Иван Воронов
Река
— Но я вас не знаю, разве мы когда-то встречались раньше?
— Встечались? — в ее вопросе сквозили удивление и обида. Мы прожили вместе несколько лет. Мы строили вместе планы, как
— Простите, но я на самом деле вас не помню, — она озадачила меня — дело в том, что по какой-то причине я несколько лет назад потерял память.
Я посмотрел на нее, казалось, что она не верит ни одному моему слову. Хотя очень привлекательна, в ее чертах чувствовалась одновременно мягкость и необыкновенная сила, да и ее прикосновение до плеча разбудило во мне лавину забытых ощущений и эмоций.
— Я на самом деле ничего не помню, но почему-то мне кажется, что я вас… тебя, знал когда-то очень давно. Мне бы действительно хотелось вспомнить… Расскажи, каким я был, кто я?
Недоверчиво и настороженно она стала рассказывать то, что моя память упорно прятала где-то в своих темных глубинах.
— Ты работал в этом городе, работал спасателем. Мы встретились однажды во время пожара в общежитии завода, ты тогда помог мне выбраться из задымленного коридора, я почти потеряла сознание, а ты меня практически вытащил на себе, потом ты снова пошел помогать остальным. Тогда ты сильно наглотался дыма и получил ожог спины, тебя отправили в больницу.
Я всегда считал, что шрамы на моей спине были оставлены взрывом, на каком-то из очередных конфликтов. Неужели она права и все было совсем не так, как мне казалось? Неужели я когда-то был другим и спасал людей, вместо того, чтобы их убивать…
— Я была очень благодарна тебе за помощь, хотела тебя найти, чтобы поблагодарить. Мне сказали, что ты в больнице. Я пришла к тебе в палату, а ты лежишь на животе, вся спина в бинтах.
— Значит, наше первое свидание произошло, когда я лежал на животе, ну и картина, — шутка вышла жалкой и натянутой. Несмотря на всю неудачность моего юмора, она улыбнулась тепло и обезоруживающе знакомо.
— Мне хотелось бы верить, что ты действительно не бросал меня, что, на самом деле, когда ты исчез, я была тебе нужна, как и раньше.
— Неужели я работал спасателем? Расскажи, что было дальше.
— После того, как тебя выписали из больницы, мы начали встречаться, а через месяц я переехала к тебе. Ты, как и раньше, работал спасателем, я — экологом при заводе. Я и сейчас там работаю, вернее, работала, до того, как все это произошло. Знаешь, ведь это могло произойти уже давно, однажды тоже произошла утечка газа, но благодаря тебе и твоей команде такой беды не произошло.
— Вряд ли это могло произойти, — тихо произнес я.
— Что ты сказал? — она вопросительно посмотрела на меня.
— Ничего, продолжай.
— Вы тогда очень рисковали, когда взорвалась труба, кроме твоей команды никто не рискнул добраться до распределительной станции и перекрыть вентиль, потом вы тушили пожар в одном из цехов, начавшийся после взрыва, несколько человек погибли. Я еще помню, как ты переживал, что не смог спасти их. Ты во всем случившемся обвинял себя.
Я не заметил, как стих ветер и на реку опустился туман, это было странно и неестественно, особенно для такой погоды и времени суток. Туман, как плотная вата, заглушал стук двигателя, казалось, он был везде, не было видно ни берегов, ни серой глади воды. Я обернулся, чтобы посмотреть на палубу. Старик-оленевод, казалось, настороженно наблюдает за происходящим природным явлением, его явно что-то беспокоило, инженер так же безучастно созерцал свои ботинки. Мне показалось, что в тумане, клубящемся над палубой, мелькнула пара знакомых лиц членов моей группы. Но что они здесь делают? Я же дал четкие инструкции выбираться из города по одиночке.
— Ты считал своим личным долгом спасти тех людей в горящем цехе — ее голос в тумане звучал глуше. Я старалась тебе помочь справится с этим. Однажды, лет десять назад, осенью ты отправился один на свой любимый остров на рыбалку. Я хотела поехать с тобой, но перед этим немного простыла и ты решил, что мне лучше остаться дома. Ты обещал вернуться вечером, как обычно. Я ждала до утра. Но ты так и не появился. Ты так и не появился до сегодняшнего дня. Прошло ведь целых десять лет. Что ты делал все это время?
Что делал все это время… Разве мог я рассказать ей кем я стал, потеряв память и самого себя?
— Мы тогда тебя искали. Искали твои товарищи из отряда. Но ни тебя, ни лодки мы так и не нашли. Тогда объявили, что ты пропал без вести.
— Скажи, как ты жила эти десять лет? — слова словно тонули в тумане. Каждое слово давалось мне с трудом, слишком больно было сознавать реальность происходящего.
— Сначала я ждала и надеялась, что тебя найдут. Потом надеялась, что ты найдешь меня сам. В тот день, когда ты пропал, погода была хорошая, практически не было ветра, река спокойная. Я не верила, что с тобой могло что-то произойти. Ты прекрасно знал реку, все опасные течения и водовороты, и еще ты прекрасно плавал. Я не хотела верить, что с тобой может что-то произойти. А когда перестала надеяться, просто жила, как и все. Я так никого и не смогла больше полюбить.
Туманная тишина окутала все. Я больше не слышал звука двигателя. Вокруг не было ничего кроме белой водяной пелены.
Она пододвинулась ко мне поближе, стараясь уберечься от зябкой сырости тумана, и взяла мою руку, она хотела знать, кто я, кто я сейчас.
— Знаешь, ведь мы с тобой хорошо жили, нам было хорошо вместе. Теперь, когда мы снова встретились, если ты, конечно, захочешь, мы сможем все начать заново, с чистого листа, как-будто этих десяти лет не было. Я помогу тебе вспомнить все, я всегда помогала тебе по мере сил. Мы снова будем вместе, все будет хорошо.
Ее слова жгли. Я не мог простить себе эти десять лет.
— Ничего уже не изменить, — сказал я — Мы не можем быть вместе, больше не можем.
— Почему? У тебя есть жена, другая женщина?
— Потому что я — убийца, наемник, я не тот, кого ты любила, это я уничтожил завод. Я больше не спасатель!
Даже несмотря на густую пелену тумана, я увидел, как побледнело ее лицо, почувствовал, что она плачет. Она плакала беззвучно, туман съедал все звуки, мысли и ощущения.
— Но ты же не знал, кто ты есть на самом деле, ты же был болен — дрожал ее голос. — Я не знаю, может быть, что-то можно исправить. Я не хочу снова тебя терять.
— Знаешь, — сказал я, стараясь быть решительным. — Исправить уже ничего нельзя, на пароме наверняка есть полиция, ты можешь либо все им рассказать, либо дать мне уйти, когда мы доберемся до другого берега, но вместе мы уже никогда быть не сможем. Выбор за тобой, я не буду тебе препятствовать…
— Некому здесь рассказывать, и ничего уже нельзя исправить, — от неожиданности мы вздрогнули, когда из тумана появился неясный силуэт. Старик-оленевод медленно подошел к нам. — Не волнуйтесь, здесь уже некому рассказывать о случившемся. Зачем ваши признания мертвым? Мы все здесь мертвы, кто раньше, кто позже.
Видя мое недоверие, он слегка усмехнулся: „Я, например, погиб на рыночной площади, я приехал в город закупить провизию в зимовье, когда произошел взрыв. Вы думаете, что взорвался только завод, ошибаетесь, на этот раз вы действительно перестарались. Во время взрыва произошла утечка газа из подземных хранилищ, завод занимался не только безобидным скипидаром, мне об этом рассказал наш общий сосед-инженер. Ему тоже было трудно поверить, что он мертв. Когда произошел первый взрыв, облако едкого газа опустилось на город, но не оно убило жителей, газ был взрывоопасен, второй взрыв подорвал газовое облако. Город сгорел вместе с заводом и всеми его жителями, в том числе и с вами“.
Все это было слишком невероятно, чтобы быть правдой.