ты почему так рано из театра уехал? Была Анетточка Дезо в „Джульетте“. О, Тэд, у твоей русской Примы достойная конкурентка! Ты опять посылал ей цветы?

— Да.

— Тэд, зачем ты балуешь эту четырнадцатилетнюю „недобалерину“ такими дорогими подарками? Она еще даже во второй тур не вышла.

— А вдруг не выйдет? А радость я уже получил. Да и что деньги, когда тут душа. Разве труд светящей звезды можно оценить на деньги? Разве труд балерины может быть равноценен такой мелочи, как стодолларовый букет?

Коммерсант улыбнулся. Уж он-то знал всему цену. И букету, и даже самой балериночке, жаждущей заграничных турне и презентов от таких вот почитателей, как его братец.

Все же, разговор о „равноценности“ мелочи и денег начал человек нигде, ни дня в жизни не работавший. Именно это вызвало улыбку Чарльза.

Хотя и он, известный в народе „Купи-Продам“ регулярно отстегивал младшенькому энную сумму. И не запросто так, а именно за работу.

Тэд никогда не интересовался деньгами. Получалось так, что он сам был интересом кого-то, кто желал заработать. А деньги — это состояние движимое. Зашедший в воду босяк будет столь же сырым, как и раздевшийся донага богач. Кто бы ни заходил сюда за денежным интересом, с ним и уходит. А денежки они и тут тоже заводятся.

Не заработавший там, за высокими стенами огромного имения Лоренсов, Тэд был вполне самостоятелен здесь. И все знали, он владел определенной суммой денег. Никто не ведал, какой.

Ни отец, ни мать, ни даже брат и сестра никогда не вмешивались в бизнес Чарльза. Потому никогда не оценивали его проблем. И только Тэд каким-то своим чувством постигал его трудности. Сопереживал, хвалил за успехи, поддерживал при „проколах“.

Он чувствовал его успехи. Именно чувствовал. Они не вызывали у него зависти, они вызывали у него восторг. Он так мог поговорить с братом о его делах, в коих не разбирался ничуть, такими словами выразиться, что тот, выходя отсюда с легкой головой, с успокоенными нервами и главное, с ощущением готовности решить проблему и решал ее сам. Еще не видя, но уже чувствуя, что получил эту путеводную ниточку в свои руки. Вот это преуспевающий коммерсант ценил очень дорого в „маленьком“ брате.

И деньги на счет Тэда честно, при каждом выходе из неудач с помощью его проницательного воздействия, перечислял регулярно. Как деловому партнеру за оказанную услугу.

А вот траты этих „своих“ денег Тэдом воспринимал с печальной улыбкой. Даже для милой Арнелы он бы никогда не купил столь дорогого букета. Розы из собственного сада — пожалуйста. Но тратить сотню за воздушный поцелуй через огромный зал… Дороговато.

Потому и улыбался на вопрос брата о равноценности чего бы то ни было стодолларовой банкноте.

— Ну бог с ними, с этими балеринками. Теперь уж ладно, пусть радуется твоя пассия в атласных туфлях. Пусть. Я устал. Расскажи мне что-нибудь приятное для хорошего сна. И я пойду.

Их разговор был прерван. В дверь постучали.

— Да, войдите.

На пороге стояла дочка садовника — Алиса. Хрупкая девочка держала в руках тетрадку, учебник и ручку. Она виновато смотрела на Чарльза.

Тэд ее успокоил.

— Заходи, Элис. Что-то опять с задачкой?

Тэд улыбнулся, положил ладонь на кисть руки брата. Тот явно был недоволен тем, что поздним вечером кто-то беспокоит его и его семью непредусмотренными визитами.

— Она не помешает, Чарльз. А мне льстит, что я могу помочь с начальной арифметикой.

Тэд лукаво улыбнулся, задабривая строгий взгляд Чарльза на девочку.

Чарльз вздохнул, пожал плечами и царственно указал девочке на дальний стул.

— Можешь включить там свет. Болтаешь, наверное, на уроке, вот и не получается у тебя задачка. И подумай еще раз. Надо учиться самостоятельно находить решения. Иначе, кроме того, как рыться в чужой земле, у тебя ничего не получится в жизни.

Тэд покрутил головой, успокаивая его строгость. И Чарльз, вдруг вспомнив, что перед ним еще ребенок, уже мягче добавил: „Но я думаю, у тебя все получится, маленькая. Подумай. Посиди.“

Он посмотрел на Тэда. Ждал одобрения своей „доброте“. Тот же смотрел на него с грустью. Грустно улыбался, слушая сентенции брата в отношении ребенка, вырастившего великолепные розы, так восхитившие строгого учителя.

— Ты хотел сказку, Чарльз? Что ж…

* * *

„Жила была глупая лиса. Ну до того была глупа, что от качества этого в себе тощая была и неудачливая. Встретила она умную лису, упитанную, блестящую. Веселую и предприимчивую. Пожаловалась ей: „Побегу за зайцем, а его семья мне столько петляющих следов наделает, что кручу носом полдня, да ничего кроме одышки не заработаю. Или вот мышь. И нору ее всю знаю. Рою, рою, весь нос и пасть в земле, чихаю от пыли и мусора. А она в сотый выход из норы от меня убегает. Помоги. Научи. Не дай протянуть лапы“. Ей умная отвечает: „Ты все носом, да лапами за удачей бежишь. А ты умом думай. Умом. И лапами рыть не придется. Приходи завтра к птицеферме.“

Пришла глупая лиса. Умная ей место в кустах указала и велела тихо сидеть и смотреть на ее умный бизнес. Идет вечером птичница, несет тайком кусочек курочки, да пару яичек в сумке. Умная лиса легла на дороге. Лапы сложила, глаза закатила. Муха в пасть лезет, а она и не шелохнется. Птичница удивилась. Медленно, боясь, подходит поближе, взглянуть на дохлую лису. А та как вскочет! Как залает, зубы оскалит. Птичница кинула сумку, да и бежать. Наелась умная лиса из сумки. Мордой пустую кошелку в кусты спрятала. Лапами зарыла и идет, облизывается на зависть голодной глупой лисе. „Вот так, — говорит, — подружка, а ты все бегаешь, да бегаешь… за мышонком“.

Ушла глупая лиса. Всю ночь головой о ствол билась, думать себя заставляла. Ну и надумала. Когда утром другая уже птичница на смену шла, глупая лиса легла на дороге. Лапы вытянула, глаза закатила, муха в пасть лезет, а она и не пошевелится. Подошла к ней птичница ближе, посмотреть, что за лиса? А та как вскачет, как залает, как зубы оскалит. Птичница кинула пустую кошелку, да и бегом к фабрике. Понюхала пустую кошелку глупая лиса и решила, что ошиблась только во времени. А вечером птичница, еще издалека увидев притворившуюся умную лису, взяла тяжелую палку и к притворившейся подходит. Та лежит, глаза закатила. А птичница как размахнется, как палкой ей по бокам даст! Сумка в одну сторону, палка — в другую, умная лиса — в третью. А глупая с кошелкой в кусты. Посокрушалась птичница потерей ворованного добра, да и ушла домой. А глупая наелась, наконец, и довольная собою осталась. Поумнела!“

* * *

Тэд посмотрел на брата. Тот улыбнулся, чуть зевнув.

— Да, мудрая сказка. Рад за твою глупышку. Конечно, немного некрасиво она обошлась с приятельницей. Так ведь бизнес есть бизнес. Что ж, спасибо. Думаю, крепко усну после твоей сказки.

Чарльз ушел. Тэд улыбнулся притихшей, внимательно слушавшей сказку девочке.

Конечно, она не решала задачи. Конечно, не смотрела в книгу. Хитро прищуренные глазки с зеленым огоньком умной проворной кошки смотрели на Сказочника.