Самира Шайхова
Любовь графини д’Эвиль
Калиостро, незаметно для своей спутницы, тоже успел хорошенько разглядеть ее, оставшись довольным осмотром.
Под конец оба замолчали. Ночная тишина доставляла наслаждение отдыхающему слуху. Молодые люди дошли до садовых дверей замка, освещенных двумя факелами, где слуги беспрепятственно пропустили их. Пройдя несколько просторных холлов, где уже наполовину догорели свечи, девушка остановилась, выпустив руку спутника. Тот в свою очередь замер на месте и, взглянув на графиню, молвил:
— Рад был знакомству, сударыня. Надеюсь, мы еще увидимся.
— Я тоже очень на это надеюсь, сударь, — произнесла девушка с очаровательной улыбкой.
Поклонившись, как того требовал строгий этикет, молодой человек не спеша двинулся прочь. Его новая знакомая, глянув вслед удаляющейся фигуре, с каким-то странным огоньком в глазах, впрочем, быстро угаснувшим, стояла несколько минут в задумчивости.
В это время из одной из множества распахнутых дверей выплыла большая группа девушек и юношей, наполняя воздух громким смехом, в котором терялись их веселые голоса. Шум привлек внимание графини. Отвлекшись от раздумий, она оторвала глаза от окна, куда до этого устремила затуманившийся на миг взор, и посмотрела на юных представителей дворянства. Те, заметив ее, не переставая галдеть, окружили и увлекли, словно потоком, с собой по коридору, уже смеющуюся вместе с ними и позабывшую о последнем пролетевшем часе и новом знакомстве…
* * *
Утро следующего дня настало для графини д’Эвиль поздно. После чашечки горячего бодрящего кофе, испускавшего ароматный полупрозрачный дымок, девушка, не желая ждать камеристку, оделась сама, привела в порядок свой простой утренний туалет и, еще не проснувшись окончательно после крепкого здорового сна, спустилась в сад.
Идя меж аккуратно подстриженных клумб, она рассматривала цветы с нежностью, с какой любящая мать любуется на своих подрастающих детишек. Их сладкий запах напомнил ей о вчерашней встрече в парке дворца герцога Корбо. На алых губах заиграла улыбка, в глазах сверкнул задорный огонек. Словно в голове ее родилась какая-то идея, которую непременно хочется претворить в жизнь, графиня скорыми шагами, почти летя и не чувствуя под собой земли, устремилась назад в особняк.
По дороге она сорвала с молодого деревца еще зеленное яблоко, сливавшееся с густой листвой. Но из каждой почки постепенно появляется сочный зрелый плод. Так и в душе графини, еще не осознавшей этого, незаметно родилось и тихо спело доселе мирно дремавшее в самой глубине ее сердца огромное чувство, которое вскоре должно было разгореться диким пламенем, готовым целиком и безвозвратно поглотить девушку в свои пылающие языки…
Приказав приготовить карету, графиня направилась в свои покои. Сменив утреннее платье, она задумчиво открыла небольшой резной шкафчик красного дерева, тщательно запертый на ключ, и вынула оттуда пухленькую книжечку, завернутую в плетеную обложку. Взглянув в открытое настежь окно и послушав немного трель весело перекликавшихся птиц, вечно радовавшихся чему-то, недоступному для понимания простого человеческого разума, девушка села за стол.
Подвинув поближе чернила, она все так же в задумчивости взяла перо, приложив мохнатый кончик к губам. Руки неторопливо раскрыли книжку, которая представляла собой дневник, перелистывая страницы, тихо шуршащие, словно оттого, что их посмели потревожить. Графиня шустро набросала несколько слов на чистом листе. Только она успела захлопнуть это хранилище жизненных тайн, как вошел лакей, докладывая, что карета подана. Слуга вышел, а девушка, вновь запрятав книжечку под замок, спустилась во двор, где хозяйку поджидал экипаж, запряженный нетерпеливо постукивающими подкованными копытами лошадьми. Через минуту четвероногие животные уже направлялись легкой рысцой к дому Андре.
* * *
Весь день графиня провела у подруги. Решив воспользоваться подвернувшимся так удачно под руку случаем и не терять впустую кое-чье время, она завела с Андре разговор об офицере, который прошедшей ночью чуть ли не стал, или же все-таки успев стать несчастной жертвой жестокого демона веселья двух молодых дам. Казалось, Андре и сама была не прочь посудачить на эту тему.
Она с живейшим интересом выслушала рассказ о том, каким было ложное свидание. Графиня вскоре убедилась, что ее легкомысленная подружка неравнодушна к Филиппу, хоть и старалась изо всех сил изобразить на предательски выдающем правду лице безразличие. К шести часам пополудни упорной графине удалось смягчить необузданный нрав подруги по отношению к юному воздыхателю и убедить отправиться на назначенную самой графиней встречу с де Таверне.
Так что, когда часы на высокой башне старого монастыря, грозными почерневшими со временем стенами взиравшего на свеженький щеголяющий светлой красотой необычной архитектуры особняк д’Эвиль, к нему подъехала карета вернувшейся домой графини, проделавшей половину пути с другим экипажем, который двойка бойких скакунов унесла по направлению к замку герцога Корбо, являвшегося другом обеих семей, а потому всегда державшего для них двери широко распахнутыми. Во второй карете ехала Андре, и можно без труда догадаться, что она спешила на свидание с молодым офицером…
Итак, графиня вернулась к себе со спокойной душой и чистой совестью, уверенная в том, что оказала Филиппу немалую услугу для его счастья. И действительно, на следующий день Андре поведала, что де Таверне так и сиял от безграничной радости, будто самое счастливое существо на свете. Слушая подругу, девушка лишь улыбнулась. Стоять рядом с любимым человеком, — неужели это не высшее блаженство на земле?
* * *
Шли часы, протекали сутки, пролетали дни. Жизнь неумолимо тянула вперед, заставляя не отставать и идти следом по темной тропе неизвестности к спрятанному от ясного дневного света будущему, укрытому чьей-то возвышенной рукой таинственной завесой, которую в продолжение долгих веков, безвозвратно уходящих в дальнее прошлое, пытались приподнять многие древние маги, шарлатаны и поздние ученые, но коим так и не удалось ни выполнить этого желания, ни подавить его в себе.
Светские будни размеренным привычным потоком утекали во вчерашний день. Постороннему наблюдателю показалось бы, мало что изменилось в графине д’Эвиль. Но для более проницательного и внимательно следившего сразу стала бы видна произошедшая в ней перемена. Что послужило причиной?
Нередко наведываясь к герцогу Корбо, графиня стала все чаще встречать там своего нового знакомого, графа Калиостро, весьма заинтересовавшего ее своей индивидуальностью и необычной натурой. Ревнивые поклонники замечали за ней этот невольный интерес и всеми возможными способами старались отдалить от нее объект женского любопытства. Однако, надо отдать им должное: несмотря на все их глобальные попытки, этого достигнуть не удалось. Постепенно девушка стала уделять графу больше времени, нежели остальным, предпочитая его общество, наводящее на нее ощущение, будто она удаляется от всех мелочей и темных сторон этого мира, поднимаясь выше, куда-то в пространство, где царят спокойствие и тихая не тревожная радость, почти счастье, обществу надоедливых юных щеголей, пылко, мышиным шепотом твердящих комплименты, дабы заставить растаять тонкий лед, который бережно охранял молодое неопытное сердце.
Но эта льдинка начинала мгновенно таять, как только девушка видела графа, чувствовала его присутствие, слышала его голос. Она стала все чаще ловить себя на мысли о встрече с ним. Бедняжке казалось, что и графу приятно ее общество, он улыбался своей завораживающей улыбкой, мимолетно бросая проникающий глубоко в душу взгляд в глаза собеседницы, заставляя ее вздрагивать. Однажды обронила вполголоса приглашение навещать ее дома… Граф воспользовался приглашением, и вечерами в полумраке освещаемой трепетным огоньком свечей и горящего камина гостиной стала появляться его тень…
Девушка самозабвенно внимала ему, пыталась удержать как можно дольше, но граф вынужден был уходить… с непоколебимым спокойствием, которым была пропитана вся его сущность, он улыбался на прощанье, словно оставляя в залог следующего прихода эту улыбку, которую девушка свято хранила перед собой, видя ее, едва прикрыв глаза, и в звенящей тишине растворялся в успевшей опуститься на сонную землю ночи, оставляя о себе лишь воспоминание… Вплоть до следующего вечера, который графиня ждала с нетерпением. Днем, бродя по саду, она словно покидала мир и оживала только к вечеру, к его приходу…