Павел Микрюков
Пришествие жирного панка
* * *
Ехал в автобусе. Долго ждал на остановке. 6 утра. Самый ранний, самый первый. Он повезет меня домой. Ужасно хотелось спать. Задремал на время, на 3-4 минуты, пустив слюну. Прозрачная капля упала на руку, на свежее клеймо, проснулся. Отряхивая сон и утренний холод, поежился. Кондукторша приняла за пьяного. Состроила рожу превосходства. Я показал язык ее профилю. „Тварь“. Включил плейер, воткнул наушники. Утро. Скоро дом, можно выспаться. Лето. Я люблю ночь, когда нет людей. Они портят мне настроение своим существованием. По вечерам они прячутся в свои конуры, в постели. Улицы свободны. Знаю 2 места в городе, где можно провожать и встречать солнце. Единственная для меня опасность в летнюю ночь — милиция. Своими блокпостами оцепили районы, словно ввели комендантский час. „Молодой человек, стойте. Предъявите ваши документы. Что делаете в поздний час? Пройдемте. (После проверок. Твою мать!) Все в порядке. Свободны“. Блядь! Почему я должен отчитываться, что я делаю? Зачем носить документы? Мне это не нравится. Но приходится.
Гуляю и все. Один. Люблю так делать. И какой-то деревенский обалдуй, получивший вместе с формой и пистолетом возможность призирать и презирать, чувствующий себя выше других за счет кобуры и погон, мне не указ.
Что это я так разволновался? Сегодня ночь была отличная. Без постов. Правда, пришлось падать. Всего раз, когда бежал через кусты, через дворы. Зацепился за торчащую проволку, прикусил язык. До сих пор во рту вкус крови. Зато на ботинках — крошечные остатки чужой крови.
Узбека. Я раскрыл паспорт того типа. Ферганская область, имя не выговоришь. Подарок. Остаточные воспоминания об удовольствии, полученном ночью. Драка — это хорошо, когда бьешь ты.
* * *
Я стоял над трупом сторожа. Тело с ножом в груди. Его убийца уже напитал мои вены своей кровью. Он взвыл от ужаса, когда вошел я, голодный, злой. Теперь, насытившись, мерил шагами комнатку, обдумывая положение. Кладбище перестало быть домом. Днем я беззащитен, впадаю в анабиоз, что-то вроде кратковременной сонной болезни. Начинается с восходом солнца и отступает с его закатом. Никто теперь не сможет прислуживать мне в периоды слабости. Я должен покинуть свое пристанище. Привязанности к месту захоронения не испытываю, это выдумки писак. Грустно, конечно, но обойдемся без гробов со склепами, безо всей этой лирики. Даже всплакнул. Или алкоголь вместе с кровью наполнил желудок и выдавал пьяные слезы? Поджег сторожку. Перевернул буржуйку, угли вывалились на деревянный пол. Огонь перекинулся на лежак, на грязные занавески, побежал по трупам. Я вышел к гаражу. Времена не те. Сказки про нетопырей не работают. Приходится пользоваться плодами цивилизации. Вывел машину. Прогревая двигатель, еще смотрел, как пламя пожирало избушку. Покинул свое бывшее пристанище, служившее мне полвека, сменившее 3 сторожей и размененное мной на будущее.
* * *
Чем-то я даже благодарен тем, кто меня окружает. Читая мои каракули, они выдают нудное „нормально“. Не пытаясь даже обьяснить, нормально по отношению к чему? Я так говорю, когда хочу отвязаться. Это не может быть нормальным!!! „Ну, ты пиши, пиши“. Блядь, так и не понял, что они хотели сказать. 1) „Может, у тебя когда-нибудь получится, а сейчас — фигня какая-то. 2) „Займись хоть чем-нибудь, ты нудлив“. 3) „Класс, хочу еще“. Какое дерьмо эти ваши мнения. Они ничего не значат. Я стреляю по одной, известной только мне, цели! Я переполнен злобой и негодованием. Я невостребован! Не могу всучить свой психоз кому-то еще. Приходится жить с ним. Мне опостылела ваша тупость, леность, тленность. Пока я вас еще не добил. Я только начал. Я даже не уверен в вашей реальности. Вас нет!
Любой человек, имеющий хоть какие-то взгляды, сделал первый шаг к нанесению удара. — Какая, на хрен, разница? Демократы мочат фашистов, фашисты демократов. Так, может, им важно „мочить“. Почему погибла Римская империя? Они убрали из своих домов черепа с надписью „memento mori“. Помни о смерти. О собственной и смерти всего мира. Общественные понятия „добра и зла“. Исходить из определения: добро — я хочу; мне нравится; я люблю; в кайф; весело; хорошо; сыт; доволен. Зло: мне противно; ненавижу; уйдите; закройте окна; не хочу; не нравится; не люблю. Мое предательство по отношению к вам. Измена, замена общественного добро-зло на свои личные добро и зло. Приходится вертеться, изворачиваться, проституировать над собственными ценностями. Чтоб хоть как-то вписаться в вашу жизнь. У вас есть правила. Мне надо играть в ваш jackpot(ц). Согласен? Ни хера! Так надо, чтоб не попасть к вам за решетку. Я там никого не знаю, мне туда неохота. Это мое „зло“.
* * *
— К тебе пришли. — Разлепил глаза. На пороге мать. Начинающая стареть. Ей же рано! Только на 20 лет старше меня. Да, и когда она перестанет входить без стука? Это моя комната. С каких пор смогу жить, как захочу? Врезать замок? Не умею… Прохрипел сквозь пересохшее горло:
— Кто?
— Анастасия. — „Блядь. Че приперлась?“ Натянул плавки…
…она задолбала. Разбудила в 4 дня. Для меня это раннее утро, если заснул только в 9.
Не выспался и слушаю девичьи бредни. Макс, общий знакомый, оскорбил ее женскую натуру. Попросту не переспал с ней, когда она предложила. Этим можно взьярить даже сучек. — Почему ты думаешь, что ему было б приятно спать с тобой?
— Дурак. — Настя (как не склоняй это имя, все равно выходит уменьшительно-ласкательно. Настька. Во!) побагровела, надулась. Стояла, отвернувшись к окну, злилась. Подошел к ней, положил руки на бедра, и в ягодицы ритмично пахом. Не возбужден, скорее смеясь. На нее у меня не встанет. — Давай, я тебя трахну? Вырвалась, убежала под мое ржание. Хлопнула дверью. Отвязалась, теперь не придет, не будет звонить, не надоест тупой болтовней. Почему она думала, что я обязан поддерживать с ней какое-то знакомство, считала меня другом? Только из-за того, что тусовались в одной компании? Гавно. Чем-то надо было заняться.
Сознание того, что у меня есть пистолет, пьянит. Отличительная черта, выделяющая касту военнообязанных прислужников „их порядка“ и отморозков. Вообще-то он газовый. Кто это знает кроме меня? Первый выстрел — всегда холостым. Взять на испуг. Не дошло? Извини, придется покашлять, задыхаясь. Те, кто, снимая кино, претендуют на gun-культуру, на action — либо не слышали пистолетного боя, либо гонятся за дешевым эффектом. На открытом месте, где нет домов. Нет предрасположенности к появлению акустического эха, там, где звук не отражается и свободен — выстрел, как сухой щелчок, автоматная очередь: ломающиеся ветки, палочками по пионерскому барабану. В дурацких фильмах стволы грохают, как гаубицы. Будто не съемочная площадка, а тир по сдаче норм ГТО у ворошиловских стрелков. Чем лучше пушка, тем тише бахнет. Вот вчера, в том дворе, выстрелило хорошо.
Те пацанчики в штаны наложили. И если б нет, мне пиздец. На всех облачка газа не хватило бы. Попало б в заводилу. Потом мою личность отметелили бы. В этом „лесу голых обезьян“ надо вести себя не по их правилам, но принимая во внимание существование устоявшегося закона. Обходить, держа на прицеле. Сдерживать их агрессию своим ответом на нее. Кто прыгнет первым? Кто прыгнет первым, получите заряд бодрости. Мир жесток, но другого нет. Это все ваши выдумки. Никто не хочет. Так было, так будет. Сколько б они не говорили о своей справедливой праведности. Сегодня прогуляюсь. Суббота. До двух ночи просижу в клубе. Поглазею на выпивших знакомых. Это смешно. Нет ничего более жалкого и противного, чем пьяный. Послушаю музыку. Придется здороваться, желать здоровья, чего не хочется, беседовать. Ебанный распорядок дня! Чтобы хоть как-то убить время, надо общаться со всякими дебилами. Твою мать! Но иногда они необходимы. Позаимствовать у них диск, списать игрушку, бухнУть. Вынул обойму, дозарядил отстреленный холостой патрон. На всякий случай проверил, все ксивы в порядке.
Разрешение для бюрократической системы вокруг.
Надо пойти пожрать. Мать сварганила что-то, судя по запаху. Ополоснуться и почистить „гринды“. День зачинается. Есть нечто похотливое в вашем желании видеть преступника. Вы жаждете его. В ваших иллюзиях он не формален, вне вашей формы. Он носит рванье и черную „кожу“. Пахнет потом, алкоголем. Слушает только тежеляк. Чертов мучачос! Я блюю на ваши романтические фантазии. Посмотрел на зеркало в ванной. Чему-то я все же соответствую.
* * *
Всегда приятно жить там, где хочешь, как хочешь. Достаточно было обратиться к ростовщику, он же — раввин в местной синагоге. Я не любитель кошерной крови. Просто убил. Так, как они убивают своих животных. Подвесил за ноги к бронзовой люстре, кажется, XVIII век. Дал стечь крови в таз из разорванных аорт на руках, изо рта — раздавлена трахея. Всегда удивлялся, почему они обижаются на слово „жид“? Оно не имеет к ним никакого отношения, разве только к отдельным представителям. Я родом из Западной Украины. Еще тогда, когда она была частью Российской Империи. Я знаю: жид — скупердяй, вор, ростовщик, барыга, проныра. Те, кто огорчается на это слово из 3 букв, всего лишь подвержены болезни антисемитизма. Не понимаю вас, людей. У негров кровь красная, у белых — кровь красная, и у желтых, семитов, индейцев — красная. Какая разница кого резать?!