Олег Ворошилов
История одного экзамена
— А вы умеете произвести впечатление. С первого взгляда не скажешь, но при ближайшем рассмотрении вы начинаете интриговать.
— О, это лишь малая часть того, что я умею. Но давайте обсудим это потом. Сейчас не время и не место.
— Хорошо, извините. До завтра, — шепнул Артем.
— До свидания.
* * *
Звонок действительно не работал. Артем помнил, что об этом говорилось в записке, но на всякий случай нажал на кнопку. Мало ли, может быть, уже починили. Кнопка тихо скрипнула, и это был единственный звук, который он услышал.
— Ну ладно. — Артем свободной рукой постучал по металлическому кружочку замка. В другой руке он держал пакет с конспектами, учебником и зачеткой. Он ожидал, что сейчас за дверью кто-то скажет „Секундочку!“ или „Да, да, иду!“ или просто раздастся звук шагов, или замок щелкнет и хозяйка откроет дверь, но ничего такого не произошло. Абсолютная тишина.
Артем посмотрел на часы. 15:02. Все точно. По-другому и не могло быть. Он пришел на десять минут раньше, еще покурил на лавочке во дворе, убивая оставшееся время и пытаясь представить, что сейчас будет происходить. Билет он выучил, но до сих пор не был уверен, что это его знание будет сейчас решающим. Возможно, от него потребуют что-то другое. Какой-то контекст.
Артем постучал снова, теперь настойчивее, так, что заныла костяшка указательного пальца. Подождал. Квартира по-прежнему молчала.
— Дерьмо!
Артем ударил кулаком по набитому ватой дермантину.
— Вот дерьмо, ну почему со мной всегда так?
Он достал из кармана джинсов свернутый вчетверо лист бумаги и проверил адрес.
Все верно. Дом 12-а. Огромные коричневые буквы были нанесены на стене дома, как раз возле подъезда, в который он вошел. Квартира… Номер правильный. К двери, слегка покосившись вправо, приколота желтая жестяная семерка.
Артем еще раз постучал, будучи уверенным, что ему все равно никто не ответит, затем нажал на ручку нижнего замка и толкнул дверь. Она поддалась. Лениво скрипнула и приоткрылась на несколько сантиметров.
— Ух, е…! — Артем замер, не отпуская ручку, но и не зная, что делать дальше.
Воображение отреагировало мгновенно и нарисовало самую жуткую картину из всех возможных. Он открывает дверь и медленно проходит по коридору. Так делают во всех голливудских страшилках. Он спрашивает, есть ли тут кто, но ему не отвечают. Справа он видит вход в гостиную, а, заглянув туда, видит Изольду, лежащую на полу в луже крови. Кровь есть и на стене, и на шторах, и на мебели. Особенно много крови на диване — похоже, что именно здесь в Изольду воткнули нож. А вот и нож — лежит на журнальном столике, возле опрокинутого стакана. На нем тоже кровь, а острием он развернут в сторону вошедшего, словно бы указывая таким образом на виновного. Он хватается за дверной косяк, но тут же отдергивает руку, потому что нельзя оставлять отпечатки пальцев. Подумают ведь, что это его рук дело. Он убил старуху за то, что та не приняла у него экзамен. Кто-то уже вызвал милицию, и во двор заехал „Форд“ с синей полосой на боку. Двое милиционеров быстро поднимаются по лестнице. Один достал пистолет, другой на ходу снимает с пояса наручники. Через секунду они будут здесь.
Картинка была настолько яркой и реалистичной, что Артем оглянулся. На мгновение ему даже почудилось, что он слышит приглушенный расстоянием вой сирены.
Все было спокойно. Ни сирен, ни милиции.
— Ни крови внутри. — Артем открыл дверь и шагнул внутрь, стараясь сделать это как можно свободнее. Словно переступаешь не только через чужой порог, но и через свой собственный страх. Тем более такой глупый.
Коридор был совсем не таким, какой представлял себе Артем. Он был гораздо длиннее и шире. Хотя понять, насколько он длинный, было невозможно из-за темноты. Немного света проникало сюда с лестничной клетки, но это был единственный, и очень слабый источник. По известным Артему законам физики здесь должно было быть намного светлее, но лучи света как будто обрывались сразу за порогом. И запах был необычным. Так могло пахнуть в подвале — плесенью, луком и сырой, гниющей картошкой. Этот запах не был сильным, как нашатырь — он просто витал в воздухе и робко напоминал о себе при каждом вдохе.
Снова заработало воображение. Артем вспомнил, как однажды в детстве его заперли в погребе. Ему было, пожалуй, лет семь или восемь. Дверь в погреб была открыта, и он вошел туда. Притаился среди консервов, представляя, что прячется от преступников, чтобы в самый подходящий момент сразить их своим появлением. Он просидел там минут пять, или чуть больше, смакуя во всех деталях предстоящее сражение, и уже собирался выходить, когда дверь с грохотом затворилась. Светлый прямоугольник, который связывал его со всем остальным миром, исчез в одно мгновение. Стало темно и страшно. В него вдруг вселилась уверенность, что его заперли специально, и уже никогда не выпустят. Потому что вчера он отказался есть этот мерзкий молочный суп, на прошлой неделе купался в озере без разрешения, а минувшей зимой на ровном месте сломал лыжи. Родители (на самом деле, отец) захотели избавиться от этой обузы. Теперь он будет сидеть в подвале, пока не умрет.
Тогда Артем закричал. Он орал так громко, что, наверное, заглушил бы паровозный гудок, если бы в тот момент мимо их дома проезжал паровоз. Он молил о пощаде и клялся, что никогда больше не будет делать того, чего не позволено. Он согласен был заниматься внеклассно и пойти в художественную школу. Он обещал отказаться от мультфильмов и навечно полюбить все молокопродукты и их производные — только бы его выпустили отсюда.
В конце концов спасительный белый квардат вспыхнул снова. Отец открыл подвал и молча стоял у двери, пока его сын не бросился ему на шею. Тогда отец стал его успокаивать, и говорить, что подвал закрыли случайно. Хотя, спустя годы после этого случая, Артем не переставал думать, что та дверь захлопнулась не сама собой. А сейчас он думал о том, что запах там был такой же, как в этой квартире. Ну, или очень похожий.
Артем сделал шаг вперед и протянул руки в стороны. Пальцы левой руки коснулись стены. Холодная шероховатая поверхность — похоже, это были не обои, а обычная старая краска. Такой красят кухни в коммунальных квартирах и коридоры больниц. Осторожно передвигая ноги, Артем сделал еще несколько шагов. Видение с трупом не исчезло бесследно, а затаилось где-то в уголке сознания. Только теперь воображение перенесло мертвую Изольду в коридор. Она могла лежать где-то на полу, и если он сейчас наступит на тело, или, еще хуже, споткнувшись, упадет на него и вымажется в кровь, тогда ему точно не сдобровать.
Еще два робких шага — и Артем оглянулся. Дверь оставалась открытой, но была теперь гораздо дальше, чем он предполагал. Он был уверен, что прошел не больше двух метров, но выглядело все так, будто он преодолел расстояние вдвое большее.
— Есть тут кто?
Ответа не последовало. Либо в квартире действительно никого нет, либо это чья-то дурацкая шутка. А, может быть, скрытая камера или что-то вроде того. Сейчас из шкафа вынырнет светящийся скелет, громыхнет челюстями, парень как следует наложит в штаны и станет посмешищем для всего института. „Вы прошли вступительный тест в клуб идиотов, примите поздравления“. Нет уж, спасибо, как нибудь в другой раз.
— Есть кто-нибудь дома? — На этот раз Артем произнес фразу громче и увереннее. По крайней мере, ему бы хотелось произнести ее именно так.
Снова никакого ответа.
Артем сделал еще несколько осторожных шагов, и на этом стена, за которую он держался, закончилась. Ладонь повисла в воздухе. Входная дверь захлопнулась.
— О боже, только не это.
Пакет с тетрадями выпал из правой руки и с глухим стуком упал на пол.
Артему стало по-настоящему страшно. Как в том погребе в доме своего деда, где он выслеживал воображаемых грабителей. Тогда он кричал, и сейчас ему тоже захотелось крикнуть. О том, что он больше так не будет — никогда больше не будет уводить подруг у своих друзей, просрачивать платежи за общежитие и курить по утрам на пустой желудок. И еще он выучит историю. Всю историю, всего мироздания, включая биографию Иисуса Христа, от сих до сих, так, что будет отскакивать от зубов. Только бы сейчас найти выход. Но если бы он мог знать, что его ожидает, то наверняка стал бы молиться о том, чтобы этот его страх стал кульминацией сегодняшних приключений.
Слева от него что-то щелкнуло и темноту прорезала тонкая полоска света. Еще одна дверь. Артем толкнул ее и она со скрипом открылась.
Первое, что он увидел в тусклом дневном свете, падавшем из зашторенного окна, был скелет человека. Он был подвешен за люстру, прямо посреди комнаты. Череп, обтянутый высохшей кожей, смотрел на Артема пустыми глазницами. Пальцы ног едва не касались пола. Правой руки у скелета не было.