Тереза Кураж
Терезины былинки
Мой поезд пришел первей за Снижанкин, и я пошла встречать подругу на Курский вогзал, потомукак она топографическая дура. Чемодан я сдала в камеру хранения вещей. Но ее заграничный состав опаздывал на полчаса, как сказала фонящая тетка у репродукторе, и потому я решила использовать томительное ожидание у привогзальном туалете, где цыганки торговали товарами первой необходимости и народного ширпотреба. А шоб не разминутся с боевой украинской подругой, я написала на столбе перрона червивой помадой, которую собиралась подарить этой писательнице: „Снижанка, я у туалете, где цыганки, короче — у женском, вход — 5 рублей, Твоя Терезка“. Еще я подошла до хорошенького милицонера и предупредила на всякий случай, шо если он увидит страшненькую девочку с кольцом у носе, дурным взглядом и украинским акцентом, то я в женской уборной.
В тубзике было много качественного импортного товара. Первей я померила 16 (шеснадцать) калготок, но куплять решила тока десять. Еще мне очень понравились чисто итальянские туфли на каблуке 14 сантиметров фирмы „HUI SUI ЦЗЫ“. Кода я поняланидура, шо итальянцы не умеют писать по-русски и мне предлагают контрфакную продукцию, то одна добрая женщина объяснила, шо это специальная партия для российского рынка и шо она мне бесплатно погадает.
Тода мы забурилися у кабинку, и она мне нагадала трех женихов: одного богатого, другого хорошенького и третего — писателя с офигенным рейтингом, после чего я купила у нее пять реальных помад очень хорошего качества, обалденные совсем недорогие французкие духи „Pioson“, синюю махровую туш, турецкая отдыхает, и пакет конкретных тампаксов для деушек. Еще я вспомнила о подруге Оксанке, шо осталась на поселке, и купила для нее большое зеркало в золотой раме, потомукак она — нето китайка, нето корейка и морда ейная в нормальное зеркало не влазиит.
Вскоре я услышала громкую украинскую ругань за 5 рублей в сортир на входе и по визгу поняла, шо наконец приперлася Снижанка.
А я ж ее живьем никода не видела, тока на фотке с кольцом у носе и цепкой у роте.
Голос у Снижанки такой, шо тетки с унитазов попадали.
— …почем я знаю, де у вас тута валюту меняють?! Нема у мене ваших шовинистических денег! Вы мне Терезу на выход давайте, — напирала Снижанка, замахиваясь пакетом с черными семачками на туалетную тетку.
— Ой, Снижанка! Я щас! Тока за сережки ращитаюся и вон ту бранзулетку померяю…
— Здравствуйте, Тереза, — не, ну фифа такая финтиперсовая высокомерная, точно, еще и выкает, городская у натуре.
Потом мы расцеловалися как подруги по перепиське, пошти без тошноты — моя вишневая помада мажеться больше — и я разглядела хваленую хохлацкую красоту. Божечки ж мой! У их шо, неурожай сала? Ну такая здыхля авитаминозная у джынсе с цепками — у мене ажно слеза навернулася. От радости, шо не конкурентка. Глаза у ей красивые — такие погашенные известью, взгляд с тоскливым голодомором и зависливым любопытством до моих грудей.
— Ой, Снижанка, а нахрена тебе такие две сумки челночные? Товар штоли привезла? — ну я так спросила заботливо.
— Видите ли, Тереза, я регулярно читаю прессу и знаю, шо у Москве дюже дорогие продукты питания и некачественные алкогольные напитки.
— Ой, Снижанка, ну ты запастливая! А покаж горилку.
— Я, знаете ли, Тереза, не привыкла употреблять перцово-спиртные напитки у общественно злачных местах, мне воспитание не позволяет. Не пройдем ли до ближайшей лавочки?
— Ой, Снижанка, ты шо! Там жеж менты повяжуть. А тут пошти не воняет и все конкретно схвачено добрыми цыганскими женщинами.
Но подруга оказалась очень прозарливой деушкой и шептанула мне на ухо, шо этим грязным чувырлам у цветастых платках наливать придеться, а напитки у ей для этого крепко изысканные и шо лучше оставить на вечер.
Тода мы дотащили сумки до камеры хранения вещей и пошли гулять по Москве майской.
А я была у оранжевых калготках и батничке сереневого цвета неувядающей любви с розочками, у голубой юбке, как весеннее небо, помытое и вытертое полотенцем, и у новых белых, как унитаз, модных туфлях на каблуках 14 сантиметров. Отпад, девки! Снижанка рядом со мной — просто мышь серая. Она, конешно, не подозревала на своем микрорайоне, шо и промеж поселковых встречаються такие модные красавицы. А про мои сережки с ромашками, яркую артистическую красоту и умение со вкусом одется, ваще язык проглотила, потомукак зависть — украинская национальная черта.
— Видите ли, Тереза, я собираюся у Москве посетить культурно-релаксационные обьекты и насладится общекультурными ценностями эсэнгэшного и мирового значения, потомушто у силу заграничного местожительства я имела счастье осваивать глобальное наследие человечества тока по литературе, телевидению, кинотеатрам и дискотекам. Вы не подскажете, где я могу поменять грывни на местную валюту для удовлетворения моих культурно-физиологических потребностей?
— Ой, Снижанка, а шо ты мне выкаешь? Я ж всего на год старшая за тебя.
— Понимаете ли, Тереза, я воспитывалася у приличной интиллегентной семье, до того ж у городе, так сложилась судьба.
— Слухай, а это ниче, шо я тебе тыкаю? У нас на поселке…
Но тут мы надыбали валютную менялку, и покудова Снижанка рылась у лифчике и доставала потные бумажки со своим Мазепом, я кинулась до соседней палатки и до усрачки насладилась созерцанием импортных ювелирных украшений. Я купила золотые сережки с изумрудами, серебряное колечко с 18 рубинами, как у нашей училки по химии, и цепку из чирвоного золота с миндальоном у виде сердечка, об котором я давно мечтала и куда можно было б запихать фотку любимого друга — хорошенького поцанчика, которого у меня покудова нету.
— Ну и нахрена вам, Тереза, этот пластик на крашенных железках? Вы шо, на соревнования по экстримальному шопингу у Москву приехали? — ох и зависливая эта Снижанка, мочи нет. А еще подруга. У нас на дискотеке все девки попадали б. Не, ну фифа и есть, тока шо с микрорайону!
Ой намучилися мы, покудова ихний проспект переходили, Садовное кольцо называеться. Столько машин, ну столько машин! Потом нам сказали, шо надо было у подземный переход. Ну я дурадурой не дотумкала. А Снижанка выразила мне первый комплимент, шо если б не я, как семафор одетая, дык нас бы задавили нахальные московские водилы на заграничных снобских машинах.
— Слухай, Снижанка, у мене с собой таранька. Давай купим кокуколу-лайт и культурно позавтракаем на лавочке?
— Видите ли, Тереза, я на микрорайоне привыкла питатся у качественной ресторанной сети фирм „Макдональдс“ и „Шаурма“. Кстати, вон палатка с национальной арабской кухней из свинины. Вы не составите мне компанию? В честь нашей исторической встречи я плачу!
Снижанка так понравилась хачику с палатки, шо он ей лишний кусок сала подклал и веточку петрушки подарил.
Коло замызганного кетчупом столика мы стали наслаждатся изысканной восточной кухней, кокаколой лайт и непринуждеными разговорами за искусство.
— Слухай, Снижанка, а можно до тебе один интимный вопрос?
— Про то, как мене изнасилували?
— Не, про это даже у нас на поселке кажная собака знает. Вот ты скажи, кода ты козявок с носу выколупываешь, тебе колечко не мешает?
От искренности моего вопроса подруга крепко поперхнулася. Тода я уточнила вопрос, шобы помочь Снижанке выйти из затруднительного положения носа:
— А может, ты их зглатываешь?
От таких правдивых слов у подруги вывалился с носу кусочек шурмумы и я поняланидура, шо пирсинг не вредный для здоровья и не препяствует приему и возврату пищи.
Кода мы продолжили нашу экскурсию по Садовному кольцу, то увидели много девочек, которые выстроились у ряд на тротуварном асвальте. Девочки все были у черных калготках и кожаных куртках, а промеж них ходил толстый лысый дядя, сопровождаемый шустрой тетенькой.
— Ой, Снижанка, а шо то за две дылды двухметровые с лошадиными мордами у париках и белорозовой штукатурке?
— Видите ли, Тереза, это… — подруга сделала такой интиллегентный вид, какбудто я с деревни. — Ну, вы знаете, шо такое силикон?
— Это с которого белые кирпичи делают?
— А вы шо, строительное ПТУ кончали?
— Не, я на механизатора. А это гомосаспенс… сапиенсалисты, да?
— Не, Тереза, это ж трансы, чему вас только учили у ПТУ…
Ну мы так стали напротив и семачки снижанкины лузгаем. А тетенька подбегает и говорит прокуренно:
— Валите, девахи, пока команду не вызвала. Нехрен мешать девочкам работать.
А те дылды две как заржали басом, и поменялися париками, так шо я поняланидура, шо это лезбианки. А девки у кожаных заорали по иностранному „Геть!“ и я пожалела, шо оставила у камере хранения вещей газовый балончик.
А Снижанка намазала зеленой тушъю рестницы и вякнула:
— Вот смотрите, Тереза, шо нас ожидает у капиталистическом городе, если мы не поступим у артистки.