Алексей Синельников
Антисказочка
с предисловием, прологом и эпилогом, с замыслом и умыслом.
Только для детей парламентского возраста.
Светлой памяти злодеев
сказок мира посвящается.
Предисловие.
Уважаемые дамы и господа, дорогие товарищи и их подружки!
Я, как дворянин и коммунист, демократ и адепт тоталитаризма в десятом поколении, как и Вы, ежедневно и ежечасно был глубоко озабочен своей собственной судьбой. Поскольку моя биография постепенно и плавно приближается к своему логическому завершению, то, сами понимаете, забота о судьбе Родины становится предпочтительней — детей жалко. Не виноваты они. Это я им так подкузьмил, это я для них „понастроил“ и „понавыбирал“. Чтобы хоть
Пролог.
В сверкающий современным дизайном офис, в котором с трудом угадываются черты старинного дворца или сказочного терема, энергичной походкой вошел высокий, русоволосый мужчина.
Его, когда-то молодое, простовато-красивое, улыбчивое лицо с годами приобрело респектабельность и морщины, потеряв былую беззаботность и жизнерадостность. Одет он был в прекрасно сшитый и чудесно сидевший на богатырской фигуре костюм. Недоумение вызывала выглядывающая из-под обшлагов видавшая виды кольчуга. Проследовав в свой кабинет и по-хозяйски сев в кресло, он с ловкостью
— Василисушка, девочка, здравствуй, вызови всех ко мне и срочно.
Необычный облик нашего героя требует разъяснений, которые не понадобились бы для читателя-ребенка, сразу узнавшего в нем своего любимца — Иванушку Дурачка.
Да-а, Дурачок свет Иванушка за прошедшие века изменился, но не в главном и, что особенно примечательно, сделал головокружительную карьеру, доказав на своем примере, что страной можно управлять и без царя… в голове. Пока сказочное руководство сбегается, слетается и съезжается по зову вождя, давайте разберемся, чем вызван этот переполох в стране Сказок.
Правда, назвать ее страной можно лишь условно, так как стараниями жителей и их правителей она стала напоминать лоскутное одеяло. Раньше все жили мирно так, ходили в гости, дружили семьями, ссорились, конечно, но так чтобы очень — никогда. Но вот, откуда — неведомо, обрушилась напасть — стали исчезать отрицательные герои из сказок, и озабоченные положительные встали на защиту отрицательных — от этого злодеев стало еще меньше. Ну, а потом началось — каждый стал тянуть „одеяло“ на себя, а это, сами понимаете, дело нешуточное и не сказочное. И… „одеяло“ превратилось в лоскуты. Так может получиться и у вас дома, если надумаете не укрываться одним одеялом, а на всех его делить и, кто бы в таком дележе не победил, укрыться остатками будет невозможно.
Вот и в нашей сказке-лоскутке из всех богатств остался один Кощей, слава богу, Бессмертный — чему активно завидовали ближние и дальние соседи, быстро расправившиеся со своими злыми гномами, джиннами, троллями и гоблинами. Нашему „лоскутку“ жить бы и радоваться, да вот какие-то проблемы, видимо, есть…
Итак, все в сборе… Давайте и мы поприсутствуем на этом форуме любимых с детских лет героев.
Замысел.
— Друзья мои, — начал Иван, — я собрал вас здесь для того, чтобы сообщить крайне неприятную новость…
— Ну, прямо живой классик, ну, прямо „Ревизор“… — запричитал Кот Ученый, который, благодаря уму и знанию языков, изловчился занять по совместительству и должность Кота В Сапогах в соседней сказке.
— Прошу не перебивать, — поморщился Иван, — положение из крайне серьезного переросло в катастрофическое. Вчера вечером трагически погиб последний отрицательный герой сказок Кощей Бессмертный…
— Уф-ф-ф! — пронеслось по кабинету.
— Так ему, собаке, и надо, — вставила реплику Мария Искусница, у которой с покойным были давние, личные счеты.
— Боюсь, коллеги, вы не совсем понимаете всей серьезности положения, — продолжил Иван, — не для кого, кроме детей, не секрет, что нашей репутацией мы обязаны отрицательным героям, истребление которых было категорически запрещено, но безжалостно продолжалось из-за вашего ничем не обузданного тщеславия и, простите, идиотизма. Последний из них — Кощей, благодаря ряду физических, биологических и морально-нравственных особенностей являлся, до вчерашнего дня, бессмертным и, тем самым, обеспечивал безбедное существование нам всем, на его фоне все мы смотрелись агнцами небесными.
— Какой же дурак его угрохал? — встрял прямолинейный Илья Муромец.
— Во-первых, без намеков, во-вторых: я здесь нипричем, в-третьих: где Добрыня и Попович?
— Болеють они, болеють… — потупился Илья, — вчерась вот… мы того… а сегодня болеють. Кощея не мы — это уж точно. После Соловья за нами мокрухи нет. Да и я… тоже болею, на бюлютне, но пришел…
— Да, в самом деле, если не эти алкаши, то кто же? — приподнял бровь Иван Царевич, мирно продолжая полировать мечом-кладенцом ногти на правой руке.
Надо сказать, что все сказочное правительство сориентировалось в ситуации достаточно быстро. Не говоря о женской половине, которая просто откровенно плакала, включая Марью Искусницу, у мужской половины навернулась скупая, но большая слеза — все понимали, что со смертью Бессмертного жить становилось просто невозможно.
— Справедливый вопрос, — смахнув большую, но скупую слезу, продолжил Иван, — все натворила эта новомодная сволочь во главе с Чебурашкой! Жилищные условия, видите ли, его не устраивают, он, видите ли, популярная звезда, со своими придурками друзьями не может жить в телефонной будке! Ему, видите ли, Кощеев дворец подавай! Они, видите ли, там, прости Господи, за коллективуху, дружить будут! Ну и вызвал, гад лохматый, старика на бой, не на жизнь, а на смерть…
— И чего же в этом страшного? Все мы с ним бились, одних игл сколько извели, и чего только ни перебили в борьбе за это — в один голос облегченно выдохнула мужская половина, — и ничего, жив был, курилка.
— Понятное дело, — вступила в разговор Елена Прекрасная, — Кощеюшка сам не помирал, да и другим помереть не давал.
— Помолчала бы ты, ох помолчала бы! — Попросил Иван Царевич жену, перекладывая меч из левой руки в правую. За несколько столетий у него накопилось много вопросов к благоверной по поводу ее отношений с Бессмертным.
— Так-то оно так, да ведь этот Чебурашка останки Кощея Крокодилу Гене скормил, сволочь импортная.
— Во! Все из-за границы, все от нее, проклятой, — очнулся Илья, — я со своими ребятками всегда говорил: „Добра оттудова не жди!“
— Предположим, — возмутился Иван Царевич, — когда они свою Шапокляк до инфаркта довели, а крыску-Лариску в виварий за трешку сдали и пионерский галстук купили, я ни слова не говорил — их сказка, пусть сами и разбираются. Но зачем же в общенародные сказки лезть, зачем на народное достояние руку поднимать?!
— Ой! Чего же теперь будет?! — запоздало испугалась, прикрыв ротик стенограммой заседания, Василиса Премудрая.
— А я вам могу сказать, что будет, — начал пророчествовать Кот Ученый (он же — В Сапогах), — теперь, в отсутствие отрицательных героев, коллеги, дети узнают цену вашим добродетелям, ваши лица, моральный облик, так сказать, и истинный интеллект, если у кого он, конечно, был.
— Я ща эту кошку из валенок вытряхну, — пообещал Илья Муромец.
— Ты бы сидел лучше еще 33 года и не высовывался. О тебе-то дети в первую очередь всю правду узнают!
— Че узнают? Че узнают-то? — не внял доброму совету Илья, — я с ребятками перед детями чист, врагов только не люблю, а так за правду всегда был.
— Вот ты ее, родимую, и получишь — и про пьянство твое беспробудное; что ни сказка — то ковшик, а то и бадья, и про смелость твою молодецкую… и… силушку богатырскую…
— Да я завсегда возле камня дорогу к смерти выбирал, — коня жалел…
— Да не коня ты жалел и не дорогу выбирал, а просто читать не умеешь! А как своих и чужих в капусту с похмелья крошил, за что сидел, и про семью твою рассказать? Или детей пожалеть?
— Пожалей! — взмолился Илья.
— Это что ты там о семье заговорил? — спросила, красиво подбоченясь, Елена Прекрасная.
— А то, — перекинулся на нового противника Кот, — не случайно все сказки свадьбой, да пьянкой ураганной заканчиваются. Если бы дети знали, как вы с Царевичем, да и остальные тоже, дальше жили, они бы сказки не читали, а если бы читали, то сами бы не женились, значит, новых детей бы не было, значит, некому бы стало сказки читать! Вот к чему это приведет.
— Логично изложил, — одобрил председательствующий Иван Дурак, — теперь давайте решать, как дальше жить будем. Какие будут предложения?
— Разрешите мне, — застенчиво подняла руку Василиса.
— Не положено тебе, ты — секретарь, а не член, — попытался восстановить статус-кво Илья Муромец.