София Каждан
Долгожданная встреча
— Я люблю тебя.
— Не смеши меня.
Неизвестно, чем бы закончился их разговор, если бы на лоджию не вышли гости Галины. Они подошли к столу и одна из приглашенных девушек поправила волосы Лукаса. Наталье в этот момент хотелось крикнуть, чтобы она больше не прикасалась к человеку, который ей нужен лишь только для того, чтобы остаться жить в Германии. Беккер пустыми глазами посмотрел на девушек и холодная улыбка слегка коснулась его губ.
Наталья оставила их втроем, а сама удалилась в комнату, где на диване сидел Эрик. Родкевич подсела к нему и он положил свою руку на ее плечо.
— Наташа, помоги мне, — произнес мужчина слегка дрожащим голосом, — Уговори Галину не бросать меня… Я понимаю, что я — подлец, что живу двойной жизнью… Но… Без нее я не могу. Она у меня как допинг. Я люблю ее так, как никого никогда не любил. Она вчера сказала мне, что нам пора расстаться.
— Галина хочет с тобой жить как жена с мужем. Ей надоело быть любовницей. Она устала от этой роли. Ей хочется иметь ребенка.
— В чем же проблема?! Я только буду этому рад! Я ее никогда не брошу… Я люблю Галину. Безумно люблю, — он посмотрел в глаза Наталье и, слегка коснувшись ее щеки, еще раз попросил, — Поговори с ней. Пусть не торопится… Я сейчас не могу уйти из дома. У меня дочь.
— Хорошо. Я постараюсь.
Вскоре в комнату вернулся Лукас с девушками. Претендентки на руку и сердце Беккера звонко смеялись и по выражению их лиц было видно, что этот смех наигран, неестественен. Они хотели понравиться молодому человеку. Каждая из них прекрасно знала, что Лукас — это путеводная нить. И ухватись они за нее, им светила бы другая жизнь, которая совершено не похожа на ту, из которой они приехали.
Нервы Родкевич постепенно стали сдавать. Она боялась только одного, что расплачется. У нее был один единственный выход — немедленно покинуть эту квартиру, где все работало против нее. Девушка взглянула на часы и, ссылаясь на то, что ей должна позвонить знакомая, засобиралась домой.
К ней подошел Эрик и позвал на кухню.
— Наташа, я прошу тебя, не откладывай в долгий ящик разговор с Галиной. Я очень боюсь ее потерять. Она стала частью моей жизни. Мне будет плохо без нее. Очень плохо.
Затем Беккер-старший перевел разговор на своего брата. Эрик сказал, что очень переживает за него и боится, как бы он с собой
— Наша мать умерла, когда брату не было и трех лет. Он ждал меня из гимназии, как бога. Уроки я садился делать только тогда, когда брат засыпал. Лукас мне дороже, чем брат, он мне как сын. Я хочу, чтобы он был счастлив, — и, замолчав на минуту, добавил, — Хоть немножко.
Наталья, покинув квартиру Галины, вышла на лестничную площадку. Слезы ручейком потекли по ее щекам. Они текли вперемешку с тушью и девушка, не стесняясь, растирала их рукавом куртки по лицу.
Она спустилась на первый этаж и была поражена увиденным. Возле дверей, прижавшись спиной к стене, стоял Лукас.
— Я не знал, что ты — подруга Галины и хорошо знаешь моего брата, — он слегка замялся, лицо его побагровело и он, отставив костыли к стене, поправил очки и волосы, — Точнее сказать, я знал, что существует такая Наташа, но что это ты…
Лукас взглянул на нее и слегка улыбнулся уголками губ. Родкевич поняла, что он обратил внимание на испачканное тушью лицо. Девушка несколько раз всхлипнула.
— По-моему, ты уже опоздала на автобус, — проговорил Беккер, взглянув на часы, — Следующий будет только через сорок минут.
— Почему вы не остались в гостях? — поинтересовалась Наталья, опустив глаза, — Девушки не знали, как вас завлечь, а вы… Так поступать с женщинами не хорошо.
— Я пожалел тебя.
— Меня?!
— Да. Именно… Мне тебя стало жаль. У тебя был такой вид, как будто ты только что похоронила близкого человека.
Наталья подошла к Беккеру. Ей казалось, что она слышит, как стучит мужское сердце. В этот миг девушке хотелось только одного: услышать от дорогого и любимого человека хоть несколько добрых слов в свой адрес. Но он молчал. Перед ее глазами стоял Беккер, тот самый Беккер, которого она увидела, едва переступила порог офиса, где проходила практику.
Он стоял, прислонив голову к стене. Взгляд Натальи упал на руки молодого человека с выступающими наружу венами. Родкевич слегка коснулась его руки. Лукаса передернуло, лицо моментально исказилось, губы задрожали.
Наталья прижалась залитым слезами лицом к груди Беккера. Он никак не ожидал такого поворота событий. Молодой человек не знал, что ему делать: как поступить в этой ситуации. Будь он нормальным, полноценным мужчиной, он бы взял это хрупкое создание на руки и целовал, целовал, целовал…
— Не нужно, — сквозь зубы процедил Лукас, — Не нужно этого делать. Не делай мне больно.
— Я люблю тебя, — приподняв голову, глотая слезы, с трудом произнесла девушка.
— Ты не маленькая и прекрасно понимаешь, что эта любовь не имеет под собой реальной почвы. Все это твоя выдумка. Твоя фантазия. Не нужно свою головку засорять разной ерундой. Ты еще так молода… Так молода… У тебя еще все впереди.
— Если я тебе безразлична, то почему ты тогда оставил квартиру Галины? — спросила Родкевич, сняв очки Беккера, — Посмотри мне в глаза. Скажи правду… Только правду.
— Хорошо.
— Мне на днях Галина сказала, что ты влюблен в какую-то девушку. Эта девушка я? — настойчиво спросила она.
— Какое это имеет значение?
— Самое простое.
В этот момент послышались шаги. Кто-то спускался вниз и Лукас предложил покинуть подъезд.
Он приоткрыл дверь, пропустив Родкевич вперед.
Они вышли. Моросил дождь. Девушка раскрыла зонт. Она хотела защитить Лукаса от дождя.
— Вот этого делать не нужно! — произнес он грубо.
Пройдя метров сто в сторону автобусной остановки, Наталья стала упрашивать Лукаса, чтобы он пригласил ее на чашку кофе или чая. Родкевич знала, что Беккер живет в нескольких метрах от того места, где они стояли.
— Пожалуйста! — жалобно проговорила она, — Не откажите мне.
Мужчина был поставлен в неловкое положение. Ему хотелось крикнуть: „Да! Да! Конечно! Я приглашаю тебя в свой дом!“ Но разум твердил обратное: „Зачем тебе приручать это невинное создание? Кому от этого станет легче? Пожалей девчонку, она вбила себе в голову какую-то чушь, которую называет любовью. Ты же почти на десять лет старше ее, а значит, поумнее. Не делай больно ни ей, ни себе. Ведь все равно она тебя бросит, как бросила Берта. Не усложняй свою и ее жизнь. У вас разные пути. Разные дороги. Вам вместе никогда не быть. Что ты ей можешь дать кроме своих проблем? Скажи „нет“… Скажи… Почему ты молчишь? Ты хочешь быть счастливым?! А она? Какое ее ждет счастье с одноногим?“
Видя, что Беккер колеблется: приглашать ее в свою квартиру или нет, Наталья, ничего не говоря, направилась в сторону дома, где жил Лукас. Он медленно поплелся за ней.
Лукас открыл дверь и пропустил гостью вперед.
Большую гостиную от кухни отделяла стеклянная стена. В комнате стоял большой, обитый замшей угловой диван цвета морской волны. На паркетном полу лежал ковер, который как нельзя лучше подходил по цвету к дивану. У окон стояли две большие пальмы, а напротив, у стены стояла зеркальная витрина, где были выставлены фужеры и бокалы из хрусталя. На самой нижней полке стояло несколько бутылок с вином.
— Мне нравится у тебя. Все обставлено со вкусом. Убрано. Ни одной пылинки.
— Если ты думаешь, что это я все так убрал, то ошибаешься. Одна женщина два раза в неделю приходит и наводит порядок. У меня нет на это времени. Да и, признаюсь, желания тоже.
Какая-то дрожь пробежала по телу Родкевич. Наталья взглянула на Лукаса и предложила пройти на кухню. Он показал Родкевич, где лежит чай и кофе и, указав на холодильник, предложил ей на время похозяйничать.
Девушка моментально согласилась. Она старалась оттянуть время, чтобы опоздать на последний автобус.
Наталья приготовила кофе и, разлив его в маленькие фарфоровые чашечки, поставила на стол. Она села рядом с хозяином квартиры.
Выпив чашку кофе, Наталья спросила у Лукаса, не найдется ли в его квартире что-нибудь покрепче. Молодой человек перевел взгляд с чашки на Родкевич и вопросительно посмотрел на девушку.
Наталья от его взгляда побледнела. Лукас, видя это, сказал, что она может взять с витрины любое вино, которое только пожелает.
— Эти вина я привез из Испании, когда еще жил с Бертой. Я все их берег для особого случая, — и, тяжело вздохнув, добавил, — Вот, видимо, дождался… Мне будет приятно вспомнить, что это вино я выпил вместе с тобой, — проговорил он, вертя пачку сигарет в руках.