МеЛ
Люди, как соседи
Она облизала соленую горькую влагу с распухших губ. Открыла глаза.
— Пожалуйста, дай воды. Ты же человек. Ты же любил меня
Он снова стоял у штурвала. Управление яхтой, казалось, это все, что интересует его в этом мире.
„Вот они — острова Большого Прилива. Вот, посмотри, моя королева, посмотри. Какая красота! Вот он, твой последний приют. Простынь твоей постели — это шелковый мох. Подушка — из золотистого песка. Сколько красоты, сколько королевской красоты тут для тебя. Редкие раковины, блеск от стаек рыб, искры солнца на волнах. Вот оно — твое последнее богатство, я подношу его тебе в последний раз. Живи здесь. Живи, пока время не отсчитает приход Большого Прилива. Тогда, как драгоценную дань за мое спокойствие, возьмет тебя океан“.
Яхта плавно вошла в небольшой фарватер возле гряды островов.
Был брошен якорь.
Боб спустил шлюпку на воду.
Потом вернулся к ней. Усмехался, но уже без остервенения. Как будто понимая, что видит ее в последний раз. Поправил ее спутавшиеся волосы. Погладил по щеке.
Сильный, ураганный прилив сил почувствовал он от прикосновения к ней.
А потом резко, наотмашь ударил ее парой сцепленных рук.
Она стукнулась головой о металл мачты и затихла.
Он отцепил наручник. Как тряпичную куклу поднял ее с палубы и, держа одной рукой, перелез по веревочной лестнице через борт.
Островок с небольшим участком зелени в центре был необычайно красив. Изумрудная зелень, чистейший песок и тихая бирюзового цвета вода вокруг. Вся эта идиллия жила до Большого прилива.
Шлюпка Боба уткнулась носом в песок.
Он вытащил женщину. Сначала нес ее на руках, утопая в белом песке. А когда упал, видимо обессилев, поволок ее, подхватив за подмышки.
Ноги женщины оставляли на песке непрерывные дорожки. Она казалась ему мертвой.
Дотащив обузу до границы песка и мха, Боб бросил ее. И, боясь оглянуться, быстро побежал к дрейфующей шлюпке. Потом, размашисто двигая руками, поплыл за ней.
Плыл и надеялся, что вода уже сейчас осилит эти пять-шесть его шагов и женщина будет затоплена еще до того, как придет в себя.
Он подтянулся, перегнулся через борт — и был уже в шлюпке. Отдышался и, стараясь не глядеть в сторону островка, быстро, как при бегстве, принялся грести веслами. Поспешил к яхте.
Через два с половиной часа он был уже дома.
А еще через четыре часа начался прилив.
Глава 2
В небольшой, но уютной каюте скоростного катера отдыхали от полуденного зноя четверо человек. Они едва очнулись ото сна, лежали кучей, влажные от истомы и пота.
Тот, кого звали Фрэнк Мэрфи, очнулся первым.
Он чуть растолкал остальных и выбрался наружу. Пошел освежиться, да взглянуть на дела на палубе.
Катер дрейфовал.
Мэрфи осмотрелся, взглянул на экран бортового компьютера. Снова, уже с помощью бинокля осмотрел место дрейфа.
Недолго так простояв, чем-то обеспокоенный, он быстро вернулся в каюту.
Смочив горло минералкой из холодильника, он принялся будить приятеля.
— Тэд! Тэд, проснись. Пока прилив, нужно идти назад. Катеру будет легко возвращаться с приливом.
Лет двадцати парень, которого за плечо тряс Мэрфи, с трудом открывал глаза. Во рту у него слиплось, он с трудом произнес: „Где девушки“?
— Под тобой, где! Не трогай их, Тэд, пусть спят. Мешать не будут.
Мэрфи посмотрел в сторону иллюминатора.
— Я не знаю, как справиться с управлением катера. Мы слишком далеко от берега. А я ничего не могу понять на экране компьютера. Черт бы побрал эту заумную технику!
Тэд Лоренс осторожно вылезал из-под тел спящих рядом девушек. Ему было приятно видеть вокруг себя томные от пьяного сна лица, передвигать теплые, загорелые руки и ноги девушек. Он медленно поднимался, ухмыляясь от удовольствия.
— Ну вот хоть сейчас, Фрэнк, сознайся, что я лучше тебя управляю катером.
— Да, да, Тэд. Ты самый умный. Самый. Только просыпайся и трезвей скорее.
Мэрфи немного нервничал.
— Мы опаздываем. Кстати, не забыл? К твоей мамочке на ужин опаздываем. Она что-то там особенное обещала, давай, поднимайся!
Он понимал, что ругаться и торопить приятеля бесполезно. Лоренс не тот, кого можно „запрягать“.
Тэд, сладко потягиваясь и поглаживая чью-то голую ногу выше колена, вздохнул.
— Да, пожалуй, и я проголодался. Есть хочется. Дай-ка попить.
Он резво ухватился за бутылочку в руках Мэрфи и отнял ее. Тут же залпом и выпил.
Мэрфи махнул рукой на бутылку.
— И я хочу домой! Мы все хотим, Тэд. Потому и тороплю тебя уже битых полчаса! Вставай скорее. О-о-о-о!
Мэрфи злился скорее на себя, чем на приятеля. Он никак не мог понять всей механики управления катером. К тому же там, наверху, вдруг стало невыносимо душно. Как перед сменой погоды. И Мэрфи это пугало, он хотел бы поскорее ощутить под ногами твердую почву родного берега.
Он снова принялся трясти приятеля. А тот отбивался от его рук.
— Будешь возмущаться, Фрэнк, я снова спать лягу.
Лоренс шутливо начал укрываться простыней. Мэрфи — стягивать простыню.
— Я и не шелохнусь. Вези нас куда хочешь, капитан Мэрфи!
Лоренс укрылся простыней с головой. Достал из-под простыни только руку и погрозил пальцем.
— Утопишь меня, будешь отвечать перед отцом. А он тебя, в отместку, сыном сделает. Ха! Дождешься папашки, Фрэнк!
Мэрфи на смешки только устало вздохнул. Посмотрел в иллюминатор каюты. Кругом вода.
Он помолчал еще немного, а потом произнес уже более серьезно.
— Тэд, вставай. Я не шучу. Там что-то не так с управлением. Пока прилив, можно и на ручном управлении добраться. Домой, к берегу. Да перестань ты играть, Тэд!
Лоренс стянул простыню с головы. Открыл один глаз, ухмыльнулся. Другой, широко улыбнулся одними губами, потом прищурится и сладко зевнул.
Мэрфи ругнулся: „Ну, черт возьми, Тэд!“
А приятель ухмыляется и весь из-под простыни не вылезает.
— А скажи, что я — самый умный.
Мэрфи крикнул: „Слушай ты, умник!“
Потом снова вздохнул и смягчил голос.
Но говорил не шутейно.
— Ты, ты — самый умный. Ты — самый мудрый. Не видел раньше таких умных. Все дураки, дураки, черт! сплошные идиоты. А ты у нас один умный, черт! Все!!!
Мэрфи сел на откидное сиденье и устало свесил голову.
Он тоже еще не проспался от похмелья. Но кто-то же должен сказать всем этим, которые дрыхнут, что дела могут начаться неважные.
За столь длительное время катер мог выйти из залива в океан. Нужно было срочно принимать меры.
А тут… игрушки-пряталки.
Мэрфи скрипнул зубами: „Клубок потных червей“!
Но делать нечего. Надо приводить в чувство приятеля, не подозревающего о неприятностях. Сам-то Френк мало что в картах понимал, тем более в лоции. Вывести катер на ручное управление — для него времени много займет. А времени уже итак много прошло.
„А хозяин катера, лучший дружок и бо-о-ольшая скотина, ждет дифирамбов своей тупости“, — про себя проворчал Фрэнк, а в слух выразился несколько глаже: „Ты, ты — самый умный, Тэд. Только и у тебя дела пойдут хреново, если задницу не поднимешь“.
— Чью?
Лоренс погладил чью-то голую ладненькую попочку.
— Кончай, умник.
Лоренс откинул простыню, осторожно, не беспокоя спящих девушек, поднялся.
— Ладно. Считаем, я удовлетворен. Разрешаю тебе полежать рядом с несравненными адалистками. Полежи тут вместо меня. Подумай, как бы ты еще, более выразительно мог подчеркнуть значительность моего ума и собственного слабоумия…
Тэд сел, чуть согнулся, дотянулся до валявшихся возле кровати трусов. Глядя на Мэрфи, усмехнулся и демонстративно медленно застегнул красную молнию на своих белых трусах.
Мэрфи хмыкнул и поднялся по ступенькам на палубу.
Лоренс громко вздохнул, посмотрел вслед Мэрфи и пробурчал песенку.
— Трум-турум, пойдем, посмотрим. Трам-пам-пам! Вечный управляющий, вечный кормчий — капитан Тэд. Капитан Тэд Лоренс. Неплохо звучит, трум-турум!
Лоренс почесал свою голую грудь. Посмотрел на спящих девушек, прикрыл их простыней и двинулся за Мэрфи.
— Ну что там у нас страшненького?
Не доходя до лестницы, ведущей на палубу, Тэд запутался ногой за кучу разбросанных по каюте вещей. Смеясь, он принялся расшвыривать все по сторонам. Когда под ноги ему попали собственные джинсы, он присел на краешек кровати и стал надевать их. Белые джинсы были сильно узки. Он с трудом втиснулся в них. Расшвыряв все остальное по столу, по полу, по лавочкам, он, наконец, нашел свою толстовку. Та была размера на три больше положенного. Он надел и ее. И только после этого стал подниматься на палубу.
Тишь стояла необычайная. Волны были гладки и ленивы, но это волны океана.