Олег Ворошилов
История одного экзамена
— Это бесполезно. Руку даю на отсечение, что мне попадется тот билет, которого я и в глаза не видел.
Артем закрыл конспект и бросил его в сумку. Достал из кармана новую пачку „Честерфилда“, повертел ее в руках, затем распечатал и вытащил сигарету. Предложил пачку Денису.
— Что за билет? — спросил тот, цепляясь пальцами за ровный строй фильтров, выглядывающих из-под упаковки.
Артем пожал плечами.
— Да много таких. Почти половина.
— Да, дружище. Тогда у тебя приличные шансы остаться без руки.
Артем усмехнулся.
— Очень смешно. Но реально это, скажи? Проблемы этногенеза славян и их стародавней истории в современной науке. Или вот это. — Артем на секунду задумался и посмотрел в небо, словно там было написано задание одного из билетов. — Дипломатические и военно-политические сношения украинской казацкой христианской республики. Господи, да я в этом не понимаю ничего! И мне это совершенно не интересно.
Денис кивнул.
— Половина того, что мы здесь учим, нам никогда толком не пригодится. Я так считаю. Но учебный процесс, понимаешь…
— Да к тому же я не спал сегодня до 5 утра.
Артем почувствовал неловкость, сказав эту фразу, но было уже поздно. Он был убежден, что если бы всех, кто утверждает, что не спал в ночь перед экзаменом (потому что пил вино, играл в покер или смотрел видео), собрать в одном месте, например, на стадионе, то состоялся бы абсолютный аншлаг. Может быть, даже и на стотысячном Олимпийском. И если бы затем из этой публики отсеять тех, кто врет, то оставшихся едва хватило бы на две футбольные команды и бригаду арбитров. Артем был уверен, что они говорят так для того, чтобы списать на бессонную ночь возможную неудачу. Сейчас Артем и сам прибег к этой формуле, и это ему не понравилось. Хотя он и не врал.
— Кто ж тебе помешал? Опять у Марины был?
— Хорошо, если бы у нее. Нет. В клубе работал. У меня сегодня как раз смена. Думал поменяться, но очень уж хорошая публика собиралась. Богатые буратины.
— Стало быть, тебе там вчера перепало.
— Да, заказывали неплохо.
Конечно, неплохо. В карман Артема за эту ночь опустилось никак не меньше сотни долларов. Весьма солидная сумма, может быть даже, самая большая, которую ему здесь удавалось заработать за одну смену. Это если говорить о деньгах. А вот с песнями не так повезло. Раз шесть, не меньше, он ставил „Владимирский централ“ Круга, трижды подряд — давно забытую в приличном обществе Любовь Успенскую, и еще пять раз „Город, которого нет“ Корнелюка. Живая музыка работала в том же духе: Валения, Катя Огонек, и на закуску дважды подряд была исполнена „Девочка секонд-хэнд“ Пугачевой.
— Они не догоняют с первого раза, — сказал тогда Саша Колобок, администратор, хотя изрядная часть из тех, кто собрался в тот вечер в клубе, были если не друзьями его, то, по крайней мере, хорошими знакомыми.
Артем согласился. По большому счету, ему все равно было, за какую музыку ему платят деньги, но приятнее все же было ставить то, что не доводит до тошноты. Но кто в наши времена заказывает „Симпли Рэд“?
— Так может тебе лучше считать, что сегодня ночью ты заработал на свой экзамен? — спросил Денис. — Я думаю, двадцатки хватило бы с головой.
— Да говорят, не берет она. Старой закалки, пенсионный возраст. Я слышал, кого-то даже отчислили за то, что пробовали ей сунуть на лапу.
— Нет преподов, которые не берут, есть студенты, которые не умеют давать. — Денис поднял вверх указательный палец, подчеркивая важность собственной мысли. — Это же целая наука. Проще всего собрать деньги всей группой, завернуть их в конверт и сунуть в стопку с зачетками. Это если все ясно, кто и сколько берет. Но есть и тихие такие, знаешь… С ними нужна индивидуальная работа. С глазу на глаз. С уха на ухо. Намеками, контекстом…
— Да я никогда этого не делал. Как можно намекнуть на то, что я готов дать ему двадцатку за твердые четыре балла? Выйти с ним покурить? Наступить ему на ногу под столом?
Денис засмеялся.
— О, наступить ему на ногу — это может быть расценено несколько иначе. Хотя, скажу тебе — это тоже вариант. Не все берут деньги, некоторые берут кое-что другое. Ты помнишь, мы в прошлом году сдавали английский?
Артем помнил. С английским дела у него двигались значительно лучше, чем с историей. Английский можно было учить хотя бы из-за англичанки. Таких женщин и в таком статусе он раньше видел разве что в голливудских фильмах, или на порносайтах, если ему представлялся случай туда заглянуть. С идеальной фигурой, высокой грудью, в белой блузке и черной юбке чуть выше колен. Иногда она позволяла себе приходить в менее строгой одежде, например в джинсах и тонкой цветной рубашке, и это делало ее еще более сексуальной. Артем, глядя на эту красоту, хотел видеть ее в халате и домашних тапочках. А может быть, даже и без этого.
— Да помню, конечно.
— Так вот, скажу тебе, у меня с Алисой на том экзамене состоялся очень интересный разговор. Я сам запутался тогда в герундиях и постпрошедших временах, вроде как ты сейчас в Переяславской раде, дай бог тебе, конечно, сдать все… Но я полностью завалил тему. Алиса что-то пробовала из меня вытянуть, но я в этом не очень, ты сам знаешь… В конце концов, перешли мы с ней на русский язык, и заговорили о пересдаче. И она мне закидывает, представь: „Если твоя мужская сила такая же чахлая, как твой английский, то я твоим девушкам не завидую“. Я естественно, удивляюсь, но отвечаю, что с потенцией у меня полный порядок, можете не сомневаться, на что она мне задает следующий вопрос: „А доказать сможешь?“ Я…
— Ребятки, вы идете? Осталось пять минут!
Это была Анжела. Милая девушка, да к тому же отличница. Артем нисколько не сомневался, что она не стала бы трепаться о бессонной ночи — ей просто незачем, она все знает. Походка ее была уверенной, в глазах блеск, на ярко-красных губах легкая улыбка. Анжелу сопровождал ее парень. По слухам, он был местным и имел трехкомнатную квартиру в центре города.
— А ты, Артем, вроде собирался бросать курить?
— Ты с кем-то меня путаешь, дорогая. Возможно, я собирался заменить сигареты трубкой.
— Да? Я знаю, у кого есть кальян.
— У кого?
— После экзамена поговорим, не отвлекайся.
Анжела, поддерживаемая под руку своим кавалером, подошла к входной двери корпуса и остановилась. Молодой человек приобнял ее, поцеловал в щеку и что-то сказал, видимо, пожелав удачи. Девушка улыбнулась, поцеловала его в ответ и скрылась за дверью.
Денис наблюдал за этой сценой прощания, затем посмотрел на часы. 9:54.
— Слушай, действительно, пора. Иначе старуха нам не простит.
— Да, идем.
Ребята бросили окурки в урну и поспешили в аудиторию. Мимо них прошел друг Анжелы, стирая со щеки след от ее помады.
* * *
Билеты были разложены на парте, стоявшей в углу аудитории, рядом со столом экзаменатора. 40 маленьких бумажек, по два вопроса на каждой. Как Артем и признался, он едва ли знал ответ хотя бы на половину из них. Он вообще не очень-то любил историю. Еще в школе это был первый предмет, по которому он получил три балла после осенней четверти. Это случилось еще в шестом классе, до того, как ввели 12-балльную систему оценок, а четверти объединили в полугодичный семестр. Он с трудом запоминал даты, фамилии, последовательность событий и мотивацию поступков тех или иных исторических персонажей. Хотя, спроси его сейчас, какого числа убили Джона Леннона, или в каких фильмах снималась Шер, он ответил бы без колебания. Музыка и шоу-бизнес были для него миром, в котором он и сам хотел бы жить, а потому он легко впитывал в себя то, что было с этим миром связано.
Тогда его отец, завидев тройку в табеле, пришел в ярость. Без преувеличения. Он не был историком, или филологом, или представителем другой интеллигентной профессии, и его разозлило не то, что сын оказался неспособным идти по его стопам. В тот вечер он просто изрядно принял на грудь, и не упустил возможности продемонстрировать свою родительскую силу. Он громко кричал о лени и нерадивости, о том, что не будет больше никакого футбола, сотрясал учебником, открывал его на первой попавшейся странице, загибал еще двадцать и велел прямо сейчас выучить от сих до сих. Артем учил, исключительно для того, чтобы уладить скандал. Мать в это время сидела на кухне и молча жалела сына. Ее характер и методы воспитания были гораздо мягче, но она не решалась встать у мужа поперек дороги. Она знала, чем это может закончится. В лучшем случае, он уйдет из дома на несколько дней, громко хлопнув дверью. В худшем — оставит на ее теле несколько болезненных синяков и все равно уйдет.
Начиная с тех пор, история как предмет вызывала в сознании Артема неприятные ассоциации. Особенно когда приходило время отчитываться о своих знаниях.