Regald

Музей восковых фигур

Я не могла понять, где нахожусь. Заблудилась на другом конце Москвы. А ведь было уже поздно, народу ни души, где метро — неизвестно, по узенькой улочке машины почти не ездили, а если и проезжала редкая машина, то водитель не останавливался на мой призывный жест. Как могло такое произойти, я понятия не имею, знаю только, что шла туда я в оцепенелом состоянии, похожем на транс. Надо было вспомнить, где на меня накатила эта аморфность, когда я перестала следить за своими перемещениями. Мне казалось, что это было не так уж долго, значит я не могла пройти слишком много. Стало быть рядом где-то все-таки есть станция метро. Что за станция, память пока отказывалась мне ответить, а на улице тем временем становилось все тише, и гасли окна домов.

Что же делать, не звонить же в квартиры, чтобы спросить — где я? И где я нахожусь? Но только скоро мне стало ясно, что другого выхода у меня попросту нет. Только что же это за район такой, куда же я попала! В подъездах не было кодов, не было домофонов. Там имелись только замочные скважины, к которым у каждого жильца наверное был свой ключ. Ни кнопки звонка, ни консьержки у входа. В полной растерянности я походила от одного подъезда к другому, обошла несколько домов поблизости и в нерешительности остановилась. Мне захотелось тихонько завыть.

Вдруг боковым зрением я различила в унылом темном пейзаже изменения. Слева вдалеке на одном из домов над подъездом вспыхнула вывеска. Ноги сами меня понесли туда, и вскоре я прочла светящуюся надпись: „Музей восковых фигур“. Еще чего не хватало, — подумалось мне. Все, что было связано с куклами и искусственными людьми, меня всегда пугало. Самыми захватывающими ужастиками для меня были только те, где присутствовали либо оживающие куклы, либо манекены или статуи. Конечно, я посещала Музей восковых фигур на Александровском саду, где в основном были фигуры властителей, правящих когда-либо нашей многострадальной страной. Там было не то, чтобы страшно, но жутковато, и я старалась не попадать под застывшие взгляды восковых фигур. Но я прекрасно понимала, что если здесь и есть какой-то музей, то совершенно другого рода.

Идти туда, да еще на ночь глядя, желания у меня не было абсолютно, но тут меня посетила мысль, что если я попаду в подъезд, — а ведь там должно же быть открыто, раз там этот музей, — то смогу попытать счастья пообщаться с жильцами, и пусть они меня трижды обматерят и отправят восвояси, но хоть кто-нибудь даст мне ответ на мучающие меня вопросы моего местонахождения и возвращения домой.

Действительно, дверь в подъезд открывалась свободно, и на ней не было никаких устройств, мешающих попаданию в подъезд. Потом уже немного позже до меня дошло, что раньше в этой двери как и везде я видела замочную скважину, новенькую и блестящую, потому что обследовала я подъезды довольно тщательно и эту дверь пропустить не могла. Но это было потом, а сейчас я потянула за ручку двери, и после продолжительного скрипа проникла в сумрак подъезда.

Справа внутри была большая двустворчатая дверь, окрашенная какой-то темной, но точно не черной краской. Над дверью нечеткая надпись гласила, что это и есть музей. Налево поднималась лестница, как я поняла, ведущая к лифту и квартирам, но она почти сразу упиралась в здоровенную железную дверь с глазком и с новенькой и блестящей замочной скважиной. И опять — ни звонка, ни кода. Я все-таки поднялась к этой двери и принялась в нее колотить. К тому времени меня уже почти целиком охватил страх, который не был еще настолько силен на улице, а здесь, перед этой неприступной дверью, перерос почти в ужас.

Никто не отзывался за дверью, но вдруг мое сердце словно пронзило ледяной иглой, потому что я услышала сзади шорох. Я резко обернулась на этот звук, хотя мне вместо этого хотелось заткнуть уши руками, закрыть глаза и забиться в угол между железной дверью и стеной, и пусть уж будь что будет, только бы этого не видеть. Но ничего страшного пока передо мной не предстало, шорох этот издала всего лишь открывшаяся дверь в музей. На пороге ее я различила мужской силуэт, и до меня словно издалека донесся низкий голос:

— Не хотите ли войти?

— Куда? — еле выдавила я.

— Здесь музей, — глубоким проникновенным голосом ответил мне мужчина, неясно различавшийся в полумраке.

— Поздновато уже для музеев-то, — сказала я, в надежде, что он скажет что-нибудь обнадеживающее.

— Этот музей работает исключительно по ночам, — так же проникновенно сказал мужской голос.

В том-то и была странность. Я ее сразу поняла, тем более куклы с манекенами, которые должны были мне там повстречаться, всегда меня пугали. Ночью я не видела ни одного манекена, а здесь целый музей. Но что-то тянуло меня туда, и глуховатый мужской голос звал посмотреть то, что никогда я не видела. И конечно же больше не увижу, только об этом он мне не сообщил, так как в этом была самая главная странность.

На ватных ногах я спустилась ко входу в музей и застыла. У меня было ощущение, подобное тому, которое знала я понаслышке о наркотическом воздействии, когда под ним ты идешь и открываешь двери, либо скручиваешь шестеренки, либо листаешь страницы и в конце концов оказываешься перед заветной дверью, шестеренкой или страницей. Если ты пройдешь дальше, то тебя ждет познание некоей истины, которая изменит твое мировоззрение, жизнь и отношение к ней. Люди, доходившие до грани, не решались ступить за последнюю черту. Я, слушая россказни об этом, очень хотела за эту черту. Сейчас я оказалась перед ней, и не под наркотиками, а наяву. Это было еще страшней. Но при этом не было того пути отступления, который имели все, кто пробовал такой наркотик. Было дано: идти только вперед, либо стоять на месте. Но я не могла стоять на месте.

В темноте я начала различать черты лица хозяина музея. Вспомнился какой-то фильм, где зло определялось как существо, выглядящее ангелом, но с чернотой внутри. Это был лик из моих представлений об этом ангелоподобном демоне. Длинные белые волосы до плеч, высокий лоб, прямой нос и синие, глубокие, уводящие в никуда, глаза… Да за одни эти глаза я была готова отправиться в проклятый музей. Но ведь в историях о потусторонней силе, демонов никогда не интересовали женщины. Они были препятствием или проводником, но не имели значения.

Тут меня осенило, что на самом деле таких вещей на свете не бывает, все объяснимо и реально, и это мужчина, и он есть, и он реален, и я женщина, и не должна воспринимать все происходящее как нереальное. С такими мыслями я шагнула в музей. И зачем же люди настолько прагматичны?

Мужчина пропустил меня вперед, и я медленно пошла по небольшому коридору на свет. Это красноватое свечение выливалось из арки где-то недалеко впереди. Коридор заполнял полумрак, от чего он выглядел совсем узким. Вверху он заканчивался низким потолком, с которого свисали сталактиты, по крайней мере мне так показалось. Стены тоже были в каких-то шершавых наростах, серых и корявых. Под ноги я не глядела, но чувствовала, как при каждом моем шаге хрустят осколки стекла.

Через минуту я уже входила в арку, мой спутник молча шествовал следом.

Я даже не ощущала страха, он притупился, как и остальные чувства. Я вроде бы слышала музыку, но вместе с тем вдруг начинало казаться, что это всего лишь шум, похожий на гудение сувенирной ракушки, поднесенной к уху. Свет был неяркий, а может я видела все сквозь пелену, или это просто был искусственный дым, часто используемый на концертах и дискотеках для особого эффекта.

Место, куда я попала в общем-то и не отличалось от ночной клубной дискотеки. Повсюду двигались фигуры людей в такт музыке или сочетаниям звуков, кажущихся мне шумом. Постепенно очертания людей и предметом в этом небольшом клубе стали четче, и я стала осматриваться. На стенах, таких же как в коридоре, мерцали несимметрично развешенные красные огоньки. Вдоль стен стояли круглые столики, с вделанными в середину маленькими красными плафонами. В этом и заключалась вся иллюминация странного заведения.

Помещение было овальное, в одном конце размещалась арка, через которую я попала сюда, а в другом — барная стойка, за которой, подперев рукою лицо, скучал бармен. Люди сидели за столиками, танцевали или просто стояли и разговаривали.

„Да это просто новый или неизвестный мне ночной клуб, — осенило меня, — с таким названием!“ Оцепенение стало меня покидать, все-таки ночной клуб, каким бы странным он не был, не может внушать мистического страха. „Кто им только позволил разместиться в жилом доме?!“

Правда, музыка играла тихо и вряд ли кому-либо мешала, но я не заметила ее источника. „Ну, наверное, так задумано“, — решила я и обернулась на своего провожатого. Я вздрогнула, так как он стоял ко мне вплотную у меня за спиной.

Странно, несмотря на красную подсветку клуба, у этого человека было очень бледное лицо, и синие глаза ярко выделялись на нем и манили, манили…

— Вам нравится здесь? — еле различила я сквозь музыку его тихие слова.

— Ну, на первый взгляд интересное место, — после паузы произнесла я и улыбнулась. — А где же восковые фигуры?