Иван Воронов
Река
— Вижу, что все же вы не верите мне. Конечно, в это трудно поверить, но за долгие годы жизни в этих краях мой народ научился видеть вещи такими, какие они есть. Эти знания передавались из поколения в поколение, ведь случаются ситуации, когда без них в наших краях просто не выжить, например, найти путь сквозь пургу во время полярной ночи, найти дорогу среди болот или что-нибудь в том же роде. Хотя, если не верите и сейчас, может быть это вас убедит. Смотрите.
Я повернулся в направлении, куда он указывал, сначала ничего не было видно в режущей глаза белесой мгле, но как мне показалось, на секунду или доли секунды туман рассеялся и я увидел город, то, что было когда-то городом. На самом деле там ничего не было, кроме стены огня и едкого дыма. Еще я заметил пару военных вертолетов, кружащихся над горящими руинами, и букашки военных машин на берегу.
— Неужели это сделал я? — Мой вопрос, как и все остальные звуки, поглотил туман.
— Это сделал человек, который был вами, но теперь это уже часть истории, и принадлежит времени.
Я повернулся к той, что когда-то была частью меня, и лучшей ее частью. Удивительно, но она казалась спокойной, как-будто по привычке, стараясь мне помочь: „Что ж, если мы мертвы, значит, мы так или иначе вместе, хотя бы так“. В ее словах не было зла на меня.
Я посмотрел на старика: „Я не могу позволить себе убить и ее, должен быть какой-то способ помочь ей спастись“.
Старик молчал долго, мне даже показалось, что он заснул, но разве мертвые спят? Прошло минут пять или целая вечность, пока он заговорил снова.
— Не вы убили ее, а нелепая случайность много лет назад. Этот паром никогда не пристанет ни к какому берегу, он обречен бродить в туманах вечности. Есть ничтожно малый шанс выбраться отсюда, может быть вам это и под силу, но ваша спутница не справится с этим одна. Вы при жизни обладали необычной интуицией, позволяющей вам выбраться не раз из сложных передряг. Я знаю, что ничего не происходит случайно, все есть часть единой системы, вы должны были появиться в этом городе, вы должны были его уничтожить, чтобы оказаться здесь, на этом пароме, и помочь той, которую вы любили, и которая погибла десять лет назад. Правда, она об этом даже не догадывается, считая, что это вы тогда пропали без вести. Вы ведь хотели тогда, на берегу реки, чтобы она вернулась, вы хотели ее спасти любой ценой и не могли никак отпустить и время это почувствовало. Оно даже пыталось стереть вашу память, но и в этом вы оказались сильнее времени. Вы заплатили эту цену и заставили заплатить тех, кому эта участь была уготована. Вы — карающая рука времени, вы сделали свое дело, и, возможно, оно вас отпустит вместе с ней. Сначала нужно покинуть этот паром, а затем плыть, плыть и плыть пока вы не выберетесь из тумана, и не достигните какого-либо из берегов. Вы на самом деле хотите ее спасти?
— Да, конечно, я не оставлю ее здесь.
— Что ж, вижу, что вы так ничему и не научились, но в любом случае, надо торопиться. И помните, все, что происходит, и будет происходить, имеет свою цену. Жизнь это всегда вопрос цены.
И тогда я взял ее теплую руку, которую любил раньше, она не сопротивлялась, доверившись моему решению. Мы шагнули за борт парома, в дымные клубы тумана, вода приняла нас холодным всплеском, потом мы плыли, она держалась за мое плечо, чтобы нас не разделило течением, мы плыли долго, очень долго, а туман все не рассеивался. Нам казалось, что это сон, который скоро закончится, и мы проснемся на берегу, в мире людей, в котором оба так давно не были.
* * *
Мы проснулись… Теплый луч солнца скользил по простыне, пробиваясь через окно вместе с легким ветром и шумом океана. Солнечные блики играли на ее плече, и путались в рыжих волосах, зажигая их разноцветными искрами.
— Пора вставать, уже утро.
Она лениво потянулась, затем перевернулась на другой бок, притворяясь, что еще спит. Это был своеобразный ритуал пробуждения, и он повторялся практически каждое утро.
Нам наконец-то повезло. Используя свои знакомства в Академии Наук, оставшиеся еще со времен обучения в Университете, она все-таки добилась должности руководителя метеорологической станции на одном из небольших островов в океане. Мы были единственными людьми, находящимися на этом острове длиной в три и шириной в полтора километра. Остров представлял собой остатки древнего вулкана, потухшего сотни тысяч лет назад. Теперь, некогда грозные его склоны под воздействием дождей и тропических ветров осыпались и сгладились, поросли густым лесом. Несколько ручьев питали маленькое озерцо, расположенное в бывшем жерле вулкана.
Она следила за показаниями приборов, регистрирующих зарождение циклонов, ураганов, дождей и ветров каким-то непонятным для меня образом, влияющих на погоду в тех заснеженных краях, откуда нам наконец-то удалось вырваться. Я занимался всем тем, что касается технической части обслуживания, всего этого мудреного оборудования.
Здесь, под южным солнцем и стенами тропических дождей, даже не верилось, что существует где-то страна, в которой девять месяцев зима и слякоть, а остальное — жалкое подобие тепла. Где люди всегда хмуры и неприветливы, как с утра по дороге на работу, так и возвращаясь с нее, где существуют законы ради законов, а свобода, как жалкая шлюха, расставляет ноги перед тем, у кого больше денег и власти.
Свобода была здесь. Она была здесь, наверное, всегда, потому что некому было ее ограничивать. Раз в полгода к острову подходил корабль, с него сгружали запчасти для оборудования, новые приборы, провизию.
Сначала мы подписали контракт на год, потом нам удалось его продлить. Руководство было довольно нашей работой. Все сведения, необходимые академии, мы отправляли точно и в назначенный срок. Так было три года, три года до того момента, пока по континентам и странам, опустошая города и фермы, не прокатилась эпидемия. Корабли приходить перестали. До нас доходили отрывочные сведения, что погибло более миллиарда людей. Но человечество все же выжило. Прошло десять лет.
Неделю назад пришел корабль, правда, не из нашей страны, нам предложили уехать, но мы решили остаться на острове. Так будет спокойнее нам и маленькому человечку, который должен будет появиться на свет через четыре месяца.
Я вспомнил дурацкий сон, приснившейся сегодняшней ночью, взорванный мною завод, реку в тумане, паром, старика-оленевода. Возможно, эпидемия тоже была той ценой, которую человечество должно было заплатить за право выжить. Я не стал рассказывать про этот сон ей.
За годы, проведенные без помощи со стороны остального мира, мы научились вести нехитрое хозяйство, выращивать овощи, ловить рыбу в океане. Не забывали так же и про показания приборов, все они регистрировались и сохранялись на дисках. Может быть, пройдет еще год или два, и они наконец-то кому-нибудь понадобятся.
Сегодняшний день прошел как обычно, но уже ближе к вечеру, когда мы вместе с ней отправились к родникам у озера за водой, далекая холодная земля напомнила о себе. Там приближалась зима и стая гусей, летящих с севера, только по одному им известному маршруту перелета, разбила брызгами гладь озера. Я никогда не видел их раньше в этих местах. Их серые крылья и гортанные крики вновь напомнили нам о том, что далеко-далеко существует небольшой городок, затерянный где-то на границе тайги и тундры.
Уже вечером, когда я сидел в старом шезлонге на берегу, наблюдая, как красное солнце медленно скатывается в волны океана, а она готовила выловленную мной рыбу, я опять вспомнил свой сон и про себя усмехнулся. Разве что-то могло быть, кроме этого безлюдного острова и тишины? Волны лениво накатывались на желтую полоску прибрежного песка, и мне казалось, что мы с ней здесь уже целую вечность. Сквозь легкую дрему я почувствовал, как она подошла сзади и дотронулась до моего плеча легко и ласково…
* * *
Ее прикосновение разбудило. Становилось прохладно. Видно, в последнее время я немного подустал, если мерный шум прибоя мог сморить меня. Я встал со скамейки и потянулся, чтобы чуть-чуть размяться.
А потом мы стояли вдвоем на высоком берегу реки, и смотрели, как тяжелые серые волны пенисто разбиваются о прибрежные валуны. Бесчинствовал ветер, влажно обдавая наши лица водяными брызгами, и играя ее рыжими до плеч волосами…