Власов Александр Георгиевич
Красный пояс
Моросит, иль морозит? —
Холод осточертел.
Под шинелькой елозит…
вшей особый отдел.
Золоченая осень
для влюбленных — магнит.
Под несчастного „косит“
ангел мой, но хранит. —
Лис пластмассовый вьется
возле сердца в хэбэ…
Ветром грустно поется
песнь о горькой судьбе
парня — пленника сосен…
Неужель я бирюк?
Может, буря уносит
с почты письма на юг?
Кружат белые мухи,
как обрывки листа,
как посыльные вьюги —
мчат к границам поста.
В завихряющей мути —
мой душевный порыв.
Разнесчастные люди
мы — осенний призыв!
1989 год.
…Пришли из Афгана
и сняли шинели.
А наши девчонки
в строю
на панели.
В подъездах мальчишки
о „бабках“ судачат.
Герои и книжки
ни черта
не значат.
Здесь ныне почетны
всем баксы и шмотки.
Продай нам, Россия,
бутылочку
водки!
1999 год.
Ворона и лисица
(новая версия)
Ворону Бог прислал жить в мире сиром.
Живи, — не каркай.
Лисы правят миром.
Вот передохнут рыжие от жира —
Вороне Бог пошлет кусочек сыра.
1998 год.
Красный пояс
(отрывки из поэмы)
Гой вы, песни молодецкие!
Ох, вы! Вдовушки стрелецкие,
ярославны горемычные —
ваши плачи с кручи зычные
от Москвы, от града стольного
ветр донес до Дона вольного.
Да Плакун-трава вширь ярится.
Отомщенья кара вздарится.
Гамаюн вещует: „Извергам
за грехи воздастся Стрибогом!“
Русь издревле — городищами.
Черепа под ними — тыщами.
Сторона моя крещеная,
мужиков костьми мощеная!
Из костей ладаешь грабельки,
аксельбанты вьешь на сабельки,
тщишь прославить аксамитами
двор царев. Хлебами ситными
придурь потчуешь придворную,
кои в вотчинах притворную
волость трону правят хитрыми
(вор на воре) лже-димитрами.
Ишь на службе псы угробились —
по три шкуры драть сподобились!
Зло с добром едва соседствуют.
Злой — богат, а добрый бедствует.
Подставлять ланиту впалую —
невозможное удалому.
Супротив рожна не пратися —
до скота из люда скатишься.
Ина слава нами разнствует.
Зло с Добром во паре странствует.
Зло ломать — работа адова.
Эх, братишки — это ть надобно!
Раз споткнешься — стоит многого.
Кесарь знает: Богу — богово.
Токмо сказы шибко баются.
Человеки ошибаются.
Цель святая — просвещенная,
как горох, из душ лущеная, —
соль земли — встает поростами,
обрастая вновь коростами
зла, пороков от лукавого.
Ишь хула спешит за славою,
норовя пометить метами
(„Жизнь — тщета“) добро — наветами,
в спину — нож, да по лбу — палицей.
В буераке волком ярится,
совладать бессильна. Праведа
испокон не пала замертво
в сече с лихом, паче — с нежитью.
Израстает алой свежестью
рос, слезой сочась в заутрене.
Глас вещует, сиречь внутренне:
„Яко зверь в нощь добычь рыщущий,
Суть обрящет волю ищущий“.
Аки стражники острожные,
захребетники вельможные
зырят чернь очами ясными
и, кичась штанами красными,
сапожки с крутыми шпорами
пред толпой мостят упорами.
Князь зело шутом кобенится!
Бить поклон мужик не ленится.
Гнутый прут, а враз не ломишься.
С дураком тягаться — стомишься.
После Бога — деньги первые.
Дьявол спутал этим вервием
мир, блазня и агнца скромного
до охотника скоромного,
обуяв речами истыми,
дея слуг, как сам, нечистыми.
Без гроша и барин — палочник.
Коль купчишка ловкий сказочник,
слыл чубарый — за буланого.
Гольше нет умом голяного.
Аккурат к Успенью здравица.
Без ума — пошла раздраица
по весям мужицкой смутою.
Царь велик да прет Малютою.
Мнит — держава токмо кесаря,
Богу — брат, ан бесом — бесово.
Спутал черт веселу свадебку,
бей поклон теперь касатику, —
кровь — крамола, да кощунствие.
Враз студеной до бесчувствия
вор опился из колодезя.
Сколь не вейся — укоротишься.
Благ умом — скудящен разумом.
Червлен плод, а с червем.
Разиным
блуд байстрюкский, балмочь блажную
размишурили в сермяжную
надневинность да в холщовую
непорочь, аще в борщовую
хлебосоль. Хитро придумано.
Многих дурней передурено.
Калачи везде мерещатся.
Бог — карает, дьявол — тешится.
Долготерпие казацкое
перебражило в вахлацкое.
Иже всей мирской ватагою
всласть упиться дрянной брагою?
Ох, в утрях тошно похмелище!
Ба, в вечерь — погарь да селище!
Поелику всем обязано
жить с умом, а прожить — с разумом.
Кой сиделец дал пол-понюха
табаку за сына конюха?
Ан шалишь, со сметкой отроки
гожи дело ладить, все-таки!
Спор, в Охотном и Калашными
ждут пирожника с домашними
пирогами. Мекай, дядечка!
Спор, в Мясном метут не глядючи
кулебяки с пресным ливером.
Сорванец в рубахе кивером —
на ветру, звенит медянчато
всем охочим про заманчивы
горки злата дюжи, в буденях
о толстющих мясах в студенях.
Спор, зевак, купцов и рубщиков
несть числа в толпе покупщиков.
И! Вокруг конячье ржание!
Вишь, барыш и обожание!
Смел пострел, берет затеями,
да лобаст, горазд идеями.
Всяк с мошной зазывом манится.
От нахвалу черт румянится.
— Эй, народ честной! Почтенные
православные! Степенные
пироги с горохом, с кашею!
С пылу, с жару! Звать по-нашему.
Прохор сват, да хват — гороховик! —
Проживешь неплохо век.
Федор кум, да ладен — крупеник! —
Кто не ел, до пупа сник.
Сортовой мучицы кровичи
да по батюшке — Петровичи!
И на русском масле печены.
И святым кропилом мечены.
Подь — дойди, зело достоинство!
Мал пирог, ан кормит воинство!
Знать, хлеб-соль-вода — здоровая
пища, да весьма суровая.
Коль народ пирог отведает —
зла не помнит, бед не ведает.
Как хлеб-соль слывет устатками,
так пирог словут достатками.
Налетай, цена веселая!
Жила-была баба вдовая —
пирога мово отведала
как с купцом хмельным обедала. —
Через ден была купчихою.
Дорог грош — окупен с лихвою.
Коли сыт — уважь голодного.
Не скудеет длань дородного —
Бог сполна воздаст удачею,
сытый конь без коей — клячею.
Вряд толпой пестрядной, с рожею,
на ослиную похожую,
на подросте пентюх сеченый
вкось соплею, был замеченный.
Энтот живчик меж баранами
в очи прет семью таланами.
Буклей мил, обличьем выражен,
что умен, опрятно выряжен
в синь кафтан с подкладкой, выростом
дюже метлив, мамкин выпестун
из прислуги доброй барыньки,
в обхожденьи мудр со старыми.
Как сякому быть букашкою? —
Знали хлопца Алексашкою.
В праздный день князьями гордыми
люд бродяжит градом — ордами.
В кой святой бьют в толстый колокол?
Ан опять волочат волоком
бунтаря какого к Лобному?
Палача по виду злобному
вряд сыскать средь черни дружливой.
Вор на ярмарке услужливый:
— Барин, грош терять изволите-с.
Шаром — даром брать неволитесь —
слямзить рубль пустяк мошеннику
из мошны, что выместь — венику.
Иль востер купец проказливый?
В саму ярь торгов оказией
Алексашка подле каменных
шел палат, с продажей пламенных
пирогов с разной начинкою.
Где овчарь обшит овчинкою?
Иноземец, но кафтанником
из Кукуя, манит пряником
да бренчит резными цацками
на перстах — дарами царскими —
и блестит, блесня, ботфортами:
— Хочешь быть слугой Лефортовым?
— Ась? Юнцу разнится есть ли с чем?
— Кличут как, малец? — Данилычем! —
но без дерзости, с почтением.
— Будешь подле с поручением.
Бди. — Кафтан да сабля вострая
да гоньба десятиверстая
семь разов на день, да птахою.
В сих затеях слыть рубахою.
— Экий хлыщ обрящен шляхтою, —
пусть боярские кудахтают
петухи да квохчут курами
меж своими злыми дурами. —
Ишь, приспели как в коммерциях.
Пусть свинья разбору в специях
у свиньи в ермолке учится.
При усердьи все получится.
Хитрый — шустрый, но собачливый.
Умный — быстрый и удачливый.
Умный раб — вернее верного.
Нет раба собой примерного.
Будь слугой царевой службою,
с ней увязан узой юзною.
К ней привыкнешь, как привык и я.
В этом — честь тебе великая!