МеЛ
Разве можно об этом кратко?
Лоренс сильно нахмурился. Сразу стал казаться старше своих лет.
— Даже на свадьбе его я портил ему настроение. А ведь знал, что он ревнив. Знал, что ему будет неловко перед родными, знакомыми, даже… перед невестой. …Оказывая знаки внимания его очаровательной невесте, весьма недвусмысленные кстати, я мог быть даже заслуженно убит им на той самой свадьбе…
Тэд ладонью, как от стыда, прикрыл лицо.
Ладонь была прохладной, а тыльную ее сторону грел огонь камина.
— Я даже целовался с ней… до венчания.
Лоренс потер рукой лоб, потом положил руку на подлокотник и с силой сжал его мягкую кожаную гладь.
— Я бабник… был! Крутой и охочий именно до уже освоенного
Лоренс вздохнул. Быстро улыбнулся, повернувшись к сыну. И снова стал смотреть поверх головы его, на угли. Вид этих тлеющих углей будто помогал ему реально „коснуться“ тех самых дней, его поступков.
— У нас получилось немного не по протоколу. От города замок, где должна была состояться свадьба, был далеко. И все гости, и жених с невестой — были там же. Мы только в разных углах замка были. Те, кто с невестой и те, кто со стороны жениха. Уже из замка мы должны были направиться в церковь, та была рядом, для венчания.
Тэд прочистил горло, тихо прокашлявшись.
— Я приехал на свадьбу с одной очень богатой и очень красивой женщиной. Мои родители в тайне надеялись на наш с ней брак. Ее звали Оливия. Оливия Флай. Очень, очень красивая… была женщина. Держала меня жестко. Ни на кого не давала взглянуть. Тут же, как „солнце“ между нами вставала. Я чувствовал, что она крепко за меня взялась, что, возможно, ей и стать миссис Лоренс. Ну и я… из вредности, решил не с кем-нибудь, а с невестой… на свадьбе… погулять.
Улыбка отца показалась Джонатану столь скверной, будто отец
— Я сейчас немного подрастерял силу власти над женщинами. А тогда… тогда все было просто. Был богат, красив, известен успехами в бизнесе. Считался „вакантным местом“ для сердец светских красавиц. Я нагло, не пряча своих желаний, упирался в невесту Фрэнка взглядом, и она терялась. Просто не понимала причины моей настойчивости. А я начинал лезть с комплиментами, с обещаниями, и цеплялся то за руки, то за ее талию… И все. Стоило Фрэнку зазеваться, упустить ее и меня с глаз, как я тут как тут — при ней был. Оливия меня быстрее находила. Между нами вставала. Через… мгновение. Ну и Фрэнк тут же возникал. Так и бегали мы друг за другом… Весело было… Гости делали вид, что ничего не происходит. Фрэнка трясло. Он готов был пристрелить меня. Но не пристрелил. Тяжело быть заместителем босса фирмы, который владеет пятьюдесятью одним процентом акций этой фирмы. И более того, ежеминутно следит, чтобы его окружение выше двадцати процентов не имело. Фрэнк нашел таких людей, из числа гостей, которые бы его поняли и отвезли меня из замка подальше. Подальше, пока церемония бракосочетания не закончится. Я был в самом начале свадьбы шафером Фрэнка. Но… уже при венчании в церкви, что находилась рядом с замком, в качестве друга Мэрфи работал другой парень. Мэрфи и сейчас иногда, как выпьет, припоминает мне это. „Подожди, говорит, я на твоей свадьбе тебе тоже нервы помотаю. Лягу в брачную постель между тобой и… невестой“.
Лоренс усмехнулся. И снова не по-доброму.
— Вот, ждет… брачного ложа… Я девчонку, что поманила меня в машину, даже не видел никогда. С кем она приехала? Одна? С родителями? Не знал. Но она меня тянет и тянет в машину: „Идемте, идемте, мне нужно вам что-то показать“. На „вы“ называет… Кто она такая? В машине молодой парень… за водителя. Ну, думаю, ладно. Раз я — шафер, все равно без меня венчание не начнут. Я улыбаюсь. Девушка совсем юная. Ну, думаю, ладно. Прокачусь. Посмотрю, что там такое. Там был в километрах двух старый дом. Даже не дом, а какое-то нагромождение стен под общей крышей. Но, как я уже потом узнал, эта девушка, она и не хотела везти меня именно туда. Мы должны были ехать к озеру. Там черные лебеди живут. Говорят очень красиво… По легенде она туда меня везла. Но именно меня потянуло к этому хламу из стен и крыши. Именно я… я сам обратил внимание на это нагромождение. Сам! И удивляюсь этому до сих пор! Ну а она, эта девушка… Ей же нужно было подольше меня задержать, она и разрешила шоферу подъехать поближе к этому строению. К „карточному“ дому…
Лоренс сжал зубами губы и помолчал. Потом, после вздоха, продолжил рассказ.
— Мне сразу не понравился тип, что вышел из-за этих стен. Я подумал: „А, да там туалет устроили!“ Но парень вел себя как-то не так. Не так, как покидают… придорожный туалет. Он отходил оттуда, оглядываясь на нашу машину. Он даже остановился на дороге, и какое-то время внимательно смотрел нам вслед. Будто караулил, войдем мы туда или нет. Но потом резко кинулся к машине и двинулся в сторону леса. Меня это насторожило. Но… какая-то бравада, юношеская неосторожность что ли, толкали меня. Шофер тоже вышел вместе с нами. Машину оставил открытой. На дороге. И мы решили узнать, что это за сооружение такое. Да еще в такой близости от роскошного замка…
Тэд открыл рот и какое-то время, не мигая, смотрел в огонь. Потом шумно сглотнул и произнес: „Взрыв произошел почти сразу, как только мы вошли внутрь. Огромные плиты складывались на глазах. Я упал. Что-то пискнуло под ногами. Я на коленях и согнутых в локтях руках затих, а подо мной — кошка. Черная. Без единого пятнышка. И… все. Все сразу стихло. Только в щелях свет. Надо мной плиты легли как две карты, поставленные на узкие стороны. Казалось, упрись я в одну из них, и они тут же сложатся, задавив меня. Я мог стоять во весь рост в центре узкой пирамиды. С одной стороны была стена дома. С другой — скала. В щели наверху — небо. И тишина. Ни крика, ни шороха. Это было… так дико. Так неожиданно. Будто все это чудовищное безобразие происходит не со мной… таким вечно удачливым и безнаказанным… Но и… это было не самым страшным. Одна из плит придавила парня — шофера. Где-то рядом. И, по-видимому, достаточно быстро, я и криков его не слышал. Но его рука в огромной луже крови была сразу в центре моей пирамиды. Рука была разжата. Обручальное кольцо на безымянном пальце поблескивало… Театрально как-то. Даже кровь все еще растекалась. Она не могла быстро впитаться, так как под ногами у меня тоже была не земля, а плита. Бетонная плита. Вот на сером камне и увеличивалось это пятно. Красное, темное. Кажущееся не натуральным, но зловещим.
Я не из нервных. К ужасам на экране с детства привычный. Я не воспринимал эту лужу как кровь. Как правду. Просто стоял во весь рост. То на небо в щели посмотрю, то на эту руку. Костюм парня был серым в полоску, рубашка — белоснежной, с золотой запонкой. Я почему так подробно все разглядывал… Потому что это разглядывание отвлекло меня от мысли о девушке. И только вот так, постояв, подумав про парня, я вспомнил и о ней. Начал прислушиваться и услышал звук, похожий на женский крик. Но как-будто издалека сюда доносившийся. Я тряхнул головой и только после этой встряски до меня дошло, почему кошка орала, а я слышал лишь слабый писк… Я начал затыкать себе уши, бил по ним ладонями… Потом вдруг резко так… звук появился. Я даже уши заткнул, как она громко кричала! Таким долгим „а-а-а“. Только это „а“. Не „помогите“, не „спасите“, а только это долгое „а“…
Тэд заткнул уши, с силой прижав их ладонями.
* * *
Тэд заткнул уши, с силой прижав их ладонями.
— Не ори! Не ори!!!
Тут же крик стих. Совсем тихо стало. Тэд бы снова подумал, что оглох, но нет, он отчетливо слышал щебет птиц. Там, где-то совсем рядом. Может быть даже тут же, на этих покосившихся плитах сидели обычные свиристели. Чирикали себе, грея на солнышке свои желтые брюшки.
Он испуганно оглянулся. Вверх, в стороны, вниз. Снова взгляд его вперился на руку. На кольцо, залитое кровью, но все поблескивающее от падающего света.
Тэд снова задрал голову. Сердце его вдруг так заколотилось, так ощутимо больно, будто для него страшным в этой ситуации было как раз это безмолвье.
— Эй! Эй! Где ты?! …Ты чего замолчала? Ты где?
Он, пугаясь окружающей его смерти, здраво пока убеждал себя в том, что с тех самых пор, как услышал голос девушки, больше ничего здесь не смещалось. Не рушилось. „Значит, она жива. Ранена, может быть, но жива…“
И вдруг из-за стены, из-под которой торчала рука, послышался тихий звук, сначала как монотонный писк, потом как детское всхлипывание. Тэд сразу понял, это не глюк. Не галлюцинации.