Самира Шайхова
Любовь графини д’Эвиль
Сначала девушка просто не замечала, что с ней происходит, продолжая жить настоящим, но потом ей стало ясно видно, как в кристальной воде, что она сильно привязалась к молодому человеку. Но и эту воду посмели замутить…
* * *
Не прошло и месяца, как несчастный офицер де Таверне потерпел неудачу. Андре, воплощавшая гордую неприступность, снова охладела к сраженному Филиппу. Ему довелось почувствовать всю горечь разбитого сердца, лишенного какой-либо надежды, даже самой малой и смутной. Графиня искренне жалела его. Они уже успели познакомиться, благодаря шустрой подруге, и даже стать хорошими друзьями. После тяжелого откровенного разговора с возлюбленной, задетый за живое юноша тут же бросился за утешением к графине. А кто еще мог его успокоить? У бедного никого не было в городе из близких или друзей.
Завидев его на пороге, бледного, дрожащего, с растрепанными волосами и бешено метающимся нервным взглядом, девушка вскрикнула и, не задавая никаких вопросов, усадила неожиданного гостя в кресло, всеми силами пытаясь привести его в себя. Наконец, через полчаса усердных попыток, это ей удалось. Бледность исчезла, дрожь постепенно пропала без следа. Горящий взгляд немного остыл, что свидетельствовало об окончании депрессии. Нервное напряжение не дало молодому человеку возможности сразу все рассказать.
Графиня терпеливо ждала, сидя рядом и пристально наблюдая за другом. Туманные догадки приводили ее в ужас. Она просто не хотела даже думать о том, что любимая подруга могла так жестоко предать верного своим чувствам воздыхателя. Однако, выслушав сбивчивое повествование чуть не рыдающего Филиппа, она вынуждена была признать, что ошиблась в подруге, будучи уверена в ее добрых намерениях относительно офицера. Но ведь, казалось, все было так серьезно… Графиня гадала, что могло послужить причиной внезапной размолвки, но ответ ускользал от нее, не желая развеять дымку непонимания и, возможно, ложных предположений.
Молодой человек замолчал, откинувшись в кресле и закрыв лицо руками, чтобы графиня не видела предательских капелек слез, стекающих по холодным щекам. Девушка безмолвно смотрела на него, не находя слов. В тот момент, когда она бесшумно подошла к несчастному и с дружеским участием положила ладонь ему на плечо, в дверь постучали. Вслед за стуком на пороге с покорно опущенной головой появился слуга, держа в руке маленький серебряный поднос, на котором лежал запечатанный конверт.
— Ваше сиятельство, вам принесли письмо. Это неотложно, — с этими словами он протянул послание госпоже и, повинуясь молчаливому приказанию, которое с легкостью понимают все вышколенные слуги, вышел.
Графиня аккуратно сломала знакомую печать и развернула письмо. Чем дальше она читала, тем больше омрачалось ее ясное чело. Наконец, закончив чтение, она посмотрела на сохранявшего все то же положение офицера и, тихо вздохнув, обратилась к нему:
— Филипп, непредвиденное обстоятельство вынуждает меня срочно покинуть город сегодня же вечером… Могу ли я быть уверена, что в мое отсутствие вы не натворите глупостей?
— Графиня, — перебил молодой человек с железным спокойствием и не дрогнувшим голосом, подняв на удивленную собеседницу прояснившиеся после бури глаза, — поезжайте и не беспокойтесь за меня. Я не настолько глуп и одержим слабостью, чтобы кончать жизнь самоубийством, — и, помолчав, с грустной улыбкой добавил, — Хотя очень того хочется…
Встав с кресла, он подошел к девушке, почтительно поклонился и, пожелав удачной поездки, не оборачиваясь, вышел. Графиня следила за ним глазами, пока тот не исчез в темном проеме двери и пока его легкие шаги совсем не стихли в конце коридора.
„Надо обязательно поговорить с Андре, как только вернусь“, — подумала графиня. Затем она позвонила в маленький серебряный колокольчик, чей звон трепетно разнесся в воздухе. Отдав явившемуся на зов лакею приказание предупредить мадмуазель Андре и графа Калиостро о том, что ее не будет в течение двух недель, она позвала камеристку, чтобы собраться в путь…
Уже окончив приготовления, графиня сидела в уютном глубоком кресле, держа в руках раскрытую книгу. Но ее взор задумчиво блуждал по играющим языкам пламени камина, откидывающего неясные блики на высокие стены. В погруженной почти полностью во мрак комнате стояла тишина, нарушаемая лишь тихим треском горящего дерева. Вдруг из коридора донесся невнятный шум, постепенно усиливающийся по мере приближения. Вскоре стал различим голос слуги и какого-то незнакомого мужчины. Прислушавшись, девушка догадалась, что нежданный посетитель рвется увидеться с хозяйкой особняка, несмотря на все протесты слуги. Раздался бой часов, возвещавших о наступлении полночи. Время визитов давно закончилось, тем более девушка предупредила, что никого сегодня не принимает.
Через несколько секунд дверь распахнулась, и в гостиную ворвался молодой человек, переводящий дыхание, очевидно, после бега. Вслед за ним вбежал запыхавшийся слуга, которому не удалось остановить наглеца.
Очутившись перед хозяйкой, незнакомец замер посреди комнаты. Графиня поднялась, изумленно глядя на вошедших. В глазах ее сверкнул огонек гнева. Кто посмел потревожить в столь поздний час, не имея ни приглашения, ни разрешения, бесцеремонно проникая в дом! Зная строгий нрав госпожи, лакей поспешил объяснить. Стоя у двери, он преклонил голову и проговорил:
— Ваше сиятельство, этот господин насильно ворвался, требуя, чтобы его провели к вам. Помня ваше распоряжение никого не принимать, я воспротивился. Но он был слишком настойчив, и сам направился к вам, не представившись и не сообщив причину визита.
Графиня легким движением руки отпустила верного слугу. Подождав, пока тот удалится, она вопросительно посмотрела на молодого человека.
— Может быть, вы все же представитесь, сударь? — В ее мелодичном голосе послышались колкие нотки сарказма.
— Граф Оноре де Мираль, ваше сиятельство, — с поклоном отвечал гость.
— Припоминаю вас… Мы виделись на вечере у герцога Корбо, не так ли? — смягчилась девушка, вспомнив веселого галантного кавалера, беспощадно уносившего ее в круговорот нескончаемого танца.
— Совершенно верно, сударыня.
Девушка засмеялась, припоминая град шуток, которыми осыпал ее в ту ночь Оноре. Молодой человек глядел на нее, любуясь, словно потеряв дар речи и забыв обо всем на свете. Поймав на себе завороженный взор горящих черных глаз, девушка немного смутилась, догадавшись, что происходило с собеседником, благодаря неизменному женскому чутью, которое редко ошибается.
— Она прекрасна, — прошептал Оноре.
Услышав эти слова, хотя они были произнесены очень тихо, девушка слегка покраснела и отвернулась в сторону.
— Что вам угодно, сударь, в такое позднее время? — поинтересовалась она, не оборачиваясь.
— Я… я… я хотел… — молодой человек на мгновение растерялся, будучи неожиданно отвлеченным от своих грез, — я хотел видеть вас…
— Зачем? Вы учли то обстоятельство, что уже за полночь? — безжалостно продолжала графиня.
— Простите, если потревожил…
— Чего вы хотите?
— Сударыня, я ничего не хочу просить у вас…
— Замечательно! Вы посреди ночи вторгаетесь ко мне без приглашения со словами: „Мне просто захотелось посмотреть на вас“! Это возмутительно! Удивительно, что я не приказала выпроводить вас, — вырвалось у девушки. Однако она постаралась сдержать себя, что ей и удалось. Уже с возвратившейся невозмутимостью она вынула из душистого букета еще свежих с вечера цветов, стоявших в антикварной вазе на маленьком столике, розу.
Граф следил за каждым ее движением. Завидев пышные цветы, приятный, почти пьянящий запах которых разносился по комнате, его глаза радостно заблестели.
— Мои цветы… Вы сохраняете их, — молвил он.
Девушка замерла:
— Так это вы присылаете их?
— Да, ваше сиятельство, это я.
Теперь открылось, кто был тайным воздыхателем, который последние несколько недель почти ежедневно присылал графине огромные букеты цветов, один прекрасней другого. Девушка придавала мало значения таким посылкам, поскольку нередко получала подобные подарки. Однако нельзя утверждать, что они не были ей приятны, как и любой другой женщине. Ведь они все любят цветы — эти прекрасные создания природы, такие же нежные, как и сами представительницы слабого пола. Итак, после этого небольшого открытия графиня полностью убедилась в том, о чем ранее она лишь догадывалась: Оноре был в нее влюблен.