Ринат Шарипкулов
Продавец сотовых телефонов
Пройдя половину пути, он отметил уже привычную странность, некоторые двери были открыты, и здесь можно было наблюдать вполне рабочую обстановку, стопки папок, какие-то бумаги и даже чашечки с кофе. Несмотря ни на что, время шло своим чередом и вещи продолжали жить. Хотя, существующая сама по себе картина угнетала.
Мерно шагая мимо одного из таких кабинетов, Стэнли вдруг почувствовал, как резко дунуло в ноги. Поток, исходящий откуда-то справа, был слабым, но даже этого было достаточно, чтобы почувствовать легкий озноб, словно холодный воздух пытался сковать любое движение. Открыв дверь с надписью „Офицер Ф. Паркли“, находящуюся справа от него, Стэнли увидел разбитое окно с грозно нависавшими сверху острыми осколками. Ветер, пробравшийся снаружи, перелистывал огромный настольный календарь. Было похоже, что он занимался своим любимым делом. (Интересно, что сказал бы на это сам Ф. Паркли). Бегло окинув кабинет взглядом, Стэнли подошел к окну. Мелкие осколки стекла были разбросаны повсюду. Видимо, одна из массивных ветвей растущего рядом огромного дерева пробила эту брешь в окне. Интересно, был ли кто-нибудь рядом, когда это произошло. Он наклонился через карниз и посмотрел в черную пустоту внизу, ожидая увидеть тело кого-нибудь из служащих, кто мог попасть в эту ловушку. Внизу никого не оказалось, хотя рядом были заметны небольшие пятна крови, да и те уже наполовину были размыты начавшимся дождем.
Погода продолжала ухудшаться и грозовые сумерки полностью поглотили город. „Не нравится мне это, — сказал Стэн, — придется остаться здесь на ночь“. Идти куда-либо было бессмысленно. Постояв немного, наблюдая за начинающейся бурей, он собрался покинуть помещение, как вдруг дверь захлопнулась с сильным ударом. Это заставило Стэна резко обернуться. Мощный ветряной шквал, ворвавшийся со спины столь стремительно, что чуть не лишил Стэнли равновесия, поднял и закрутил в своем танце все, что мог. Он бросал в лицо листья, оборванные с кроны деревьев, хлестал дождевым потоком, набрасывался, словно не желая делить эту ночь с кем-либо, стремясь уничтожить любого, кто встанет на его пути. Под его натиском листы календаря начали перебирать дни с большой скоростью, было непонятно, в какую именно сторону движется время. Невидимые пальцы что-то искали в этом ворохе, словно была потеряна нужная страница. Он играл и этой игре было тысяча лет. Наконец шелест прекратился и выбор был сделан — двенадцатое сентября. Часы Стэна показали шестое… Холодно, здесь стало очень холодно. Беспокойно оглядываясь по сторонам и, видимо, ожидая нового удара, Стэнли, пригнувшись, обошел стол. Он остановил на мгновение свой взгляд на открытой странице календаря и, стараясь больше не задерживаться, быстрым шагом вышел из кабинета.
Закрыв за собой дверь, он плотно прижался к ней спиной и медленно сполз на пол. Он сильно продрог, озноб колотил все тело. Тяжело дыша, он пытался согреть свои ладони, где-то в конце коридора, удаляясь, выл ветер. Через несколько мгновений Стэнли перестал слышать даже это, хотя все еще чувствовал холодное прикосновение безумно начавшейся ночи. В пустом коридоре было слышно, как отрывисто дышал Стэнли.
(…Стэнли, эй, Стэн, а помнишь, тогда, на озере? Ты был так одинок… Скажи, тебе также было холодно? Ты помнишь, как звал его, но он не слышал тебя. Я знаю, знаю… он специально сделал это. Ну… оставил тебя там, на глубине… знаешь… он тогда первый раз заплакал… сказал, что просто хотел… хотел, чтобы ты перестал бояться его… и все… он просто пугал тебя, малыш, просто пугал.)
„Пошел ты!“ — Стэнли почувствовал, как теплый воздух из легких оседает на его холодной коже. Этот эпизод своего детства он вспоминал уже не раз, но впервые он заново пережил его. Снова ледяной холод вод озера, и душащий ужас судорожного погружения на глубину… по его щекам одна за другой сползали капли.
Тихо ночь в город войдет,
Темные воды встанут вокруг.
Дождь и ветер, ветер и дождь —
Это будет самая темная ночь.
В голове стоял легкий шум. Наверное, он появился от стремительного наплыва воспоминаний. Я помню, однажды это продолжалось несколько часов. Я просто лежал и слушал, как шумит моя голова… а может быть, это ветер, он пробрался ко мне в мозг и теперь методично стирает мою память. Мммм… как странно.
Вроде кто-то поет, или мне это только кажется. Стэнли опрокинул голову набок, — ему показалось, что сейчас он очень сильно смахивает на пациента одной из психиатрических клиник. Наверняка они тоже слышат, как кто-то поет. Тихо, вот так — „там тарам пам парам пабам“. А может, это поют стены, или внезапно дрогнувший воздух длинного коридора отзывается тихим детским голосом. Стэнли почувствовал, что очень устал и ему страшно захотелось где-нибудь укрыться, спрятаться и больше ничего не слышать.
Несколько молний осветило ночное небо, их блики были отчетливо видны на полу через открытые двери кабинетов. Даже при их тусклом отблеске можно было понять, что это очень сильные разряды, они с гневом обрушились на город. Через секунду прогремели мощные раскаты, угрожающе предвещая сильный шторм.
Перед глазами Стэна медленно проплывали дымки. Пошатываясь, они превращались в какие-то образы, одни — в знакомые с самого детства, другие были абсолютно чужими. Ему казалось, что некоторые из них даже отбрасывали тени, которые тут же превращались в качающиеся ветви деревьев, еще больше усиливая ощущение чего-то неизбежного. Те, что были знакомы, смотрели на него печальными глазами, потом сливались в одно целое и вновь расползались контурами. Они говорили с ним, но никто не смог бы разобрать эти звуки. Никто, кроме Стэнли.
…Стэнли, милый, я буду ждать тебя сегодня. В нашем потаенном месте, помнишь? Мы уйдем от них, уйдем в ночь.
Раздался заливистый смех молодой и прекрасной девушки. Он узнал бы этот смех из тысячи подобных. Это была Элен, его первая любовь.
…Стэнли, Стэнли, Стэнли, Стэнли, — ее голос шептал все громче и громче, а потом затихал, отдаваясь со всех сторон повторяющимся эхом. Он словно звал за собой, звал, чтобы больше никогда не вернуться.
„Элен, моя бедная Элен, — сквозь неуемную дрожь тихо бредил Стэнли. — Где ты? Я не видел тебя много лет… Ты исчезла так внезапно. Элен!!! Они сказали… что я должен забыть тебя… забыть навсегда“. В конце коридора вновь раздался звонкий смех. (Она опять играет с тобой, Стэнли, ты не сможешь вновь пройти через это.) Образ Элен в слабом тумане предстал перед ним. Она постоянно смеялась, озорно прикрывая рот ладонью. Он протянул вперед руку, чтобы дотронуться до нее, но пальцы прошли сквозь дымку, не давая никаких ощущений.
…оставь ее, мальчик Стэнни, теперь она со мной, — раздался перекрываемый в пустоте смехом Элен второй голос.
Ты не достоин ее, и никогда не был достоин. Она моя, только моя… и стала ею в ту самую ночь, помнишь? — Стэнли пытался понять, откуда именно исходят эти звуки. Казалось, тот, кто произносит их, постоянно перемещается из стороны в сторону.
Ровно шесть лет назад… Ты, наверное, думал, что она пойдет за тобой, но ты ошибался. В ту самую ночь она пришла ко мне и сказала, что больше так не может… она даже что-то написала тебе, а потом… ты так и не поймешь причины… ты слишком слаб, — последняя фраза прозвучала очень громко, где-то совсем рядом.
…пытался заменить ее желания …нет, ты не понял ее и поэтому она ушла ко мне…
Мы сгинули в объятиях и тебе уже не догнать нас… но я хочу, чтобы ты знал, эта была самая длинная ночь любви… ночь, соединившая нас навсегда, — крик резко перешел в шепот у самого уха.
Знаешь, мы и сейчас там, в вашем потаенном месте. Ночь любви продолжается, Стэнни, уже много лет.
Ха ха ха ха ха ха ха…
„Ах ты ублюдок!“ — Стэнли сделал стремительную попытку схватить кого-то впереди, обладателя столь ненавистного ему голоса, но, пролетев несколько футов, рухнул на пол и больно ушиб при этом локоть.
…утрись, мальчик Стэнни… Ха ха ха ха ха ха ха, — образы стали таять, но тихий детский голос все еще напевал какие-то странные слова.
Дождь и ветер, ветер и дождь —
Это будет самая темная ночь.
Стэнли лежал, согнувшись, на холодном полу и что-то бормотал. „Я не верю, Элен. Этого не может быть… этого не может быть… Элен“.
Дрожь в теле медленно отступала. Мышцы свело судорогой, и это уже стало бы невыносимым в любом другом случае, но Стэнли ничего не чувствовал. Сознание медленно, но верно оставляло его, и сквозь полузакрытые веки он видел только мутные очертания коридора. Через несколько минут эмоциональный предел был перейден и обессиливший мозг оставил ему лишь размеренное дыхание. Стэнли провалился в ночь.
Падение „МобилКома“
I
Флайер технического обеспечения „МобилКома“ совершил плавную посадку в парковочной зоне. „Вот мы и на месте, — сказал Дэнни после некоторого молчания. — Ладно, давай распакуем оборудование и занесем внутрь“, — он открыл дверь и вышел наружу. Питер все еще зачарованно смотрел на 37-метровую вышку базовой станции. Похоже, она оказалась намного больше, чем он ожидал.